Пелам Вудхаус - Полная луна. Дядя Динамит. Перелетные свиньи. Время пить коктейли. Замок Бландинг

Решился он не сразу — все ж опасно оставлять Листера в такой нелепой, деликатной ситуации. Убедило его поведение леди Гермионы: она, по всей видимости, впала в созерцание. Пока он сбегает взад-вперед, ничего случиться не должно. Четверть часа, не больше.

Так случилось, что, очнувшись от мечтаний, Генри увидел одну леди Гермиону.

Оба они молчали. Когда молодой и робкий человек, привыкший к богемному обществу, оказывается наедине с дочерью сотни графов, которую он принял за кухарку, а эта дочь подозревает его в злодействе, стоит ли ждать от них легкой, живой беседы?

Друзья говорили, что умная, начитанная леди Гермиона могла бы, если бы хотела, держать салон. Сейчас она не хотела.

Они посматривали друг на друга, когда на озерцо солнечного света упала тень и вошел Фредди.

Позже он предъявлял своему дяде такие обвинения:

а) «Какого черта ты вздумал, что я знаю?»

б) «Почему не предупредил?»

Дураку понятно, говорил Фредди: если изгой и пария сидит за столом, пьет чай, значит, его приняли в лоно семьи. Особенно, прибавлял он с мягким укором, если тебе сказали, что «все в порядке».

Сказал это Галли? Не сказал? Что-то такое он говорил. Ну вот! Тогда несправедливо и нелепо называть своего племянника кретином.

К беде привели, продолжал Фредди, эти скрытности и экивоки. Скажи хоть слово, намекни, что ты его привез инкогнито, и все. В таких делах главное — единство. Без единства и доверия ничего не выйдет, не ждите.

Так говорил он позже. А сейчас воскликнул:

— Глист!

При этом слове леди Гермиона подпрыгнула в кресле.

— Это хорошо! — ликовал Фредди. — Очень хорошо. Прекрасно. Значит, ты одумалась, тетя Гермиона? Я надеялся на твой разум. Кто-кто, а ты можешь убедить тетю Дору. Ну, теперь все в порядке! Передай ей от меня, если она упрется, что Генри Листер — идеальный муж для Пру. С этой гостиницей они прекрасно устроятся. Дело верное. Да, нужно кое-что вложить, но это поправимо. Соберем семейное заседание, обсудим… Держись, Глист! От души поздравляю.

В течение этой речи леди Гермиона ломала руки и сверкала глазами. Более внимательный племянник заметил бы, как она похожа на пуму перед прыжком.

— Ты все сказал, Фредди? — спросила она.

— Э? Да, вроде все.

— Тогда попрошу тебя сходить к Биджу. Пусть упакует вещи мистера Листера и отошлет их в «Герб Эмсвортов». Мистер Листер сейчас уезжает.

Если племянник с юных лет привык быстро и покорно выполнять желания теток, у него вырабатывается рефлекс, который не пропадет, когда он становится солидным, женатым и уважаемым человеком, выполняющим важнейшую работу в крупнейшей фирме собачьей еды. Леди Гермиона послала Фредди за Биджем, и Фредди не ответил, что она могла бы и позвонить, но убежал безотлагательно.

Лишь у дверей того логова, в котором скрывался дворецкий, он вспомнил, что такие поручения недостойны вице-президентов, и остановился. Остановившись же, увидел, что он снова там, откуда не должен был уходить, — там, где своим несравненным красноречием он пытался сломить сопротивление леди Гермионы. Нелегко это сделать — но не тому, кто совсем недавно играл на майоре Р. Б. и леди Эмили Финч, как на струнных инструментах.

Вернувшись в гостиную, Фредди обнаружил, что за это короткое время Генри исчез — вероятно, вышел в сад через французское окно, смиренно опустив голову. Но, восстановив до прежнего уровня процент влюбленных, тут была Пруденс, чей вид показывал, что она все знает. Не помня себя от горя, она жевала тостик.

Леди Гермиона все еще сидела за чаем, так гордо и прямо, словно скульптор уговорил ее позировать для статуи «Идеальная тетя». За все годы знакомства Фредди не видел, чтобы она выполняла с таким совершенством самую суть этого родства. Он загрустил. Даже леди Эмили, очень похожая на мула и внешностью и нравом, не так пугала его.

— Ушел? — спросил он, сочиняя в уме фразы посерьезней.

— Да, — сказала Пруденс, горестно доедая тостик. — Без единого крика. Скрылся в снегу раньше, чем я его увидела. Если бы у людей было сердце, этот замок стал бы гораздо лучше. Чище.

— Хорошо излагаешь, — похвалил ее Фредди, — золотые слова. Что нужно нашей старой ночлежке? Милость, вот что!

Не внемля его призыву, леди Гермиона спросила, нашел ли он Биджа, и Фредди сказал «Нет», а потом пояснил, что надеется на ее разум, который ей и подскажет, что тут нужен не Бидж, а добрый совет в пользу разлученной пары.

Леди Гермиона, склонная к грубости, сказала: «Чушь»; Фредди покачал головой и посетовал на состояние духа; а Пруденс, тяжко вздыхая через какие-то промежутки времени, припомнила к месту Саймона Легри и Торквемаду, удивившись, почему привязались к этим несчастным людям, когда есть другие, не в пример жестче.

— Хватит, — сказала ей леди Гермиона, а Фредди возразил:

— Нет, не хватит! Мы должны все выяснить. Разреши спросить, чем тебе не нравится Генри?

— А я у тебя спрошу, — сказала тетя, — причастен ли ты к этой мерзкой афере?

— Э?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Галахад привез его под чужим именем.

— А, вот ты о чем? — воскликнул Фредди. — Ну, выдумал это не я, но, если ты спросишь, как я к этому отношусь, я скажу: «Полностью согласен». Глист и моя сестрица созданы друг для друга.

— Ура, ура! — одобрила его сестрица.

— Чушь! — снова сказала леди Гермиона. — Он похож на гориллу.

— Да, — признал пылкий, но честный Фредди, — в зоологическом саду его бы встретили как родного. Но при чем это тут? Почему горилла не может стать прекрасным мужем и отцом? Извини, Пру, заглянул в том второй.

— Молодец, — сказала Пруденс. — Давай, давай. Все правильно.

— Понимаешь, тетя Гермиона, — продолжал Фредди, — ты слишком привержена внешности. Ты смотришь на Глиста и думаешь: «Не хотела бы я его встретить ночью, в одинокой аллее…» Хорошо, а сердце? Что важнее — сердце или внешность?

— Фредди!

— А?

— Ты замолчишь?

— Нет, тетя Гермиона, не замолчу. Выясним все. Итак, сердце у него — лучше некуда. Кроме того, у него есть сельская гостиница, куда надо вложить немного денег.

Леди Гермиона вздрогнула. Она не любила питейных заведений.

— Блистательная карьера кабатчика, — сказала она, — не слишком удачный довод. Во всяком случае, для меня. Нет ли чего-нибудь еще?

Ответа она не получила. За французским окном послышались шаги, и вошел Галли, весьма довольный собой. Он не знал, каков европейский рекорд по бегу на двести ярдов, туда и обратно с перерывом, но предполагал, что он превзойден.

— А где Лендсир? — спросил он. Сестра его напоминала кухарку, которая заявляет об уходе перед званым обедом.

— Если ты имеешь в виду твоего друга Листера, — ответила она, — он ушел.