Борис Ласкин - Друзья и соседи

Я уже тогда работал врачом в особом отряде на Севере.

Был в нашем распоряжении санитарный вертолёт, и мне, знаете ли, частенько приходилось вылетать для оказания срочной медицинской помощи.

И вот как-то решили мы в своём тесном кругу встретить Новый год.

Компания у нас была крепкая, по преимуществу мужская — пилоты, санитары, синоптик…

— Медсестры, — подсказала Елена Васильевна.

Леонид Иванович сделал паузу, вздохнул и укоризненно покачал головой.

Произошёл быстрый обмен взглядами, смысл которых был понятен только им.

— Продолжай, — сказала Елена Васильевна, — извини, пожалуйста.

— Да. И вот, стало быть, организовали мы встречу Нового года.

Украсили ёлку, заготовили друг другу подарки, и уж не помню, кому первому пришла в голову мысль назначить меня Дедом Морозом. Пришлось подчиниться. Обмундирование было.

Надели на меня тулуп, валенки, сварганили меховую шапку с красным верхом, зверски накрасили мне щёки губной помадой, смастерили бороду. Знаете, из «концов», чем машинисты и механики руки вытирают. Приклеили мне эту бороду. Чем приклеили, я и по сей день не выяснил, но потом, когда её с меня сдирали, кто-то, помнится, предложил делать эту операцию под местным наркозом.

И вот приготовились мы к встрече, Я укрылся от общественности, чтобы в назначенное время, как и положено Дед у Морозу, появиться и произвести должное впечатление. Помнится, я даже стихи сочинил для торжественного выхода:

Да… Сижу я, повторяю про себя эти волнующие строки, вдруг вбегает Мартынов — пилот: «Леонид Иваныч! Уважаемый Дед Мороз! Летим. Срочный вызов».

У нас в таких случаях сборы недолги. Захватил чемоданчик с инструментами — и в вертолёт. А погода была, к слову говоря, до того нелётная, что лучше и не вспоминать.

Уже в воздухе Мартынов заметил: «Снимите бороду, Леонид Иванович. У пациента шок будет».

Но я вам уже говорил, как выражаются в Одессе, «шоб снять бороду не может быть и речи».

Обкорнал я её малость ножницами, глянул в зеркальце и обомлел — не человек, а какой-то Бармалей.

Прилетели мы. Мартынов благополучно посадил машину. Там нас уже ждали. До места километра четыре добирались через лес.

Пришли в дом. Здесь выяснилось — у женщины преждевременные роды. Муж, что меня встречал, глянул и от испуга попятился. Только сейчас он меня по-настоящему разглядел. Я его как мог успокоил, разделся и ушёл к роженице.

Случай был нелёгкий. Промучались мы не меньше часа. Но кончилось всё самым лучшим образом. Появился на свет преотличный мальчишка.

Матери сразу полегче стало, а муж — тот всё пытается меня обнять. Я ему говорю — дорогой!.. Не советую, вы рискуете приклеиться к моей бороде — и тогда пиши пропало!..

Посмотрел я на часы — без десяти два. Новый год уже наступил. Муж хлопочет, собирает на стол. Ему помогает младшая сестра жены — весьма симпатичная девушка, между прочим.

Леонид Иванович покосился на жену.

— Короче говоря, так мы встретили Новый год. Выпили за здоровье родителей и за здоровье новорождённого.

И знаете, кем этот паренёк впоследствии оказался?..

Он оказался моим племянником.

— Это как же понять? — спросил Анатолий.

Я посмотрел на Елену Васильевну. «Ну!.. Сообразите же наконец!» — говорил её взгляд.

— А-а-а, — начал было я, но меня перебил Анатолий:

— Значит, это вы вместе встречали Новый год, когда родился мальчик…

— Правильно. У её сестры. Поняли наконец! — засмеялся Леонид Иванович и положил большую руку на плечо жены.

Жаль, вы меня сейчас не видите, Я недавно вернулся из отпуска, я прилично загорел, а то, что я не-емножечко заикаюсь, не имеет значения. Это уже проходит.

Свой отпуск в этом году я решил провести где-нибудь в средней полосе вблизи лесов и озёр, в мире тишины и покоя. И вот когда у меня уже наметилась реальная перспектива получить путёвку в дом отдыха, я встретил Сашку Шилобреева.

— Старик! Собираешься в дом отдыха? Ты сошёл с ума! — закричал Сашка. — Позор, тоска, о жалкий жребий твой!.. Забудь про дом отдыха. Отдыхай активно!..

— Понимаешь, мне… нездоровится. — соврал я.

— Что с тобой, жалкий симулянт?

— У меня это… блуждающая почка.

— Прекрасно! Тем более. Видишь, даже почка у тебя и та блуждающая, а ты собираешься сидеть на одном месте!.. И где? В доме отдыха. Запомни — человек обретает силу в борьбе с трудностями…

— А я уже обрёл силу. Трудности были.

— Какие?

— С путёвкой. Пока достал. Вот нужно идти брать, уже деньги в кармане.

— Отставить! — решительно произнёс Сашка. — Держи курс на юг. Я сейчас дам адрес. Ты себе только представь: белый домик, синее небо, чёрное море, зелёный сад — чего ещё надо? Записывай адрес и благодари бога, что меня встретил.

— Подожди, — сказал я, — а как там с питанием?

— Ты меня смешишь, — закричал Сашка. — Робинзон Крузо и тот с голоду не помер.

— У Робинзона был Пятница.

— А у тебя будут три пятницы, если не все четыре. Что же, за месяц не устроишься?.. И потом — там есть столовая. Давай не теряй времени, записывай координаты.

Я послушно записал адрес.

— Фамилию хозяина забыл, — сказал Сашка, — но это неважно. Зовут его дядя Коля. Передашь ему от меня привет, и ты в полном порядке. Понял?..

Сашка умчался, а я, слабовольный человек, вместо того чтобы потерять этот адресок, отказался от путёвки, собрал вещички и поехал.

Та-амошнюю природу я вам описывать не буду. Скажу только, что это было на юге, на берегу Чёрного моря.

Дядя Коля оказался деловым человеком.

— Привет вам от Саши Шилобреева, — сказал я.

Не обратив никакого внимания на мои слова, дядя Коля открыл замусоленную записную книжку и, заглянув в неё, начал вслух размышлять:

— Стало быть, так. Доцента с женой из сараюшки под навес, где печка. Артиста из чулана на висячую койку. Рыбаковых двоих на терраску к рыженькой. Туда же за занавеску можно и пару из Саратова, им всего три дня жить осталось, у них билеты в кармане. Студента на топчан у калитки, а вас можно на чердак. Или нет, чердак свободно двоих примет. Вас я, пожалуй, положу под велосипед…

— Ку-куда? — спросил я. В то время я ещё не заикался. Я просто спросил — куда?

— В общем, так. Вы оставляйте вещи, задаток, а сами идите пока гуляйте. К вечеру придёте, всё будет готово.

Вечером действительно всё было готово. Дядя Коля отвёл меня в чулан, где стояла застеленная раскладушка. Я до того намотался за день, что даже не успел поразиться тесноте чулана и узнать у дяди Коли, что должна была означать его загадочная фраза «вас я положу под велосипед».

Всё прояснилось само собой. Среди ночи я проснулся и, не соображая, где я нахожусь, принялся нервно шарить по стене в поисках выключателя. Я, наверно, действовал чересчур энергично. Что-то нашарил, за что-то дёрнул, и на меня со стены рухнул велосипед, благоразумно зашитый в старую портьеру.