Ирадж Пезешк-зод - Дядюшка Наполеон

— И за парик я должен платить?

— Не хочешь — не плати. Тогда Гамар не согласится выйти за Практикана. Придется нам еще раз пускаться на поиски подходящего папаши для ребеночка, папы, который согласился бы жениться на маме.

Дустали-хан, дрожа от гнева, завопил:

— Асадолла, душой отца клянусь, если ты еще раз про это скажешь, я тебе покажу!..

— Моменто, я не понял, что тебя так задело? Я сказал, пойдём разыщем этого отца-подлеца, негодяя, ублюдка этого! А тебе с чего кровь в голову бросилась? Не дай бог…

Под общие крики протеста Дустали-хан схватил склянку с лекарством, оказавшуюся у него под рукой, и швырнул ее в голову насмешнику. Склянка со звоном разбилась о стену, а Асадолла-мирза, громко хохоча, выбежал из комнаты.

Когда я пришел домой, отец, отсутствовавший с утра, уже вернулся и расхаживал по двору. Он подозвал меня и повел в задние комнаты.

— Что там сегодня приключилось? Говорят, пока меня не было, приходил инспектор Теймур-хан.

Услышав, что Практикан Гиясабади согласился сочетаться браком с Гамар, отец довольно рассмеялся:

— Красиво, ничего не скажешь! Сливки, можно сказать, аристократии — в объятиях Практикана Гиясабади. Хвала аллаху, они нашли жениха еще менее знатного, чем я. Мои поздравления!

Смех отца звучал весьма ядовито. Долгие годы он терпел попреки и вот наконец изведал сладость мести, ростки которой были взлелеяны дядюшкой и его семьей. Он пробормотал:

— Эта свадьба не должна пройти незаметно… Надо пригласить всех почтенных и благородных господ.

Тут он, к моему изумлению, принялся, как мальчишка, скакать по комнате:

— Новости! Новости! Экстренный выпуск!!! Аристократия запятнала себя!!!

Ненадолго он задумался, потом, видимо, приняв какое-то решение, не обращая больше на меня внимания, вышел из дома и направился к калитке.

— Куда вы, папа?

— Я сейчас вернусь.

Я с беспокойством сделал несколько шагов за ним и остановился, проводив его взглядом до поворота улицы.

Вскоре возвратился из полицейского участка Шамсали-мирза вместе с чистильщиком. Чистильщик опять занял свое место. Дядюшка, просветлев, подошел к нему:

— Мы очень рады, что недоразумению положен конец.

— Да умножит господь вашу доброту, этот подлый индиец хотел мне воровство пришить! У, безбожник проклятый!

— Не сомневайтесь, господь воздаст ему за это!

— Я и сам с ним рассчитаюсь, — продолжая раскладывать свое имущество, пробормотал чистильщик. — Подождите, вот придет срок — я уж знаю, какую беду на него напустить.

Сверкнув очами, дядюшка вполголоса повторил:

— Придет срок, придет…

И, помолчав мгновение, произнес как можно значительнее:

— Не обращайте на них внимания, у вас другие дела. Продолжайте свою работу.

Чистильщик, не вникая в скрытый смысл его слов, ответил:

— Конечно, ага, я свое дело делаю.

Дядюшка одобрительно закивал:

— Да, дело прежде всего, а подобные помехи и срывы — их следовало ожидать.

Чистильщик, все так же не поднимая головы, ответил:

— Да ведь если одному индийцу спустить, свалять дурака, эти мерзавцы еще больше обнаглеют.

Дядюшка с довольной улыбкой повторил:

— Да, эти мерзавцы… заважничали они… Эй, Маш-Касем! Принеси-ка стакан шербету Хушанг-хану — освежиться.

Маш-Касем возился недалеко от меня, так что я услышал, как он буркнул себе под нос:

— Хоть бы это его последний стакан был!

Вечером дядя Полковник и несколько ближайших родственников на извозчике отправились на вокзал встречать Пури, который, как удалось установить, приезжает около девяти часов. Полковник весьма огорчился, тем, что не поехала вся семья, но делать нечего: дядюшке Наполеону и Азиз ос-Салтане пришлось остаться, чтобы принять Практикана с его матерью и сестрой, которые должны были прийти свататься.

Асадолла-мирза явился вскоре после отъезда дяди Полковника. Он выглядел очень довольным и, войдя, сообщил:

— Мы с Практиканом прошвырнулись по магазинам, купили ему роскошный парик. Он прямо как Рудольфе Валентино стал… Вот придет — сами увидите.

Азиз ос-Салтане давала последние наставления Гамар:

— Заклинаю тебя твоим светлым личиком, веди себя как благородная барышня. Не говори ни слова! Если что спросят — мы сами ответим.

Асадолла-мирза потрепал Гамар по щеке:

— Да, детка, лучше ничего не говорить. Людям нравится, когда девушка молчит. Если ты начнешь разговаривать, муж твой уйдет и ребеночек без отца останется. Поняла, душенька?

Гамар, которую одели в красивое зеленое платье, с невинной улыбкой отвечала:

— Да, поняла. Я своего ребеночка очень люблю, хочу ему рубашонку связать.

— Но помни, дорогая, если ты начнешь при них распространяться про ребенка, они уйдут, и ты останешься одна… Ни слова об этом не говори, они не должны знать, что ты ребенка ждешь. Поняла?

— Да, поняла, дядя Асадолла. Я при них совсем не буду говорить про младенчика.

Затем Гамар, Азиз ос-Салтане и дядюшка перешли в залу. Дустали-хан, ковыляя, добрался туда еще раньше и боком пристроился на диване. Мы с Асадолла-мирзой стояли во дворе, когда к нам подбежал Маш-Касем:

— Ох, голубчики вы мои! Идут, да только земляк-то мой — без парика.

— Что? Как без парика? А в чем же он?

— Да все в той своей шляпчонке.

— Ну и болван! Маш-Касем, беги, задержи на минуту женщин и вышли вперед Практикана, пусть он один зайдет, я посмотрю, какая муха его укусила.

— А еще мамаша у него больно страшная… Боюсь, как бы Гамар-ханум не напугалась.

— А что такое? Лицом нехороша?

— Она, конечно, в чадре… Но все одно — ужасть берет.

— Какая еще «ужасть»?

— Ей-богу, зачем врать?… Ведь собственными глазами видел, сохрани бог, сохрани бог, — у нее усы и борода, как у проповедника Сеид-Абулькасема.

Асадолла-мирза с досады даже стукнул себя кулаком по голове:

— Ну, теперь уж такую королеву красоты обратно не отправишь! Маш-Касем, беги, вышли вперед этого осла, я выясню, почему он, подлец, плешь свою прикрыть не желает.

Маш-Касем рысью выбежал за ворота, и через секунду появился Практикан. Шляпа его была низко надвинута на уши. Асадолла-мирза, бросив взгляд на окна залы, схватил Практикана за руку и увлек в переднюю.

— Практикан, что это за вид? Где парик?

— Очень извиняюсь, — повесив голову, ответил Практикан, — мамаша сказали, если парик надену, они меня проклянут.

— А так невеста тебя проклянет. Куда девал парик?

Практикан похлопал по внутреннему карману пиджака:

— Здесь он.

Асадолла-мирза немного подумал:

— Господин Практикан, прошу вас, — несколько минут займите здесь в саду вашу матушку и сестрицу, пока я не выйду за вами.

Потом он повернулся к Маш-Касему: