Борис Ласкин - Друзья и соседи

— Объясните мне. Я ничего не понимаю…

— Посмотрите на меня, только внимательно, — сказал капитан. — Помните, в декабре сорок первого вы засмеялась, когда я попросил, чтобы родители привезли мне из Ташкента дыню?..

— Ох, — с радостным изумлением сказала Люба, — так это были вы!.. Теперь я всё помню! Всё!..

— Ну вот, а теперь слушайте дальше. Я недавно снова увидел вас, но знакомы-то мы не были. И тогда я в шутку послал грустную телеграмму на свой адрес. А потом ещё одну. Когда я отправил вторую и понял, что моя шутка успеха иметь не будет, я принял решение прийти к вам сознаться и… и просто познакомиться…

— Ну, и что же вы? — тихо спросила Люба.

— На следующее утро я получил…

Капитан достал из кармана вчетверо сложенную бумажку. Это была её телеграмма: «Нельзя быть такой жестокой, вас любит скромный хороший человек. Приветом Люба».

— Когда я получил телеграмму, в которой вы меня назвали хорошим, я догадался, что это вы хорошая — потому, что захотели мне помочь в трудные минуты жизни…

Люба улыбнулась:

— Когда вы ещё не были капитаном и про дыню телеграфировали, я уже тогда заметила, что у вас очень весёлый характер.

Назавтра они встретились опять. Гуляли вечером по Садовому кольцу, держась за руки, и говорили о жизни. Они остановились у планетария и решили зайти. В планетарии была интересная лекция об устройстве вселенной.

Когда лекция кончилась, они вышли на улицу, твёрдо убеждённые в том, что вселенная устроена очень хорошо.

— Вы знаете, братцы, — сказал капитан Полухин, у художника Брюллова есть такая картина «Последний день Помпеи». Картина знаменитая. Там и извержение вулкана, и землетрясение, и всякие другие бытовые неудобства… Смотрю я сейчас на эту немецкую квартиру, в которой мы с вами находимся, и думаю, что Брюллову здесь, в городе Олау, работёнка бы нашлась — в смысле запечатлеть…

— Да, — сказал Санько. — Помпея местного значения.

Танкисты капитана Полухина ходили по квартире сбежавшего фабриканта. В квартире был полнейший разгром. Валялись раскрытые чемоданы, наспех связанные тюки, осколки стекла, сорванные портьеры. В стакане на тумбочке красовалась искусственная челюсть.

— Порядок, — сказал Логинов. — Дал хозяин ходу! Зубы и те забыл.

— Не до зубов, — сказал Санько, — он ноги-то еле унёс.

Полухин наклонился и поднял конверт.

— Прочитайте, товарищ капитан, — сказал Логинов. — Интересно, что за письмо. Вы ж знаете немецкий.

— Знаю немного. Адрес — Рихарду Шмерке…

— Шмерке? Это, значит, фамилия этого… зубовладельца?

— По-видимому. Письмо ещё из Польши… «Дорогой дядя! Новости у нас такие. Сегодня перед строем выступил обер-лейтенант и сообщил, что в ближайшие дни возможны крупные неприятности. Тогда этот идиот Вагнер из фольксштурмистов сказал, что он слышал о том, что русские на нашем направлении уже прорвали фронт. Обер-лейтенант сказал Вагнеру, что он свинья и пораженец и только из уважения к его преклонному возрасту не набил ему морду…»

— Значит, уважил старичка? Ясно.

— «… Дорогой дядя, на всякий случай я бы вам посоветовал передвинуться поближе к Берлину. Может быть, имеет смысл уехать к тёте Грете в Рюдерсдорф. Если вы увидите кого-нибудь из семьи Вернера Бакке, сообщите им, что Вернеру оторвало правую руку, но Мюльбах из роты пропаганды объяснил ему, что он может теперь приветствовать фюрера левой рукой…»

— А если ему и левую оторвёт? — спросил Санько.

— Будет приветствовать правой ногой.

— А потом левой, — сказал Логинов, — всё правильно. Дальше, товарищ капитан.

— «… Это письмо вам передаст мой фронтовой товарищ Вилли Краус. Хочу предупредить, что, если он останется у нас ночевать, не кладите его в столовой, где серебро и ценные вещи. Могут быть неожиданности…»

— Хорош товарищ, — сказал Санько, — положите спать, но наденьте на него наручники. Интеллигенты!

— «… До свиданья, дорогой дядя. Передайте привет Мицци и, кстати, намекните ей, что мне кое-что известно о её шашнях с рыжим Мейером из полицейской дивизии. Ваш племянник Рудольф».

— Ничего, подходящее письмецо, — заметил Санько. — Смотрите, товарищ капитан, патефон коломенский. Земляк мой…

— Патефон? — Полухин быстро поднял крышку. — Хорошо. Очень хорошо. Послушаю ещё разок моё письмо.

Полухин достал из планшета маленькую патефонную пластинку из прозрачного целлулоида и завёл патефон. Видавшая виды пластинка захрипела, и вдруг танкисты услышали женский голос:

— Здравствуй, Павлик!.. Это письмо я наговариваю в Москве, в студии звукозаписи, где работает Василий Иванович.

Павлик, родной! Из твоего последнего письма я узнала, что вы сейчас под Сталинградом. В сводках сообщают, что там идут сильные бои… Павлик, любимый, я очень волнуюсь. Все мы здесь уверены, что фашисты Сталинград не возьмут.

— Историческое предвидение у девушки, — сказал Санько.

Капитан слушал пластинку, закрыв глаза.

— … У меня всё благополучно, Павлик. Я часто думаю о тебе, и вот я снова вижу тебя перед собой.

— Товарищ капитан, — тихо сказал Санько, мы, пожалуй, пойдём с Логиновым, а то тут сейчас личное начнётся на пластинке. Я ведь её слышал, знаю…

— Ничего, — задумчиво сказал Полухин, — можете остаться.

— … Если бы знал, Павлик, как я хочу обнять тебя хочу поцеловать в глаза, в правый и в левый… Говорят, что, если поцелуешь человека в глаза, он потом долго видит перед собой ту, которая поцеловала…

— Это правильно, — серьёзно заметил Санько.

— … А может быть, это глупости, Павлик? — спросила девушка с пластинки.

— Нет, это правильно, — подтвердил Санько.

Полухин улыбнулся, а пластинка продолжала звучать:

— … Павлик! Прошу, береги эту пластинку. Пусть она всегда будет с тобой. Когда будет трудно или грустно, заведи патефон, он у вас там, наверное, есть где-нибудь, и послушай меня.

Павлик! Мне техник делает знаки, что пластинка вот-вот кончится. Помни, Павлик, я жду тебя. Мы все уверены в нашей победе.

Я люблю тебя. Крепко целую! Целую, целую, целую, целую, целую…

Пластинка повторяла — «целую, целую».

Санько деликатно кашлянул:

— Товарищ капитан, поправьте мембрану, она заела малость.

— Ничего, меня это устраивает. Пусть!..

— … Целую, целую, целую, — неслось с пластинки.

Полухин легко коснулся мембраны.

— … И желаю успеха во всём, — сказала девушка. — Передай привет своим боевым друзьям…

— Это нам, между прочим, — с удовольствием отметил Логинов.

— … И ещё передай привет Волге. Твоя Таня.

Пластинка снова захрипела, и диск остановился.

— Смотрите, — восхищённо сказал Санько, — казалось бы, что — простая техника, а как душу освежает, а?