Джером Джером - Леди и джентльмены

— Классно у тебя получается, — одобрительно прокомментировал Шотландский паренек. — Наверное, врожденное.

— Врожденное что?

— Так ведут себя посетители «Адельфи» [17] «Адельфи» — лондонский эстрадный театр. , заплатив по восемнадцать пенсов, — объяснил Шотландский паренек. — Ты в этом мастер.

Сомервилл пробурчал, что от журналистов многого наберешься, если не держать себя в руках, а виски пил уже молча. Потом Малыш поклялся на «Руководстве рекламного агента», что видел Сомервилла рядом с Роттен-роу, где тот прогуливался в лайковых перчатках, помахивая тросточкой с серебряной рукояткой.

Как-то утром, ближе к концу недели, Джозеф Лавридж, выглядевший на двадцать лет моложе, чем при последней встрече с Питером Хоупом, заглянул в редакцию еженедельника «Добрый юмор» и спросил Питера, как тот себя чувствует и что думает о нынешней цене акций «Эмма майнс».

Питер Хоуп давно уже опасался, что биржевая лихорадка захлестнула все слои общества.

— Я хочу, чтобы ты пообедал у нас в воскресенье, — предложил Джозеф Лавридж. — Там будет и Джек Херринг. Ты можешь привести Томми.

Питер Хоуп едва скрыл изумление и сказал, что с радостью придет, а Томми в этот вечер вроде бы не занята.

— Как я понимаю, миссис Лавридж в отъезде? — спросил Питер Хоуп.

— Наоборот, — ответил Джозеф Лавридж. — Я хочу, чтобы вы с ней познакомились.

Джозеф Лавридж поднял стопку книг с одного стула, осторожно переложил на другой, после чего подошел к камину и встал перед огнем.

— Не делай этого, если тебе не хочется, — продолжил Джозеф Лавридж, — но если не возражаешь, то можешь назваться только на один вечер, скажем, герцогом Уэррингтонским.

— Назваться кем? — переспросил Питер Хоуп.

— Герцогом Уэррингтонским, — повторил Джой. — С герцогами у нас недобор. Томми может стать леди Аделаидой, твоей дочерью.

— Ты рехнулся? — воскликнул Питер Хоуп.

— Разумеется, нет, — заверил его Джозеф Лавридж. — Он уезжает на зиму в Египет. А ты на неделю вернулся в Англию по делам. Леди Аделаиды в природе не существует, так что с этим совсем просто.

— Но во имя чего?.. — пробормотал Питер Хоуп.

— Не понимаешь, к чему я клоню? — удивился Джой. — Идея Джека. Поначалу я испугался, но все сработало идеально. Она знакомится с тобой и понимает, что ты джентльмен. А когда все откроется… разумеется, гораздо позже… смеяться будут над ней.

— Ты думаешь… ты думаешь, ее это устроит? — спросил Питер Хоуп.

— Это единственный способ и наиболее простой. Теперь мы больше не говорим об аристократии… никто же не обсуждает в гостях работу, это же неприлично. Просто отлично проводим время. С тобой, между прочим, я познакомился на заседании «Движения за практичную одежду». Ты немного сдвинутый, обожаешь общаться с богемой.

Я знаю, что рискую, — продолжил Джой, — но риск того стоит. Я бы больше не выдержал. Мы продвигаемся медленно и очень осторожны. Джек у нас лорд МаунтПримроуз, который против любой вакцинации и никогда не появляется в светском обществе. Сомервилл — сэр Френсис Болдуин, известный эксперт по многоножкам. Шотландский паренек придет к нам на следующей неделе как лорд Гаррик, который женился на танцовщице и открыл мебельный магазин на Бонд-стрит. Поначалу у меня возникли трудности. Она хотела дать сообщение в газеты, но я объяснил ей, что так поступают только вульгарные люди. Это считается дурным тоном, если дворянин приходит к тебе в качестве друга. Она милая женщина, как я всегда тебе и говорил, но у нее только один недостаток. Этот обман во благо. Я не понимаю, как правда может выплыть наружу… при условии, что мы не потеряем бдительность.

— Мне представляется, ты ее уже потерял, — указал Питер. — Нас уже слишком много.

— Чем больше, тем лучше, — возразил Джой. — Мы помогаем друг другу. А кроме того, мне очень хочется, чтобы ты в этом поучаствовал. Тебя окружает особая пиквикская аура, которая сразу снимает все подозрения.

— Не впутывай меня в это! — прорычал Питер.

— Послушай, — рассмеялся Джой, — ты приходишь как герцог Уэррингтонский и приводишь Томми, а я пишу в твой еженедельник статьи про Сити.

— Как долго? — тут же задал встречный вопрос Питер. Неподкупные журналисты, пишущие про Сити, встречались крайне редко.

— Пока ты не откажешься от моих услуг.

— На таких условиях я готов изображать шута в твоей компании, — согласился Питер.

— Ты скоро привыкнешь, — успокоил его Джой. — Значит, в воскресенье, в восемь часов. Обычная вечерняя одежда. Если хочешь, вдень красную ленточку в петлицу. Они продаются у Эванса на Ковент-Гарден.

— И Томми — леди…

— Аделаида. Пусть демонстрирует свой вкус к литературе. В перчатках ей приходить не обязательно. Я знаю, она их ненавидит. — Джой повернулся, чтобы уйти.

— Я женат? — спросил Питер.

Джой остановился.

— На твоем месте я бы избегал упоминаний о семейных делах, — посоветовал он. — У тебя с этим далеко не все в порядке.

— Так я плохой семьянин? Ты не думаешь, что миссис Лавридж будет возражать против моего присутствия?

— Я ее спрашивал. Она милая женщина с широкими взглядами. Я пообещал не оставлять тебя наедине с мисс Монтгомери, а Уиллис получил указание не позволять тебе самому смешивать себе напитки.

— Я бы хотел изображать кого-нибудь более респектабельного, — пробурчал Питер.

— Нам требовался герцог, — объяснил Джой, — и подходил только один.

Обед прошел великолепно. Томми, проникнувшись идеей, купила новую пару ажурных чулок и стала говорить чуть в нос. Питер, память которого начала давать сбои, представил ее как леди Александру. Значения это не имело — оба имени начинались на букву «А». Лорда Маунт-Примроуза она приветствовала как Билли и справилась о здоровье его матери. Джой рассказывал отменные истории. Герцог Уэррингтонский называл всех по именам и, похоже, хорошо освоился среди представителей богемы — трудно было представить себе более веселого человека высокого происхождения. Дама, которую на самом деле звали не мисс Монтгомери, сидела, как зачарованная. Хозяйка пребывала на седьмом небе.

Последовали новые обеды, не менее успешные. Знакомства Джоя ограничивались высшими кругами английской аристократии — за одним исключением: речь шла о немецком бароне, низкорослом, толстом джентльмене, который хорошо говорил по-английски, но с акцентом, а когда желал что-то подчеркнуть, постукивал указательным пальцем правой руки по правому крылу носа, чуть наклонившись вперед. Мисс Лавридж удивлялась, почему он не представил их раньше, но, слава Богу, никаких подозрений у нее не возникло. Клуб «Автолик» начал меняться. Друзья больше не узнавали друг друга по голосу. В каждом тихом уголке кто-то практиковал новое произношение. Члены клуба более не приветствовали один другого таким привычным словом, как «старина», и, отказавшись от трубок, перешли на дешевые сигары. Многие из давних привычек ушли в прошлое.