Юрий Сотник - Рассказ о говорящей собаке

Ну, безусловно, я пытался уговорить Ваву ограничиться загсом, минуя церковь. Но Вава чересчур уважает свою мамочку и боится ее. Она проплакала пять суток подряд. Вава опухла вся, но от религиозных предрассудков не отказалась. И тогда я в порыве страстной любви к данной Ваве совершил роковую ошибку: я дал согласие на венчание в церкви! Тем более будущая теща тоже мне пошла навстречу. Она заявила:

— Пожалуйста, никакой такой помпы мы делать не будем. И вы можете скромненько прийти в церковь сами по себе, как будто гуляя. Вошел, повертелся там среди икон и этих свечей, а после ищи-свищи! Был обряд, не был — никто толком не будет знать…

Нет, я, безусловно, не стал на такую беспринципную позицию. Я горячо хотел соединиться с моей любимой девушкой, тем более что тогда я еще не знал, какая она есть глубокая мещанка с мелкобуржуазной психологией и огромным количеством предрассудков. Она же от меня сама отказалась, когда… Ну ладно, изложу по порядку.

Как мы договорились, невесту по традиции повезли в церковь на легковой автомашине, в кисейной фате, при искусственных цветах на голове и букете настоящих цветов в руках. А я должен был дойти туда отдельно самым незаметным образом, пешком, не выделяясь среди прохожих, поскольку поселок у нас небольшой и все всё узнают моментально.

Вот, значит, я иду пешочком, делаю вид, что никуда не тороплюсь, только что рубашку надел чистую. Рассматриваю витрины в торговой сети, газеты на щитах, плакаты, автомобильные знаки, сатирические фото пьяниц и хулиганов и так далее. Но направление имею на церковь. И надо же так, что на расстоянии двух домов от церкви я встречаю — кого бы вы думали? — секретаря нашей комсомольской организации Степана Вихрова. Именно его!.. Как нарочно! И Вихров мне говорит:

— Здорово, Воронкин, чем можешь порадовать? Что-то я тебя давно не видел. Сползаешь из актива в пассив, так? Да?

Я выдавливаю из последних сил улыбку и блеющим голосом возражаю:

— Отнюдь! Я всегда тут, всегда на подхвате. Это ты, секретарь, загордился, пренебрегаешь рядовыми комсомольцами…

Вихров меня хлопает по плечу;

— Валяй, валяй, обожаю критику снизу! Куда идешь?

При этих словах у меня лично в животе будто лопнула струна на гитаре. И это только от одной мысли, что будет, если Вихров узнает, куда именно я иду!.. Но я нахожу в себе силы ответить:

— А никуда… гуляю, пока начнется девятичасовой сеанс в клубе. У меня взяты билеты… эп…

— Что ты сказал?

— Я?.. Я ничего не сказал… Это у меня такая икота… то есть заикание… то есть скорее изжога… Эп!

— Тогда давай погуляем, газировочки тяпнем, оно и пройдет у тебя… Вот тетка торгует…

А пока мы пьем газировку, к церкви подъезжает именно тот автомобиль с моей невестой. Вихров увидел, как выгружают Ваву с ее шлейфом, фатой и цветами, и говорит:

— Гляди, гляди, гляди: свадьба церковная! Идем туда поближе, интересно посмотреть, кто будет венчаться!.. Что ты, с ума сошел? Газировку пускаешь носом! Дай я тебя постучу по спине, все пройдет!

После того как я вновь получил способность дышать и произносить слова, не выпуская пузырей, я лепечу:

— Зачем нам смотреть на свадьбу? Лучше пойдем это… погулять пойдем… или на лыжах… то есть на лодке… а?.. А то зайдем в читальню, чтобы подковаться в смысле там актуальных цифр или этих… лозунгов…

Но Степан меня схватил за руку и просто тянет за собой к церкви:

— Пошли, пошли, давай скорее! Интересно же все-таки!

И не успел я вырваться из лап Вихрова, как меня перехватили на паперти так называемые шафера. Они поволокли меня в церковь, приговаривая:

— Ты с ума сошел!.. Куда ты пропал?! Невеста уже рыдает… А теща… то есть мать новобрачной, она тебя убьет!..

— Воронкин! Куда ты?! — с любопытством спросил Степан.

Я вырвался из рук шаферов, пробился обратно к нему и нашел еще в себе силы, хихикая, заявить:

— Нет, ты подумай: меня приняли за какого-то участника этого дела… Вот чудаки! Пошли отсюда, ну их, хе-хе-хе!..

Но «чудаки» снова схватили меня. Толпа на паперти разлучила нас со Степаном. Тогда я дал возможность шаферам втащить себя в церковь. Мысленно я умоляю бога, которого, безусловно, нет, чтобы Степан Вихров ушел бы отсюда. Ну, в самом деле: что делать комсомольскому секретарю в церкви?

Меня подвели к трибуне… к этому… алтарю, так, кажется, у них называется? Будущая теща больно ущипнула меня в районе ребер и прошипела:

— Злодей! Убийца! Если бы я знала, что ты хочешь осрамить мою Вавочку, я ни за что не дала бы согласия. Где тебя носит, бродяга проклятый?

Она меня так толкнула к невесте, что Вава чуть не упала. И я тоже покачался, покачался, но устоял: ухватился за невесту обеими руками. Ладно, подходит к нам этот поп и, перекрестивши нас, начинает бубнить, что положено у них…

По совести сказать, я его не слушал, я вертел головой все время, чтобы высмотреть: вошел в церковь Степан или нет. Поглядел налево — вроде его не видно… Стал озираться направо… Так и есть! Вихров пробирается поближе к нам — видать, он, в свою очередь, ищет меня.

Я тогда бросаю священнику и Ваве:

— Извиняюсь, я сию минуту… — и отхожу к Степану. — Вот, — говорю, — чудаки!.. У них свадьба, а из меня они строят какого-то дружку или служку… В общем, берут на пушку!.. Хе-хе-хе!..

Вихров смотрит на меня с явным подозрением. И тут братец Вавы с теми же шаферами опять хватают меня, будто пьяного, которого надо вывести из пивной, и тащат обратно к попу. Я успеваю засмеяться фальшивым смехом и крикнуть:

— Ой, осторожнее! Я щекотки боюсь… Степа, выручай!..

И вот я опять перед священником. Вава шипит:

— Ты будешь венчаться, в конце концов?

А теща успевает меня еще ущипнуть три раза сбоку. Ой! Ой! Ой!..

Поп начинает бормотать свои тексты. А меня корежит в буквальном смысле! Я все изгибаюсь назад, чтобы узнать: что там Вихров, наблюдает ли он за выполнением данного религиозного предрассудка?

Вдруг я слышу, мне шепчет шафер:

— Отвечай же!

И он ударяет меня в спину кулаком.

— Ой!.. Что отвечать? Кому?

— Да священник тебя спрашивает или нет? (И опять — рраз в спину!)

Я оборачиваюсь к священнику:

— Ой-ой! Я извиняюсь, вы о чем?

— Сын мой, хочешь ли ты взять эту девицу себе, в жены?

Я опять оглядываюсь невольно в сторону Степана, а после этого говорю шепотом:

— В общем и целом я не возражаю.

Поп отшатывается назад при таких моих словах. А теща громко заявляет:

— Это что еще за отговорочки? Отвечай, как положено по религии: «Да!» — и больше никаких! Ну?!

Я тороплюсь повторить:

— Да — и больше никаких!

Раздается смех. Даже священник начинает улыбаться. Я снова ищу взглядом Степана: может, он тоже смеется?.. Но нет: Степан Вихров стоит, как статуя, и сурово сдвинул брови. Я опускаю голову и начинаю думать: «Что же теперь меня ждет по комсомольской линии?..» И, конечно, пропускаю мимо ушей очередные указания попа. Вдруг меня что-то бац по голове: оказывается, это помощник жениха — ну, шафер, который держит надо мной ихнюю церковную корону, так называемый «венец», — стукнул меня венцом, чтобы я был более внимательным. Я повернулся лицом к шаферу: