Борис Штейман - Этот странный мир

Последнее время Сергей Иванович стал сильно уставать от неправдоподобия окружающей жизни. Все, буквально все вокруг было не так. Соседи откуда-то взяли огромную собаку. Неожиданно выйдет на лестничную площадку и стоит, молча, с обвисшими щеками. Никто не говорит, что во всем мире должны быть только одни маленькие мопсики, но хотя бы нормальных средних размеров. А тут? "Может, пугают?.. Не должно быть таких собак..." - сомневается Сергей Иванович и, хоть боится ужасно, гладит собаку, чтоб удостовериться. Точно, так и есть.

Или тетка, которая убирает лестницу и по совместительству выносит мусор. Маленькая-премаленькая, ужасно толстая, сильно расширяющаяся к низу. В зеленой вязаной шапочке с помпоном. Настоящий небольшой колокол. Катит вечером мусор в приспособленной для этого дела детской коляске. А сверху еще гора мусора в детской ванночке. "Кажется", - думает Сергей Иванович и гладит мусорщицу, чтобы удостовериться.

- Вы чего? - приятно удивляется мусорщица. - Неужели, чтоб удостовериться, обязательно потрогать надо? Я на работе! Прошу извинить, - и добавляет совсем уже ласково: - Много гадят на лестничных ступенях. Повадились!

- Много, - охотно соглашается Сергей Иванович и с тоской думает: "Да, точно, настоящая". - И еще кнопки жгут, которые, чтоб лифт вызывать, - и как бы извиняясь за свое недоверие, добавляет на прощание: - А мусор у вас сегодня очень хороший, прямо отменного качества!

- Да будет вам! Вчера лучше был, - машет жеманно толстенькой ручкой мусорщица, улыбается кокетливо белым сдобным лицом, моргает глазами-изюминками и катит себе дальше.

А Сергей Иванович вдруг вспоминает: кто-то говорил, что она очень любит всех поучать, как надо жить. "Невероятно, - болезненно морщится Сергей Иванович. - А может, наоборот? Проклятые сплетники, которые во все суют свой нос, и все по этой причине знают, и должны поучать других, как надо жить?"

На работе Сергея Ивановича одолевает заведующая. "Могут ли у курицы быть имя, отчество, фамилия и взрослый сын-балбес? - напряженно размышляет он и часто советуется в метро с попутчиками. Половина отвечает вопросом на вопрос:

- А кем, позвольте спросить, она вам доводится? - Народ деликатный и боится ошибкой ранить незнакомого человека.

- Она мне доводится заведующей, - объясняет терпеливо Сергей Иванович. - По служебной линии. Очень энергичная такая, знаете ли, большая, белая.

- Тогда вполне может иметь фамилию и все прочее остальное, - отвечают одни понимающе.

- Совершенно исключено! - точно так же безапелляционно заявляют другие. - Заведующей курица может быть очень легко. Но имя и все прочее... Совершенно, батенька, исключено!

Сергей Иванович еще со школьной скамьи имеет свойство - обязательно до всего докапываться. Вот и завел один раз, как бы невзначай, разговор о большой пользе слабо проращенной пшеницы, незаметно наблюдая за заведующей. Та, слегка порозовев, заинтересовалась, чем сильно укрепила подозрения Сергея Ивановича. И он решил как-нибудь непременно продолжить это исследование, имеющее несомненный научный интерес.

У Сергея Ивановича стол около двери. Он сидит сиднем и редактирует разные научные статьи. А заведующая в другой комнате. Дверь открыта, и она смотрит на Сергея Ивановича, когда он согбенный редактирует, и даже в эти моменты испытывает к нему непонятные и довольно сильные чувства. "Материнские... - пытается проанализировать Сергей Иванович. - Как к нелюбимому сыну... Это ничего, что мы ровесники. Совершенно не мешает... У женщин с чувствами все гораздо сложнее и иногда бывает изрядная путаница..."

Но долго смотреть на Сергея Ивановича заведующая не может. Нервы уже не те.

- Сергей Иванович! Подойдите ко мне! Срочная работа! Андрей Андреевич прислал статью своего учителя. Тоже академика. Надо очень тщательно. Очень!

Сергей Иванович прикидывает и так, и эдак. Выходит, учителю около ста лет.

- Ему недавно исполнилось девяносто пять, - почтительно поясняет Большая белая.

- Очень кстати, очень, - отвечает хмуро Сергей Иванович.

А Большая белая обиженно удаляется на свой наблюдательный пост. Она подозревает Сергея Ивановича в коварстве и различных тонких ехидствах.

"Защита главного направления..." - читает название статьи Сергей Иванович. "Начало неплохое... Может, что-нибудь перепутал? Все же годы, как ни крути. Вторглось военное прошлое, вот и накатал под горячую руку... Ну, да не беда! Не впервой. Разберемся!" – бодрится он.

Погружается Сергей Иванович в академический мир. Формулы, почтительное упоминание нобелевских лауреатов по имени и отчеству. Но без лишнего трепета. Все же свои... Вместе за круглым столом... Уютный научный мир. Каждый на своем месте.

- Если вы - настоящий мужчина, почините замок! - игриво кричит заведующая.

Сбивается Сергей Иванович с научной волны. Но на такие дешевые крючки уже лет десять не клюет и продолжает осторожно двигаться по пути, предложенном академиком.

- Ни одного настоящего мужчины! - не унимается заведующая. - Почините хотя бы шкаф! Или разрежьте на две части стол, будет две тумбочки. Одна - вам! Была бы пила, я бы сама разрезала! – Бурлит энергия в теле заведующей, ищет выхода.

Завлекает академик Сергея Ивановича в свое босоногое детство. "Хочет танцевать от печки... - сочувственно констатирует Сергей Иванович. - Сильно уже изношен организм, но дух боевой..."

Катятся круглые дрожащие математические значки, тщится рука соблюсти прямую линию, но не выдерживает, сбивается строка куда-то вниз. "Уж больно легко все объясняется с физической точки зрения, - недоволен Сергей Иванович, чувствует подвох. И точно. Все непонятней становятся закорючки, то ли славянская вязь, то ли китайские каракули. Уж совсем разобрать ничего нельзя. - Видимо, подустал бедолага... Вроде бы речь о климаксе идет. Но тогда причем здесь радиофизика?.. Неужели при помощи всемирного тяготения все хочет объяснить?! - осеняет Сергея Ивановича интуитивная догадка. - Приливы, отливы... при участии Луны? Закон, конечно, универсальный, спору нет... Тянет старикан на открытие, тянет. Чует мое сердце!" - раздраженно бьется над ребусом, ожесточается в бесплодном поиске Сергей Иванович, изрядно одуревший и уже совершенно заплутавший в коварном лабиринте.

"Подумал бы лучше о бессмертной душе!.. - корит академика Сергей Иванович и с трудом разжимает зубы. - Все! Хорош! А то не вырваться. Так и будешь блуждать до самой смерти в чужих непонятных мыслях. Своих забот полон рот!"

- Я на обед! - сурово бросает он пару зерен пшена заведующей и громко хлопает дверью.

А сам ни на какой обед уже давно не ходит, а катается на метро, где общается с разными местными и приезжими людьми. Хорошо думается в метро о полнейшем неправдоподобии и очевидной странности окружающего мира.