Марк Твен - Посещение интервьюера

Молодой человѣкъ, крѣпкаго тѣлосложенія и съ развязными манерами усѣвшись по моему приглашенію, замѣтилъ, что состоитъ сотрудникомъ «Ежедневной Грозы» и затѣмъ сказалъ:

— Надѣюсь, что вы не будете ничего имѣть противъ того, чтобы я съ вами интервьюировалъ…

— Что бы вы со мной..?

— Интервьюировалъ…

— Ахъ, да! Непремѣнно… Гм… Конечно… да…

Мнѣ въ то памятное утро было немножко не по себѣ. Мои умственныя способности не то ослабѣли, не то какъ будто притупились. Я подошелъ къ книжному шкафу, но, порывшись тамъ 6–7 минутъ, счелъ себя вынужденнымъ обратиться съ вопросомъ къ молодому человѣку:

— Какъ вы пишите это?

— Какъ пишу? Что такое?

— Интервьюировать!

— Не понимаю, зачѣмъ вамъ понадобилось это писать?

— Нѣтъ, мнѣ совсѣмъ не понадобилось это писать, а я только хочу справиться въ словарѣ, что это слово обозначаетъ.

— Признаюсь, это удивительно! Я вамъ могу объяснить значеніе этого, если вы дѣйствительно… если вы…

— Пожалуйста! Я вамъ буду весьма признателенъ.

— Ин-н-н-тер-т-е-р, интер…

— Вы, стало быть, пишете это черезъ «ю»?

— Ну, конечно!

— Такъ вотъ почему я такъ долго искалъ…

— Но, м. г., какъ же иначе хотѣли бы вы это писать?

— Да, я… я… я, собственно, не знаю какъ.

Я открылъ лексиконъ и рылся въ немъ, надѣясь найти это между рисунками. Очевидно, у меня слишкомъ старое изданіе…

— Но, добрѣйшій другъ мой, рисунка этого вы не нашли бы и въ самомъ новѣйшемъ изданіи… Извините меня, м. г., и не поставьте мнѣ этого въ вину, но я ожидалъ, что вы… что вы гораздо… интеллигентнѣе… Не примите это за оскорбленіе, простите пожалуйста!..

— Нѣтъ, ничего, сдѣлайте одолженіе! Весьма многіе люди, не любящіе льстить и не имѣвшіе никакого основанія льстить, очень часто говорили мнѣ, что я особенно замѣчателенъ въ этомъ именно отношеніи. Да, да… Они всегда съ восхищеніемъ говорили объ этомъ…

— Еще бы, я могу себѣ представить! Но, однако, что касается нашего интервью… Вамъ, конечно, извѣстно, что теперь принято интервьюировать со всякимъ человѣкомъ, пріобрѣтшимъ широкую извѣстность среди публики…

— Неужели? Я объ этомъ ничего не слышалъ. Это должно быть очень интересно. И посредствомъ чего же вы это производите?

— (Гм… гм… да… это становится утомительнымъ). Въ нѣкоторыхъ случаяхъ это слѣдовало бы производить посредствомъ дубины; но обыкновенно это дѣлается такъ, что интервьюеръ предлагаетъ вопросы, а интервьюируемый отвѣчаетъ на нихъ. Это теперь очень принято. Не позволите-ли мнѣ предложить вамъ нѣсколько вопросовъ, которые могли бы освѣтить наиболѣе важные моменты изъ вашей прошлой общественной и частной жизни?

— О, съ удовольствіемъ… Вотъ только… у меня… ужасно скверная память, но я надѣюсь, что вѣдь это не имѣетъ для васъ особеннаго значенія? У меня, видите-ли, удивительно неурегулированная память: иной разъ она скачетъ въ галопъ, а иногда ей необходимо почти двѣ недѣли, чтобы доcтигнуть намѣченнаго пункта. Это доставляетъ мнѣ очень много горя.

— О это ничего, если только вы пожелаете сдѣлать все, что въ вашихъ средствахъ…

— Да, это я сдѣлаю. Я постараюсь вполнѣ сосредоточиться…

— Благодарю васъ. Вы готовы начать?

— Да, я готовъ.

Вопросъ. Сколько вамъ лѣтъ?

Отвѣтъ. Въ іюнѣ будетъ 19.

В. Что вы говорите?! Мнѣ казалось, что вамъ не меньше 35–36 лѣтъ. Гдѣ вы родились?

О. Въ Миссурѣ.

В. Когда вы начали заниматься литературой?

О. Въ 1836 году.

В. Но какже это можетъ быть, если вамъ теперь только 19 лѣтъ?

О. Не знаю. Неправда-ли, это удивительно?

В. Да, это дѣйствительно… Кого вы считаете самымъ замѣчательнымъ человѣкомъ изъ всѣхъ людей, съ которыми вы когда-либо были знакомы?

О. Аарона Бурра [1] Полковникъ Ааронъ Бурръ былъ вице-президентомъ Уніи. Въ 1804 году онъ застрѣлилъ ли дуэли извѣстнаго общественнаго дѣятеля Александра Гамильтона. .

В. Но вѣдь вы же не могли знать Аарона Бурра, если вамъ теперь только 19 лѣтъ…

О. Если вы это знаете лучше меня, такъ зачѣмъ же спрашиваете?

В. Нѣтъ, это я только такъ замѣтилъ, вскользь. Какъ вы познакомились съ Бурромъ?

О. Видите-ли, я, однажды, совершенно случайно, присутствовалъ на его похоронахъ, и онъ мнѣ тогда сказалъ, чтобы я не такъ шумѣлъ и…

В. О, Господи! Но вѣдь, если вы были на его похоронахъ, то значитъ онъ былъ мертвъ; а если онъ былъ мертвъ, то какъ же онъ могъ безпокоиться о томъ, шумите вы или нѣтъ?

О. Ну, этого я не знаю. Онъ всегда былъ очень эксцентричнымъ человѣкомъ.

В. Все-таки этого я не понимаю… Вы говорите, что онъ разговаривалъ съ вами, и что онъ былъ въ то же время мертвъ.

О. Я не говорилъ, что онъ былъ мертвъ.

В. Значитъ, онъ былъ живъ?

О. Гм… Нѣкоторые говорили — да, нѣкоторые говорили — нѣтъ.

В. А какъ вы сами думали?

О. О, до меня это нисколько не касалось! Вѣдь это же были не мои похороны!

В. Такъ какъ же?.. Очевидно, это… остается невыясненнымъ… Позвольте мнѣ лучше спросить васъ о чемъ-нибудь другомъ. Въ какой день вы родились?

О. Въ понедѣльникъ, 31 октября, 1693 года.

В. Какъ? Это невозможно! Въ такомъ случаѣ вамъ было бы теперь 180 лѣтъ. Какъ-же вы это хотите объяснить?

О. Я совсѣмъ не хочу этого объяснять.

В. Но вѣдь вы же сказали раньше, что вамъ только 18 лѣтъ, а теперь говорите, что вамъ 180. Вѣдь это же поразительное противорѣчіе!

О. Гм! вы это замѣтили? (Рукоплесканія). Часто и мнѣ самому это казалось противорѣчіемъ, но я не рѣшался признать его. Однако, какъ быстро вы подмѣчаете все такое?

В. Благодарю за комплиментъ. У васъ была или есть сестра?

О. Гм… Я… я… я думаю — да… Хорошенько я не могу припомнить…

В. Однако, это самое необычайное признаніе изъ всѣхъ, которыя я когда-либо слышалъ…

О. Неужели?

В. Да, какъ же иначе! Будьте любезны взглянуть вотъ сюда! Чей это портретъ тамъ, на стѣнѣ? Можетъ быть, это вашъ братъ?

О. О, да, да! Теперь только я вспомнилъ! Это былъ мой братъ. Это Вильямъ, — мы его звали просто Билль. Бѣдный, старый Билль!

В. Стало быть, онъ умеръ?!

О. Увы, я думаю, что такъ; мы никогда не могли сказать это съ достовѣрностью. Это вообще очень загадочная исторія.

В. Весьма жаль, весьма жаль… Значитъ, онъ пропалъ безъ вѣсти?

О. Пожалуй, что и такъ, — мы похоронили его…

В. Похоронили? похоронили, не зная, живъ онъ или мертвъ?

О. О, нѣтъ! Это не такъ. Онъ былъ достаточно мертвъ.

В. Признаюсь, этого я опять не понимаю. Разъ вы его похоронили, убѣдившись, что онъ дѣйствительно умеръ…

О. Нѣтъ, нѣтъ, мы только думали, что онъ умеръ…

В. А! теперь я понялъ! Онъ, значитъ, потомъ снова ожилъ?

О. Совсѣмъ и не думалъ.

В. Но, въ такомъ случаѣ, я ничего подобнаго никогда не слыхивалъ въ моей жизни. Нѣкто умеръ. Нѣкто былъ погребенъ. И такъ, въ чемъ же загадка?