StEll Ir - Общая теория чистого снеха. Параметры

Прок баяном гудит как урод, а Хома девкам – щегла! Девки – прысь. Потому как незя же-же так: раз – щегла! Девки народ тихий, пряничный, вмиг спугнул. Тока пятки сверкат, да сарафаны белокрыльем по ветру полощутся!

- Подём, Прок, подудим! – кладёт заявление на стол Хома. А у том заявлении русским по белому прописано: сорок градусов крепкости.

- Так дыть может спосля? – почти не сомневается, но из приличностей гоношит воздух Прок.

- Не! Чего? У меня опосля завещание, - утверждает Хома.

- Совещание, - покорректничал чуть другу Прок.

- Во, угадал! Упрямо в пупок!

И тут, конечно, окоп. Сидят Прок с Хомой, как два Ильи Муромцы – ни на одном танке не объедешь. Заявление оно враз не подписывается – тут мысль нужна. И потом – совещание. От вопроса чтоб не уходить решили на месте решать совещание.

И вот полночь не за горой. Люди все добрые спать давно и девки меж прочим – тож. А как раз занялось. Потому как вопросы закончились и настала самая пора переходить к делу. А дела все спят. Ничего. Кому полночь, а у Прока с Хомой самый рассвет и трудовые будни. Счас трудодни начнут давать!

- Может не надо, Ерём? – усомнился Хома, потому как уже в середине села и над ними навис – сельсовет. А сам мелкий бес – ты зачем заявленье писал?…

- Душа просит, Кузьма! Тут не продыхнёшь! – пояснил тогда Прок. – Ты бочонку поправь.

То железный бочонка, дырявый весь, как карман у Хомы перед праздником. А табуреточка – нет. Не дырявая. Ладная и сконструирована – без гвоздя.

И вздохнул тогда Прок над баяною и зарядил. Так что вместе и вышло: наладили в весь баян и табуреткой в бочок знаменитую композицию ансамбля Ролинг Стонз «Mother`s little helper»…

И всё б вышло прекрасно так. В смысле музыка. Если б Прок на две октавы выше нужного не забрал стихийную вставку-строку:

«Ты Ерёма, я Кузьма,

С-за нас раком вся страна!»

И за это их сразу уволили. Одного впопыхах, а другого в за ухи штакетникой.

Они утрой давай вспоминать – кто был кем. Ничего, только девки и звёздочки у обоих в глазах. Посмотрели внимательно в прошлое и решили: история – тёмная.

*История.Т.8.СПб.43…*

- Бляди! – провозгласил на всю палату Голос Америки.

- Гриш, ты чего? – попытался успокоить Алишер Навои.

- Культурный уровень самых развитых стран близок к критически низкой отметке! – продолжал Геродот.

- А собственно где? – уточнил Почтальон, тщетно пытаясь всё-таки вытряхнуть из кармана споры несуществующей уже лет триста сибирской язвы.

- Чего «где»? – переспросил Геродот.

- Бляди, - не переставая отряхиваться, как алкоголик от зелёных чертей, пояснил Почтальон. – Я интересуюсь бляди-то – где? Где этот оплот общественного опущения и разврата? Где?

- В Караганде! – громко включился, как всегда внезапный и энергонезависимый, радиоприёмник со стены. – Семнадцать-пятнадцать. В Чите и Петропавловске-Камчатском – полночь. Со снегом. По вашим заявкам исполняется. Старинная казачья песня «Чёрный крестник моего сына»:

«…Это Кара Кара Кара

…Кара Кара Кара-

Кум…»

- Фёдор, подкузьми-к друг его! – жалобно взмолился Параноик.

- Борт-инженер на связи! – откликнулся Феофан и ловко поддел радиотоскующее устройство взметнувшимся в воздух тапочком.

Приёмник упал на кровать. Тапочек – на порог. Фёдор – со смеху. Его донельзя веселила политическая суетность Америки с видом обездоленной обезьянки шукающей у себя под хвостом по случаю очередной несусветной терракты.

- Устыдись! – сказал он сам себе и затих.

Наступала полярная ночь и отблески северного сияния бередили, тревожили, настораживали до чуткого душу. Готовую умереть, но не излечиться. А белые медведи оставляли и оставляли совсем-совсем белые глубокие следы на мягком под их лапами снегу и в этом была их посильная и непосильная ноша…

- Ну чё, психи, поехали?

- Шёл бы на хуй ты!

- Ну и славно вот. С праздником. С наступающим Новым Годом! Дорогие товарищи… Бля!

- Не рычи, не выдохнешь ведь всё равно….

- Параноики на ужин, остальные на обед! Митяй и Аргон фруктовозами.

А и хрен с ым катить так катить.

- Короче с праздником всех, мудаки!

- Да ым бы с радастью, да заел Дед Мороз. Не высовывается.

- Чё городишь, вахлак?

- Да застёжку на штанах прорвало.

- Это дым…

- Хуй там дым! Просто хуй.

- Ан не и угадал. Внимательно смотри. А вдруг там-от что…

- Правильно говоришь. Посмотрел. Тама дым. Ой, бля, Змей Гарыныч летит. Загибись!!! О три хобота машет в штанах. Полный крук! Или круг…

- Интеллекта тебе, сука, не занимать!…

- Да шлётся оно всё посылками. Не ужинаем и пиздец. Сегодня можно сколько же хавать.

- К доктору на расстрел!

- И к доктору на расстрел не пойдём! Лучше с крыши сбросимся. Благо всегда под рукой.

- Орфей, очнись, а ты кто?

- Знамо дело кто. Кот-баюн птичий пиздец. Строится, отряд уготованных!

- Воздушная тревога!

- За всё отомстим!

- До аминазина б успеть…

- Всё ничтяк. Остальные схиляли – у них обед. Стройся, ёбана братия, беданутый дурдом!

Оно и всё хуй с ним. Была бы команда. Построимся. О, стоят! Сопля через щёку, а решимости зато через край. Где миры тут крушат?

- За мной короткими перебежками! Добраться бы до стены… Пока не посекли, пока не посекли, пока не посекли… Вырвавшемуся за дверь посмертная вечная память! Хоронись…

Топ-топ… топ-топ… топ-топ… топ-топ… топ-топ… топ-топ… топ-топ… это они идут и хуй бы с ним если б целые… тогда б с ними можно было поговорить, уговорить, сговориться ба как… но не целые… ни хуя…

- Топчана продавим острым муравьём,

Один хуй, сабаки, от вас всех удём!

- Закляни закладкаю миня на чердак,

Я и так не выживший, я подохший так!!!

- Лозунг нам, товарищи, на все времена:

Влез коль хуя в валенки – стала быть война!

- Ни хуя хорошего, крамола и стыд,

Руки, локти, дыбою, больше не торчит!!!

- Напрямки до радости, рвота наизжог,

Выворот до гадости и самоподжог!

- Ни хуя не правильно, мир это трава,

Заебись отравою раката сперва!!!

- Злые-злые ёжики по миру ползком,

Холодно расстреливаться, если босиком…

- По курсу помеха, товарищ Первый!

- Уничтожить помеху на хуй!

- Есть уничтожить помеху! Пинда́р, готовь говномёт! Товсь! Пали!

- Выстрела не последовало в тишине,

От отряда брызгами счастье по стене.

«Эй, впереди! Что у вас за хуйня? Почему не даёте огня? Отчего? Мы ж тут выдохнем!». «Впереди накрыло всех, товарищ Первый. Это пиздец и хирург…». «Кто Хирург?», как всегда нарожон, «Какой там на хуй Хирург!». «Я умираю, товарищ Первый, нас всех не стало больше. Хирург – это доктор… нас предали…»