Марк Твен - История Капитолийской Венеры

— О, Георгъ, какъ я люблю тебя!

— Я знаю это, Марія, и Богъ да благословитъ твое нѣжное сердце, но только отчего твой отецъ такъ суровъ и непреклоненъ?

— Георгъ, онъ не глупъ, но искусство считаетъ глупостью… Онъ имѣетъ кой-какое понятіе въ москательныхъ товарахъ и ему кажется, что ты уморишь меня съ голоду.

— Будь проклята его премудрость: она отзывается высокой проницательностью!

— О, зачѣмъ я не безсердечный лавочникъ, наживающій капиталъ, а Богомъ одаренный скульпторъ, не имѣющій что кушать!

— Не падай только духомъ, мой вѣрный Георгъ: всѣ его предразсудки исчезнутъ, какъ только у тебя будутъ 50 тысячъ долларовъ и…

— Пятьдесятъ тысячъ чертей! Дитя! я еще долженъ за квартиру!

— Любезнѣйшій господинъ, всякая болтовня излишня. Противъ васъ я ничего не имѣю, но не могу же выдать мою дочь за пудингъ изъ любви, искусства и голода, — а кромѣ всего этого, мнѣ думается, вы ей ничего предложить не можете.

— Сударь, я бѣденъ, — я и не отрицаю это, — но развѣ слава ничто? Всѣми уважаемый Баллами Фудль изъ Арканзаса признаетъ мою статую Америки за выдающееся произведеніе скульптуры и онъ вполнѣ увѣренъ, что мое имя будетъ впослѣдствіи знаменито…

— Болванъ! Ну, что понимаетъ этотъ оселъ изъ Арканзаса въ подобныхъ вещахъ! Слава тутъ не при чемъ, вся суть въ рыночной цѣнѣ вашего мраморнаго пугала. Чтобы сдѣлать его, вамъ пришлось работать полгода, и за это вамъ никто не дастъ болѣе 100 долларовъ. Нѣтъ, сударь! Принесите мнѣ 50 тысячъ долларовъ и тогда можете получить мою дочь, — иначе я ее выдамъ за молодого Симпера. Въ вашемъ распоряженіи ровно полгода, чтобы собрать эту сумму. А пока до свиданія, сударь!

— О, я несчастный!

— О Джонъ, другъ моего дѣтства, я — несчастнѣйшій изъ людей!

— Ты простофиля!

— У меня не осталось ничего, что я могъ бы любить, кромѣ моей бѣдной статуи… Но и она даже не выражаетъ мнѣ никакого участія на своемъ холодномъ мраморномъ лицѣ, - такъ прекрасна и такъ безсердечна!

— Ты болванъ!

— О, Джонъ!

— О, неразумная тварь! Развѣ ты не говорилъ, что имѣешь 6-ть мѣсяцевъ времени, чтобы собрать эти деньги!

— Джонъ, не глумись надъ моимъ несчастьемъ! Будь у меня 6 столѣтій, — что они помогли бы мнѣ? Къ чему они бѣдному несчастному человѣку безъ имени, безъ капитала и безъ друзей?

— Дуракъ! Трусъ! Идіотъ! Полгода времени, чтобы достать деньги. Да на это и 5 мѣсяцевъ довольно!

— Ты съ ума сошелъ!

— Полгода! да вѣдь это времени больше, чѣмъ надо. Я тебѣ достану деньги!

— Джонъ, что ты хочешь сказать этимъ? Какимъ способомъ на всемъ бѣломъ свѣтѣ умудришься ты собрать для меня эту громадную еумму?

— Предоставь только это дѣло мнѣ и не вмѣшивайся въ него. Согласенъ-ли ты поручить мнѣ его всецѣло? Поклянись, что покоришься всему, что бы я ни сдѣлалъ, и обѣщай мнѣ, что не станешь порицать никакое мое дѣйствіе!

— У меня кружится голова, — мнѣ дурно, — но, изволь, я клянусь!

Джонъ беретъ молотокъ и съ невозмутительнымъ спокойствіемъ отбиваетъ у Америки носъ. Еще одинъ взмахъ, — и два ея пальца падаютъ на полъ, — еще ударъ, и отлетаетъ часть уха еще — и пальцы на ногѣ оказываются изувѣченными и раздробленными, еще — и лѣвая нога ниже колѣна превращается въ кучку осколковъ.

Джонъ нахлобучиваетъ шапку и уходитъ.

Георгъ 30 секундъ съ ужасомъ, молча, смотритъ на искалѣченное страшилище передъ собою, а затѣмъ въ судорогахъ начинаетъ кататься по полу.

Джонъ вскорѣ возвращается съ каретой, въ которую забираетъ скульптора съ разбитымъ сердцемъ и статую съ разбитой ногой, и, тихонько насвистывая что-то, увозитъ съ собой обоихъ калѣкъ. Скульптора онъ оставляетъ у себя на квартирѣ, а самъ съ статуей ѣдетъ дальше и вскорѣ исчезаетъ на Via Quirinalis.

— Сегодня въ два часа исполнится ровно полгода! О, адское мученіе! Моя жизнь разбита! Лучше бы я умеръ! Вчера вечеромъ я не ужиналъ, сегодня утромъ — не завтракалъ… Мнѣ не на что сходить даже въ кухмистерскую!.. Голоденъ-ли я? о, не говорите лучше объ этомъ!.. Сапожникъ замучилъ меня до смерти, портной сидитъ у меня на шеѣ, хозяинъ гонитъ меня вонъ съ квартиры! Горе мнѣ, несчастному! Джона я не видѣлъ ни разу послѣ того ужаснаго дня! «Она» нѣжно улыбается мнѣ, при встрѣчахъ на улицѣ, но безсердечный старикъ-отецъ суровымъ взглядомъ приказываетъ ей смотрѣть въ другую сторону… Эй, кто тамъ стучится въ дверь? Кто опять преслѣдуетъ меня? Держу пари, это — злостная каналья — сапожникъ… Войдите!

— Честь имѣю кланяться, ваша свѣтлость! да будетъ надъ вами благословеніе неба! Я осмѣлился принести ваши новые сапоги, — о, не говорите, ничего объ уплатѣ! Вѣдь мнѣ не къ спѣху, совсѣмъ не къ спѣху! Буду гордиться, если ваша свѣтлость и впредь почтете меня своимъ заказомъ и… Честь имѣю кланяться!

— Онъ самъ принесъ мнѣ сапоги! Не требуетъ денегъ! Раскланивается, изгибается и шаркаетъ, какъ это дѣлаютъ развѣ только передъ высочайшей особой! Проситъ моихъ дальнѣйшихъ заказовъ! Или, можетъ быть, свѣтопреставленіе уже близко! Кто тамъ еще? Войдите!

— Прошу прощенія, синьоръ, — я принесъ вашъ новый костюмъ… и…

— Эй, кто еще? Войдите!

— Тысячу извиненій за безпокойство, ваше сіятельство! Я устроилъ для васъ внизу, въ первомъ этажѣ, прекрасную квартиру, — этотъ несчастный чердакъ вашъ совсѣмъ не годится и…

— Войдите!

— Я являюсь сказать вамъ, м. г., что вашъ кредитъ въ нашемъ банкѣ, за послѣднее время, къ сожалѣнію, совершенно было упавшій, нынѣ вполнѣ возстановленъ и можетъ быть предложенъ вамъ на самыхъ выгодныхъ условіяхъ. Мы будемъ считать себя особенно счастливыми, если вы окажете намъ свое довѣріе и изволите обратиться къ намъ въ случаѣ…

— Войдите!

— Мой благородный юноша! Она — твоя! Сію минуту она сама будетъ здѣсь. Возьми ее, женись на ней, люби ее s будь счастливъ! Да благословитъ Господь васъ обоихъ. Гипъ, гипъ! Ура!

— Войдите!

— О, Георгъ, о, мой единственный возлюбленный! Мы спасены!

— О, Марія, о моя единственная возлюбленная, мы спасены! Но будь я проклятъ, если я понимаю: какъ и почему!

Одинъ изъ многочисленной группы американцевъ читаетъ и въ то же время переводитъ вслухъ слѣдующую статью изъ еженедѣльной газеты.

«Il Slaugehauger di Roma».

— Чудесная находка! Приблизительно полъ года тому назадъ синьоръ Джонъ Смиттъ, американецъ, проживающій уже нѣсколько лѣтъ въ Римѣ, купилъ у одного изъ обанкротившихся родственниковъ княгини Боргезе незначительный клочекъ земли въ Кампаньи, непосредственно прилегающій къ могильному склепу фамиліи Сципіоновъ.