Айдар Павлов - Стебалово

- Ну, как твои темные делишки? - усмехнувшись, справился Серафим.

- Да вот, дал черт, все хуже и хуже, -- ответила оттаявшая Эммануэль. - Твоими проклятиями.

- Жива? Здорова? - Серафим неторопливо перемешивал колоду карт.

- И жива, и здорова. - Она трижды ударила кулаком о деревянную дверь. - Чтоб не сглазить...

- Обо мне не вспоминаешь?

- А то как же? И поминаю, и проклинаю.

- Ведь можешь, когда хочешь, - похвалил Серафим. - Да, мать?

- Так ведь куда деваться-то, батюшка?

- Присаживайся, - пригласил убийца, раскидывая на покрывале карты на троих. - Разыграем партийку.

- Отчего бы и нет? - Опустив Антуана на землю, Эммануэль настороженно подошла к ложу. - С удовольствием.

Скинув туфли, она забралась на кровать. Рядом запрыгнул ее очаровательный бой-френд.

- В какие игры играем? - неуверенно поинтересовалась хозяйка.

- Серафим и семь разбойников, - ответил убийца.

- Что-то новенькое, - догадалась Эммануэль.

- Свежак.

- Ну, так как?

- О, это очень простая игра. Бери картинки - не лажанешься.

-Коварные у тебя картинки, - сразу же расчухала она.

- Твои картишки - не мои. Сама крапила.

- Да уж, что краплено, то краплено, - вздохнула Эммануэль.

- Играй, мать, хорош базарить, - попросил Серафим.

- Что я должна делать?

- Открывай карты.

- Пожалуйста. - Эммануэль раскрыла карты.

- Видишь, сколько дерьма? - Серафим кивнул на ее шестерки и семерки, а затем показал четыре туза и трех королей, которые были у него.

- Да уж, - покачала головой Эммануэль. - Твоя взяла, сынок.

- Еще партийку? - предложил убийца.

- Пожалуй, с меня хватит, - поняла Эммануэль. - Ты, часом, не в курсах, кто мне вторцевал евроремонт, Серафим?

- Почему же не в курсах? Я и вторцевал тебе евроремонт, мать.

- Да? - Она беспомощно похлопала ресницами.

- Да, - спокойно подтвердил он.

- А на хера?

Возникла пауза. Эммануэль сидела с открытым от изумления ртом и моргала. Серафим хихикал.

- Должен же я был как-то привлечь твое внимание, - наконец ответил убийца. - Ты ж вообще офигела, мать: пилястры, блин, консоли, шпалеры... Это мне надо бы у тебя спросить, на хера тебе столько шмутья? Чем ты круче новых русских? Думала, обложилась нехилым дерьмищем, - можно нос утюгом? Обломись, мать. Внутри ты осталась такой же черной, как снаружи. Даже гнилее Лысого.

- А че ты на меня наезжаешь? - Эммануэль с тревогой покосилась в сторону Антуана.

- Ты полагаешь, он ребенок? - Серафим издал издевательский смешок.

- А то нет?

- Не морочь себе голову.

- Ребенок он или нет, - чопорно заявила Эммануэль, - я не считаю, что Антуан обязан врубаться во всякую туфту.

- Боюсь, он не хуже нас с тобой врубается в то, что ты из себя представляешь.

- Ну, и что я из себя представляю? - Она неестественно заулыбалась.

- Под твоей черной личиной скрыто тухлое мясо, - без шуток заявил Серафим.

- Базар-то фильтруй, сынок, фильтруй, че бакланишь! - засуетилась Эммануэль. Однако по тому, как ее черный шнобель наливался стыдливой краской, можно было догадаться, насколько убийца угодил в цель.

- Это правда, Эммануэль? - разочарованно спросил Антуан.

- Форменная туфта, - отреклась она. - А ты ступай, голубчик, канай, Антуан, не фиг тебе здесь тусоваться, раз такой гниляк пошел.

Мальчишка обиженно удалился.

- Ты не прав, Серафим, - прошипела Эммануэль. - Внутри я не такая.

- Так докажи это, болт те в рот! - с пафосом призвал убийца. - Докажи Лысому, что внутри ты не такая тухлятина, как он!

- На понт берешь? - прищурилась Эммануэль.

- Докажи, мать твою, что ты на что-то еще способна! - не отступал Серафим. - Что еще можешь! Ведь до чего опустилась, коза: стоило мне на минуту вымести отсюда эту древнюю хренатень: пилястры, консоли, тряпки, - у тебя уж подпорки трясутся. Прокисшая баба! Корзина!!!

- Фильтруй, сынок, фильтруй базар, - незло и как-то задумчиво проговорила хозяйка.

- Я тебя спрашиваю: ты уважаешь себя или не уважаешь?

- Я себя очень даже не хило уважаю, дорогуша.

- Значит, давай, вперед! Покажи, как ты умеешь переворачивать вверх тормашками землю! Творить, взрывать и снова творить и взрывать! Казнить и миловать! Нагонять ужас и смерть! Эммануэль ты, блин, или не Эммануэль?!

- Я очень даже Эммануэль, - подтвердила та. - Короче... Застращал ты меня. Чё те надо?

- Работу, я тебе уже говорил. Закажи Лысого - и я его замочу.

- Лысого - не Лысого, а работу получишь.

- Почему не Лысого?

- Я битый час тебе толковала, почему не Лысого, а ты опять сто двадцать пять!

- Ну, ладно, ладно, - уступил Серафим. - Я ведь не стану пачкаться о разную срань, ты меня знаешь.

- Я тебя знаю. Поэтому срани не предлагаю. Цивильный будет клиент, не ссы. Ништячный чувак.

- Кто?

Эммануэль вздохнула и вспомнила про погасший косяк.

- Огня, - попросила она. - Живо!

Серафим поджег ей бычок пионерки.

- Мне бы сварганить из тебя большую такую отбивную...- попыхтев, призналась мать преступного мира. - Да жаркое из семи твоих разбойников.

- Что же тебя останавливает?

- Сукой буду, ты мне чем-то понравился, Робин Гуд. Чего-то в тебе сидит сверхкобелиное, чего я пока не могу вкурить...

Эммануэль слезла с кровати, надела туфли и расправила плечи. Потом бедра. И сказала:

- Твоя взяла, будешь на меня пахать. Но... - Она торжественно подняла над головой косяк, - пока ты со мной, со стукачами с телевидения придется завязать. Серафим ответственно кивнул. - И завтра же восстановишь дворец.

- О'кей.

- Помнишь, что где стояло?

- Как компьютер.

- Перепутаешь - ростбиф с яйцами смешаю.

- Ни в коем случае, Эммануэль. У меня все встанет там, где надо.

- Посмотрим.

- Кто? Кто будет моим клиентом?

- Вот когда встанет, тогда и узнаешь. А пока канай отсюда голубчик, не хер тебе здесь торчать. Я все сказала.

К вечеру следующего дня от евроремонта не осталось ни щепки. Братки ишачили не покладая рук. Подключили даже контуженного Трахнутого - он носил разную мелочь: канцелярские скрепки, туалетную бумагу, кофейные ложечки и презервативы. Внутреннее убранство дворца было восстановлено в изначальной роскоши и великолепии.

Придирчивым оком убедившись, что каждый подсвечник вернулся на место, Эммануэль осталась крайне довольна, пригласила банду Серафима откушать в Зеркальной галерее, а его самого - в Вишневый зал, дабы решить кое-какие темные вопросы.

- Кувалда, - сказала она, познакомив киллера с фотографией будущего клиента.

- Это и есть твой ништячный чувак? - разочарованно поморщился убийца.

- А чё те не нравится?! - не поняла Эммануэль. - Цивильный козел: нефтяной бизнес, крыша "Черепа", лапа Лысого.

- Кабы самого Лысого прижмотить...

- Будь ласков, голубчик, взгляни на фото. Ты делом пришел заниматься или мечтать?

- Да что, я, не знаю Кувалду? Я его сто раз видел.