Ирадж Пезешк-зод - Дядюшка Наполеон

— Что такое, что случилось?

— Дядюшка, индийский сардар хочет прогнать чистильщика.

Дядюшка так и застыл на месте, вытаращив глаза и хватая ртом воздух, как рыба. Он еле выговорил:

— Что?… Индийский сардар? Индийский?…

На секунду он зажмурился, потом забормотал:

— Хотя это неудивительно… Совсем неудивительно. Этого следовало ожидать! Наверняка, он что-то узнал, догадался, будь прокляты англичане!

Тут он окончательно пришел в себя, вбежал и громко позвал Маш-Касема:

— Касем, Касем! Беги, беги скорее!.. Узнай, что этот гнусный шпион плетет? Зачем он хочет выдворить отсюда бедного труженика? Что, эта улица — Чемберлену что ли принадлежит?! Да быстрей поворачивайся. Смотри, Касем, не оплошай, а не то худо тебе придется. Но на меня не ссылайся… Я ничего не знаю!

Маш-Касем, закусив, словно удила, кончики усов, несся к калитке.

— Что, сардар, тут случилось? Что случилось, господа?

— Этот чистильщик расположился здесь на жительство… Я ему говорю, чтоб уходил, а он исполнение не делать.

Чистильщик бурно запротестовал:

— Да эта улица вдоль сада аги проходит! Что этот сардар — всю улицу, что ли, купил к своему домишке в придачу?!

— Я есть один из проживающих на этой улице и говорю вам ясно: нам не нужно чистильщика.

— Ладно, ладно, понятно и так: вы либо босиком по улице шлепаете, либо в гиве [29] Гиве — вязаные иранские туфли, носит их, в основном, простонародье. да тапках — вам, конечно, чистильщики ни к чему!

Маш-Касем нахмурился:

— Ты язык-то не больно распускай. А вы, господин сардар, вспомните про подаяние бедным — этому бедняку тоже кусок хлеба нужен.

Чистильщик, рассчитывая на поддержку дядюшки, заорал во все горло:

— Пусть раздают подаяние нищим в своих городах, а мы работаем, нам подаяние ихнее без надобности!

Я стоял за садовой калиткой, так что мне было видно и спорящих, и дядюшку, который нервно расхаживал у самой ограды, бормоча себе под нос:

— Чтоб тебя черти взяли, болвана! Не может даже с паршивым индийским шпионом справиться!..

Заметив, что он уже сжимает под абой кожаную кобуру своего браунинга, я выступил вперед:

— Господин сардар, мы целыми днями нуждаемся в чистке обуви и мелкой починке. Если вам неудобно, может быть, чистильщик будет сидеть здесь, на нашей стороне, около калитки?

К счастью, в этот момент показался Асадолла-мирза, и я вздохнул с облегчением. Увидев перед собой поле сражения, князь вскричал:

— Моменто, моменто, господин сардар, в чем дело? Из-за чего это вы разнервничались?

А сам бросил взгляд на окна сардара. Глаза его сверкали, на устах играла улыбка, так что я невольно проследил, куда это он смотрит: леди Махарат-хан с распущенными по плечам длинными волосами вышла на балкон полюбопытствовать. Тон Асадолла-мирзы вдруг изменился:

— Я говорю, зачем нервничать, дорогой сардар? Вы, воплощение доброжелательности, добронравия и благоразумия… Я вообще не думал, что вы способны выйти из себя… А этого юношу я знаю, он парень неплохой, частенько здесь поблизости…

— Пророк великий, да я расположился здесь на жительство только из-за того, что улица тихая и спокойная! Если бы я знал, что в этом квартале такие хулиганы собрались…

Слово «хулиган» почему-то очень задело чистильщика. Не обращая внимания на знаки Асадолла-мирзы, который всячески призывал его к спокойствию, он завопил:

— Сам ты фулиган! И отец твой, и дед такие были! А жена твоя и вовсе известно кто…

Асадолла-мирза, несмотря на галдеж, расслышал последние слова чистильщика, покосился на балкон и пробормотал:

— Пронеси господи!.. Потише, голубчик, потише и вы тоже, господин сардар…

Но сардар, выпучив глаза, уже надвигался на чистильщика:

— А ну-ка повтори!

— И повторю! Каждый, кто меня фулиганом назовет, сам фулиган, и отец, и все предки его фулиганы.

Тут сардар, не раздумывая дольше, отвесил чистильщику оплеуху, чистильщик, здоровый и сильный малый, кинулся на него с кулаками, и завязалась драка. Крики Асадолла-мирзы, пытавшегося урезонить дерущихся, ничуть не помогали, а Маш-Касем, делая вид, что удерживает их, норовил каждый раз, когда чистильщик оказывался под рукой, двинуть его по шее. Дядюшка, выйдя из сада, приказывал Маш-Касему разнять противников, леди Махарат-хан, в полном смятении, тем временем взывала к Асадолла-мирзе. К счастью, в этот момент в переулке появился действительно авторитетный человек — мясник Ширали. Едва завидев его, дядюшка крикнул:

— Ширали, останови их!

Ширали подбежал к индийцу и чистильщику, вцепившимся друг в друга, сунул баранью ногу, которую нес под мышкой, в руки Маш-Касему, схватил за шиворот обоих драчунов и растащил их в стороны, приговаривая при этом:

— Что такое? Что это вы затеяли?

Тюрбан индийца упал на землю, его длинные черные волосы доходили ему чуть ли не до пояса. Тяжело дыша, он закричал:

— Этот человек — бессовестный разбойник… — и попытался опять кинуться на своего противника, но здоровенная лапа Ширали крепко держала его.

— Ну, в чем дело, сардар? — проговорил Ширали. — Ты бы лучше кудри-то свои подобрал.

Похоже, что индиец был особенно чувствителен к выпадам насчет своих длинных волос, так как он сразу же завопил:

— Заткнись! Мои кудри тебя не касаются…

Он так разозлился, что остальную часть своей речи произнес по-индийски, и среди потока незнакомых слов два или три раза послышалось что-то, похожее на «шут».

Ширали, выкатив глаза, хрипло спросил:

— Что-то я не разберу… Это ты мне сказал «шут»?

И вдруг, разжав пятерню, сжимавшую ворот чистильщика, обеими руками ухватил индийца поперек туловища, поднял над землей, словно соломенное чучело, в два шага оказался у полуоткрытой двери дома сардара, быстрым движением втолкнул его внутрь, захлопнул дверь и ухватился за дверную скобу, чтобы помешать открыть дверь изнутри.

— Будет еще индиец какой-то меня шутом обзывать… Дело не во мне, конечно, ради вас только, для вашего спокойствия… Раз вы сказали: оставь… А так я бы я его живо… Но тогда шуму не миновать.

На губах у дядюшки, стоявшего в дверях сада, заиграла довольная улыбка. Асадолла-мирза, щелчками очищая свой пиджак, сказал:

— Мое почтение, Ширали… Не успел спросить, как вы поживаете? Как себя чувствуете?… Надеюсь, все в порядке? Как ваша супруга?

Ширали, все еще следя за дверью индийца, ответил:

— До конца дней моих я ваш слуга покорный… А этот малый, чистильщик, — насчет него как?

— Он человек хороший, — поспешно ответил Асадолла-мирза, — я его знаю. Пришел на кусок хлеба заработать. У нас ведь много обуви разной — то починить, это почистить… Ну, ты уж отпусти дверь-то, Ширали, не думаю, чтобы сардар осмелился выйти, пока ты здесь.