Таня Танк - Девианты

Олег понял, что если даст девчонкам отхлебнуть из своей кружки по глотку — то это будет выглядеть довольно жлобски. Ясно, что Аня с Инной разводят его на пиво. Ну и подумаешь, куплю я им по кружке, ерунда-то! И он заказал официантке «Клинского» для Ани и Инны. И соленых орешков. И пакет чипсов.

— И сушеную рыбку я прямо обожаю, — протянула Инна.

— И сушеной рыбки, — сказал официантке Олег.

Не дожидаясь приглашений, подружки пересели за его столик. Олег залпом выпил свои сто грамм и взялся за остывшую отбивную — к нему вновь вернулся аппетит.

— Это твоя девушка была? — без околичностей поинтересовалась Аня.

— Да так… Коллега. Работаем вместе. А что?

— Да ну. Смотрела на меня как Ленин на буржуазию.

— Страшненькая, — добавила Аня.

— Да? — рассеянно сказал Олег и тут же понял, что если сам не переведет разговор в другое русло, то их треп с девчонками выльется в перемывание Яниных костей. — Да ладно, нашли о чем говорить. Лучше расскажите, чем вы занимаетесь.

— Я парикмахер-стилист, — сказала Аня. — Работаю тут недалеко, в салоне «Божество». Надо будет постричься, забегай ко мне, только позвони предварительно. Я сейчас тебе запишу номерок…

— Ага, обязательно, — Олег улыбнулся, вспомнив, что его матушка именовала этот салон не иначе как «Убожество». — А ты, Инн, где?

— А я в «Десяточке» на кассе. Но думаю сваливать — хозяин взял моду вешать на нас всю недостачу. А я что, дура, что ли? Охранники каждую ночь пивас тырят, а я раз в неделю бутылку шампусика возьму да рафаэлки — и что, мне за всех платить?

Официантка принесла две кружки пива и закуску. Олег глянул на Инну и… заказал себе еще сто грамм водки.

— И нам, — хором сказали парикмахерша и кассирша.

— Еще триста грамм. Или нет… давайте бутылку! — распорядился Олег. — И закусить чего-нибудь.

— Мне «Оливье», — сказала Аня.

— Жюльен и жареный сыр, — высказала пожелание Инна. — И селедочки с картошкой.

— А мне тогда еще жаркое по-русски в горшочке, — добавила Аня.

— Ты второе решила взять? Ну, мне тогда еще лазанью. С чем у вас лазанья есть? С курицей? С морепродуктами? А все вместе можно? — решила не отставать от подруги Инна. — Еще вон тот медовик с витрины. И блинчики с яблоками.

…Графинчик опустел еше до того, как подали горячее. Олег почувствовал, что его отпустило — ему даже захотелось попеть под караоке. Девчонки тоже закосели, и Олег нашел их очаровательно развязными. Во время бойкой беседы ни о чем они то и дело дотрагивались до его плеча, руки, а Инна даже как-то раз ненадолго положила ему руку на колено. В общем, вечер явно переставал быть томным…

Потом была вторая бутылка, затем пришли музыканты и заиграли что-то веселенькое и модное, подружки потащили Олега танцевать. И он, хоть и не любил это дело, но все же дал вовлечь себя в этот стихийный праздник без повода.

Спустя какое-то время Олег обнаружил, что куда-то исчезла Аня. Потом он поймал себя на том, что изливает Инне историю своего любительского расследования. Та слушала со всей возможной в ее состоянии внимательностью, но на самом интересном, как казалось Олегу, месте вдруг заявила:

— Мне тут надоело. Сколько уже натикало?

— Полвторого, — Олег долго всматривался в циферблат, пытаясь понять, сколько времени.

— Переночуем у тебя, океюшки? Заодно и проверю, правда ли ты не женат, как говоришь, — и Инна захохотала. — Все, едем!

«Действительно, а почему бы и нет? — спросил себя Олег. — Я не давал обета безбрачия и верность хранить никому не обещал. Не больной, не убогий — все, что надо, работает. Но почему тогда как-то не по себе? Будто что-то не то делаю? Радоваться надо, дураку, а у меня какие-то сомнения дурацкие…» И тут же его озарило: мешает Яна! «Ах Яна?! — внезапно на него накатила злость. — А не пошла бы она куда подальше со своими истериками и паранойей?! Все, хватит, нечего о ней и думать больше!»

И он по-хозяйски обнял Инну:

— Поехали.

— Олег, а у меня правда глаза красивые?

Сан Саныч был настолько зол на Яблонскую, что приказал рассчитать ее тут же, без всякой двухнедельной отработки, а исполняющим обязанности главреда назначил Кудряшова. Насчет преемника Яблонской пока ничего не было слышно — новых аудиенций ни Стражнецкому, ни кому-либо другому Чулков не назначал. Да и приходил ли к Сан Санычу Костик — это тоже был большой вопрос. Олег крепко подозревал, что все это фантазии хитрожопого Черемшанова.

После расставания в кафе Олег не звонил Яне. Во-первых, работа. Во-вторых, сказать было особенно нечего. И, в-третьих… Да что тут искать отговорки — обиделся он на Яблонскую! А почему нет? Даже если она считает его тормозом, это не значит, что с ним можно не церемониться.

Однако через три дня Яна сама позвонила ему.

— Олег, извини за тот раз, не удержалась, вспылила, — скороговоркой выдала она. — Меня просто понесло… Не дуйся, ладно?

— Проехали, — Кудряшов постарался произнести эту фразу холодно. — Но на будущее, прежде чем сказать, думай, что говоришь. Люди-то живые.

— Но и ты меня пойми. У меня такой ужасный темперамент! Тут уж ничего не поделаешь.

— Поделаешь, если только захочешь. Учитесь властвовать собой. Слышала, Пушкин написал?

— Ерунда все это. Нельзя себя изменить.

— Полностью — нет. Но работать над собой можно. Ты же позволяешь себе орать по поводу и без повода.

— А как я могу не орать? — начала заводиться Яблонская. — Как же мне тогда руководить? Они же на шею сядут и ножки свесят! Да если Ростунову не ввалить как следует, он вообще оборзеет! А из Кориковой я как человека сделала? Просто рвала ее писанину и швыряла в лицо! И ведь научилась девка писать. Конечно, тоже не фонтан, но и не сочинение ученицы пятого класса.

— А, может, Корикова без твоих истерик еще лучше бы стала писать? Ты не думала об этом? Может, она стала писать лучше не благодаря твоим оскорблениям, а вопреки им? А сколько времени у нас в редакции уходит на все эти разборки? Вместо того, чтобы работать, мы «вваливаем» и «вставляем», «вваливаем» и «вставляем». Ну, ввалила ты и ушла к себе в кабинет. А Корикова думаешь, тут же сядет и шедевр выдаст? Да ничего она не выдаст. Она тут же корвалолу накапает, потом полчаса в себя будет приходить. А ведь могла бы эти полчаса работать. И ведь как мало для этого надо: чтобы начальник не вваливал — а нормально, по-человечески, с уважением, высказывал свои претензии. Вот ты за что Кориковой в прошлый четверг ввалила?

— Сам знаешь, за что. За дело. Я звоню, а она сотовый не берет. Это нормально, ты считаешь? Начальник названивает, а подчиненный его в игнор отправляет?

— А почему ты не спросила ее, почему она не берет трубку?

— Да какая мне разница, почему? Давай я вместо того, чтобы газету делать, начну сеансы психоанализа проводить! У меня и своих проблем выше крыши, а я буду думать, почему Корикова то не сделала, да это не сделала!