Пелам Вудхаус - Полная луна. Дядя Динамит. Перелетные свиньи. Время пить коктейли. Замок Бландинг

Достопочтенный Галахад стоял у входа рядом с машиной и болтал с шофером. Родственные обязательства были для него святыней. Он ехал в Бландинг, к Веронике.

Увидев Генри, он недоуменно поморгал, но тут же понял, что стряслась беда. Такой разум не обманешь.

— Господи, это Генри! — воскликнул он. — Что ты тут делаешь?

— Можно с вами поговорить? — спросил Листер, угрюмо косясь на шофера, чьи большие розовые уши встали как у жирафы.

— Отойдем немного, — предложил Галахад. — Ну, в чем дело? Почему ты не в замке? Неужели выгнали?

— Вообще-то да. Но я не виноват. Откуда мне знать, что она не кухарка? Каждый бы ошибся.

— Ты говоришь о моей сестре Гермионе?

— Да.

— Принял ее за кухарку?

— Да.

— И?

— Дал ей полкроны и записку для Пруденс.

— Теперь понятно. А она схватила пламенный меч и выгнала тебя из сада?

— Именно.

— Как же ты на нее напоролся?

— Она вышла сказать, чтобы я не гонялся за ее дочерью.

— Племянницей.

— Нет, дочерью. Такая лупоглазая слабоумная девица.

— Вот как? Это необычно, чаще ее называют богиней. А вообще так лучше. Не хватало тебе перекинуться на нее. Хорошо, если она тебе не нравится, почему ты за ней погнался?

— Чтобы передать записку Пруденс.

— А, ясно. Что же ты написал?

— Что я готов на все — бросить живопись, осесть в этом кабачке. Фредди вам говорил?

— Да, в общих чертах. Ну, можешь успокоиться. Я еду в Бландинг. Передам.

— Спасибо вам большое.

— Не за что. Значит, решился взять «Шелковицу»? Это умно. Очень верное дело. Приведешь все в порядок, усовершенствуешь…

— Вот и Пру говорит. Бассейны, корты всякие.

— Конечно, тут нужны деньги. С удовольствием бы дал, но я младший сын. Есть у тебя кто-нибудь на примете?

— Пру думала, лорд Эмсворт даст. Когда мы поженимся. Но я послал его к черту.

— Ну и что?

— Он обиделся.

— Все равно не понимаю.

— Вы не считаете, что мои шансы снизились?

— Конечно, нет. Кларенс ничего не помнит.

— Он меня узнает.

— Вспомнит, что где-то видел, не больше.

— Вы так думаете?

— Да.

— Зачем же вы заставили меня носить эту бороду?

— Из педагогических соображений. Каждый человек рано или поздно должен ее носить. Укрепляет дух. И потом, скажи спасибо, что Гермиона видела тебя с бородой. Теперь не узнает.

— Когда?

— Завтра.

— Почему?

— Ах, я не сказал? — спохватился Галли. — Все очень просто. Кларенс приедет ко мне насчет художника. Я представлю тебя. Понятно?

Генри хватал ртом воздух. Великую мудрость уважаешь, но с ней нелегко.

— Ничего не выйдет.

— Еще как выйдет! Дорогой мой, я близко общаюсь с Кларенсом больше половины века. Сомневаюсь я только в другом — сможешь ли ты выдержать то небольшое время, которое пройдет, прежде чем вы с Пруденс сбежите и поженитесь. До сих пор не выдерживал.

Генри заверил его, что сможет, Галли понадеялся, что это так, и в эту же минуту из-за утла появился лорд Эмсворт.

— А, вот и он! — сказал его брат. — Слушай внимательно. Подожди немного, скажи, что тебе пора, и медленно иди до Сент-Джеймского дворца, а потом обратно. Остальное предоставь мне. Привет, Кларенс!

— А, Галахад! — сказал лорд Эмсворт.

— Ну, мне пора, — сказал Генри, все-таки немного смущаясь.

Смущался он и тогда, когда пришел обратно. Галли беспечно его приветствовал.

— Вернулись? — сказал он. — Прекрасно. А то я хотел вам звонить из замка.

— Я вас где-то видел, — сказал девятый граф.

— Да? — сказал Генри.

— Еще бы, — сказал Галли. — Кто ж его не видел! Это Лендсир. Фотографии во всех газетах. А вот скажите мне, дорогой, вы не слишком заняты?

— Нет-нет! — сказал Генри.

— Могли бы кое-что написать?

— Да-да!

— Прекрасно. Понимаете, мой брат очень хотел бы пригласить вас в свой замок. Вы слышали об Императрице?

— Да-да!

— Слышали? — обрадовался лорд Эмсворт.

— Мой дорогой, — тонко улыбнулся Галли, — как же ему не слышать? Наш лучший анималист следит за прославленными свиньями. Он давно изучает ее фотографии.

— Много лет, — прибавил Генри.

— Вы видели таких свиней? — спросил граф.

— Никогда!

— Она жирнее всех, — сказал Галли, — кроме Лорда Берслена из Бриднорта, но тот уже стар. Вы получите огромное наслаждение. Когда ты едешь в замок, Кларенс?

— Завтра, в двенадцать сорок две. Может быть, мистер Лендсир, мы встретимся на вокзале? Мне пора. Надо зайти к ювелиру.

Когда он ушел, Галли повернулся к Генри. Он был доволен:

— Ну вот, что я тебе говорил?

Генри часто дышал, как дышит человек после тяжелого испытания.

— Почему Лендсир? — спросил он погодя.

— Кларенс очень любит «Загнанного оленя», — отвечал Галли.

Следующее утро застало Бландингский замок в полном блеске. Солнце поднялось с петухами и, набирая силу, сверкало в сапфировом небе, позлащая угодья, обращая воды в серебряный огонь. Пчелы жужжали в цветах, насекомые свиристели, птицы осушали горячий лоб прохладной листвой, сады дышали каждой порой.

Золотые лучи не проникали лишь в одно место — в маленькую комнатку за холлом. Они доходили до нее только под вечер, а потому Типтон Плимсол, выпив чашку кофе, закусив мыслями, пошел туда подумать о своей беде. Он не вынес бы сияния. Собственно говоря, ему подошла бы погода, описанная в «Короле Лире», акт III.

Нетрудно ввергнуть в тоску влюбленного человека, а вчерашнее зрелище, Фредди с Вероникой на скамейке, ввергло бы всякого. Типтон безучастно листал еженедельник, испытывая все горести похмелья без труда и затрат. Э. Джимсон Мергатройд был бы оскорблен и разочарован, заподозрив самое худшее.

Еженедельник бодрости не прибавлял. Он просто кишел изображениями немолодых аристократок, и Типтон удивлялся, что люди тратят деньги на созерцание таких морд. Сейчас он смотрел на фотографии трех лахудр в бальных платьях (справа налево — Куку Бэнкс, Лулу Бессемер и леди Тутти Фосдайк), размышляя о том, что в жизни своей не видел ничего подобного. Поспешно перевернув страницу, он обнаружил актрису с большой розой в зубах.

Собираясь перелистнуть и ее, он вздрогнул, присмотрелся и понял, что это никакая не актриса, а Вероника Уэдж. В заблуждение его ввела роза; он не думал, что она их ест, словно какой-нибудь Навуходоносор.

Непролитые слезы сверкали в его глазах, когда он разглядывал иллюстрацию. Какое лицо! Какое нежное, прелестное, чарующее лицо! А если ты годами видишь его по ту сторону стола? Все это так, но ведь и коварство какое! Простодушный поклонник обманется чистым взором — а тут и змии на скамейках. Мысли несчастного Типтона так смешались, что, уставясь на Веронику горящими очками, он не знал, поцеловать ее хочет или ткнуть в глаз.

К счастью, он этого не решил. Веселый голос сказал: «Привет! Доброе утро, доброе утро», и он увидел в окне голову и плечи изящного человека в сером костюме.