Ирадж Пезешк-зод - Дядюшка Наполеон

И встала, чтобы взять еще одну конфету. Но дядюшка быстрым движением приподнялся, схватил ее за руку и заорал:

— Ты должна сказать! Понимаешь, должна мне сказать!

Гамар другой рукой прихватила с подноса конфету и, запихивая ее в рот, промычала:

— Не скажу.

У дядюшки глаза вылезали из орбит, губы дрожали. Он грубо рванул толстуху к себе и закатил ей крепкую пощечину:

— Должна сказать!..

Гамар так и замерла, приоткрыв рот. Она насупилась, как ребенок, в уголке губ вместе с непрожеванными сластями повисла капелька крови. Потом невнятно пробормотала:

— Не скажу. Если сказать, они убьют моего ребеночка… А я хочу ему рубашку связать.

Не знаю, что чувствовали остальные, но у меня от этого душераздирающего зрелища сердце готово было лопнуть или выпрыгнуть из груди. Почему никто не вступится? Почему они разрешают истязать эту бедную девушку?

Отец подбежал к дядюшке и сказал:

— Ага, она виновата. Но ведь девочка не в себе, не бейте ее.

— А вы не вмешивайтесь! — резко сказал дядюшка.

Тут Азиз ос-Салтане, которая тихо плакала, вдруг вскинулась и закричала:

— Думайте, что говорите! Сами вы не в себе… Что же это — моя дочь, значит, ненормальная?! Чтоб тебя гром разразил, дрянная девчонка, по твоей милости все эти родственнички начнут теперь обо мне злословить!

Асадолла-мирза счел, что пришло его время вмешаться:

— Моменто, ханум, не надо шуметь, успокойтесь. Криками делу не поможешь.

Потом он подошел к Гамар, своим платком утер ей рот, ласково обнял:

— А ты, милая, не тревожься. Никто твоего ребенка не убьет. Ведь деток, у которых есть отец, никто не трогает. И если ага тебя спрашивает, кто отец ребеночка, так это только для того, чтобы его разыскать, чтобы он пришел к жене и младенцу. Чтобы он жил с тобой и с маленьким, понимаешь?

— Но ведь его здесь нет.

— А где же он, радость моя?

— Оставьте ее, девчонка не в состоянии ничего объяснить, — раздраженно произнес Дустали-хан. — Мы всю ночь до самого утра ее выспрашивали.

— Заткнись, советник Черчилля! — крикнул Асадолла-мирза. Дустали-хан бросился на него, но Асадолла-мирза, продолжая одной рукой обнимать Гамар, оттолкнул его, приговаривая:

— Господи, да заберите кто-нибудь этого Дустали-хама!

Когда Шамсали-мирза и отец усадили Дустали-хана на место, тот сквозь зубы прорычал:

— Ну, только ради светлой памяти отца твоего… А не то я бы тебе зубы в глотку вбил!

Асадолла-мирза, не обращая на него внимания, все так же ласково говорил Гамар:

— Дорогая, если ты скажешь, где он, мы сумеем его найти.

— А если скажу, обещаете, что не тронете моего ребеночка?… Я ему рубашку приготовила, только один рукавчик осталось связать.

— Обещаю тебе, милая.

Дядюшка Наполеон был бледен как мертвец. Он молчал, но его судорожные движения, весь его вид выдавали внутреннее напряжение.

Губы Гамар приоткрылись в невинной улыбке, и она негромко проговорила:

— Его звали Аллахварди.

Все уставились на нее. А она слегка изогнулась, чтобы дотянуться до подноса со сластями, взяла оттуда что-то и положила в рот. Тут выступил вперед Маш-Касем:

— Неужто это она про Аллахварди, слугу индийского сардара говорит?

Гамар с полным ртом повторила:

— Аллахварди!

— Ох, родимые! Тот самый слуга-индиец, который обокрал своего хозяина и его выгнали?…

— Да, Аллахварди.

Возгласы присутствующих слились в общий крик. Дядюшка, казалось, вот-вот выйдет из себя, но по знаку Асадолла-мирзы он сдержался. Взорвалась Азиз ос-Салтане, до того словно онемевшая:

— О-ох, наказанье господне!.. Вот и воспитывай дочек на свою беду… Со слугой индийцем… Господи, лучше бы мне умереть!

Тут уж дядюшка не мог больше терпеть. Голосом, который, казалось, исходил из глубокого колодца, он пророкотал:

— Слуга индийского сардара! Ясно… ясно… В меня метили! Я и моя семья обречены на уничтожение!

— И в этом англичане виноваты?… — усмехнулся Дустали-хан. — Бедные англичане!

Дядюшка с мрачным видом шагнул к Дустали-хану, прошипев сквозь зубы:

— И ты?… Ты тоже заодно с ними? Ты, сын моего дяди!..

Дустали-хан даже заикаться стал:

— Мм-не… н-не… не было этого!

Асадолла-мирза положил руку на плечо дядюшки:

— Простите его, ага, этот человек не силен разумом… Впрочем, сейчас не до него. Нам надо прежде всего отыскать Аллахварди.

— Асадолла прав, — поддержал его Шамсали-мирза. — Первым делом надо найти Аллахварди.

— Да зачем вам его искать? — вдруг завопил дядюшка. — Чтобы сын моего дяди об этого английского прислужника руки марал?!

— А вы можете предложить другой путь? — спросил отец.

— Настоятельно прошу вас не вмешиваться! Устои и репутация благородного семейства не такой предмет, чтобы…

Сердце у меня упало, но дядюшка, к счастью, не закончил фразы. С еще большей тревогой я ждал ответа отца, однако тут торопливо заговорил Асадолла-мирза — будто хотел возвести звуковую преграду между дядюшкой и отцом. Он снова взял руку Гамар и сказал:

— Ты, значит, справила свадьбу с Аллахварди… Наверное, как-нибудь, когда ты одна была дома, он пришел к вам и сказал: давай поженимся… Так ведь, деточка?

— Нет, — улыбаясь во весь рот, ответила Гамар.

— Тогда, значит, в тот день, когда его хозяина не было дома, он тебе сказал, приходи к нам, мы свадьбу устроим. Так, дорогая?

— Нет.

— Может, он поженился с тобой на базаре, перед пекарями, бакалейщиками и мясниками?

— Нет.

Маш-Касем, не в силах придержать язык, покачал головой и присовокупил:

— Господи помилуй, есть же такие негодяи!

— Ну так расскажи сама, как было дело, — настаивал Асадолла-мирза.

Гамар с бессмысленным видом продолжала поглощать сласти и ничего не отвечала. Асадолла-мирзе поневоле пришлось начинать свой допрос сначала. Но прежде он призвал присутствующих к терпению и выдержке.

— Значит, деточка, Аллахварди приходил на крышу, где ты спишь? — завел он опять.

— Нет, не приходил, — улыбалась в ответ Гамар.

— Говорю вам, вы от этой девчонки ничего путного не услышите, — снова запротестовал Дустали-хан. — Оставьте ее, подумаем лучше о другом.

— Пусть спрашивают! — рыдая, остановила его Азиз ос-Салтане. — У меня у самой сил больше нет еще одну ночь не спать до утра!

Асадолла-мирза отер пот со лба:

— Моменто, похоже, что это дух святой снизошел на нее… Видно, надумал еще разок прокатиться в Сан-Франциско!

Тут Гамар оживилась:

— Дядя Асадолла, а помните, вы мне обещали, если я буду хорошей девочкой, повезти меня в Сан-Франциско? Чего же не везете-то?

— Может, это дядя тебе гостинчик из Сан-Франциско привез? — язвительно спросил Дустали-хан.

Но Асадолла-мирза и все присутствующие так поглядели на него, что он опустил голову.