Анна Браславская - Дерьмовый меч.

Мир жесток к сиротам. Особенно к таким, как я - ничем не примечательным, серым, заурядным, бездарным, безродным, беспомощным и бесполезным. Я - обычная девушка, работающая в заводской столовой младшей накладывальщицей тефтелек. Да, мне светит карьера старшей подавальщицы люляк-и-бабов, замужество за хорошим человеком - пятидесятивосьмилетним мастером Герпесилычем, житье своим домком с девятью его детишками от первых пяти браков с предыдущими накладывательщицами и подавальщицами... Но мне, восемнадцатилетней сироте без определенных способностей, хочется другого, поймите!

Так твердила я свою ежеутреннюю мантру, собираясь на работу. Обводя по периметру свои льдисто-александритовые глаза асфальтово-серой подводкой и небрежно собирая в хвост на левом виске водопад золотисто-авантюриновых волос, я мысленно видела, как бреду в бесприютной мороси через заводскую проходную - вперед, по лужам и колдобинам, к бараку под ржавой крышей, воняющему чесноком и машинным маслом. И вскоре еще один мой день пожирает молох тефтелькоподавательства.

В коридоре на полу возле позапрошлогодней модели Manolo Blahnik на восемнадцатисантиметровых шпильках, инкрустированных стразами, уныло скособочилась потертая Birkin. Кое-где стразы выпали, а кое-где поцарапались о конвейер подачи тефтелек. При виде этой жалкой парочки у меня поневоле вырвался печальный вздох. Не будет у меня яркой жизни в этом унылом, гадком, противном, вечно осеннем мире. Никто меня не ценит и не понимает. И жить мне осталось недолго, я прям чувствую, как в моей тушке селится грусть. И в нутрии у меня зародилось ощущение, что что-то меняется и вот-вот изменится нипадеццки.

Глаза накрасила, мантру прочитала, на лучшее понадеялась - вот, кажется, и все. Пора идти на работу. Не забыть заправить мой старенький бентли, а то вечером в нашем городе ни один фонарь не горит и заправку хрен найдешь.

Я спустилась вниз на лифте, обитом пурпурным шелком, метко плюнула в соседкиного кота, замершего от ужаса при виде меня, фыркнула в лицо охраннику в ответ на развязное приветствие "Исполать вам, барыня!" и остро ощутила свою молодость, беззащитность и забитость. Уныло-серенькое манто из шиншиллы билось на промозглом ветру вылинявшим флагом. Еще один, мать его, трудовыебудень из тысяч и тысяч трудовыебуден, предстоящих мне, бесперспективной сироте, выросшей без мами, без папи в детприемнике города Мудротеево Седоковыльской области.

Мудротеево - городок маленький, тихий, косный. Мудротеевцы - мещане, зомбированные идеей стабильности. Их контакт с внешним миром сводится к смотрению тупых шоу и примитивных сериалов, а также к выносу мозга в этих ваших интернетах. Самые продвинутые читают горы книжек в уродских обложках, на каждой из которых загорелый амбал слюнявит бабу, которая мне, обычной серой мышке, в подметки не годится.

Чтобы не стать похожей на своих земляков, я выбросила из окна плазменную панель и ультратонкий ноутбук, а шкаф красного дерева со всем содержимым спустила по лестнице, метко пнув его в резной бок крепкой алой подошвой туфли от Christian Louboutin. Я оставила себе только собрания сочинений Мэри Шелли и Джейн Остин. Незачем забивать голову ерундой, если у меня есть чем заняться - сидеть и день за днем раскладывать пасьянс, допытываясь: что было, что будет, чем сердце успокоится.

Может быть, если бы я не была так погружена в себя... или у меня имелся интернет... или я читала все эти нелепые книжонки в сусальных обложках, рано или поздно в мою голову закрался бы вопрос: кто я? Откуда пришла? Откуда у меня взялись все эти биркины-бентли-лабутены? Почему я, проживая в пентхаусе единственного небоскреба на все Мудротеево, работаю на единственном заводе, сохранившемся в городе с царских времен? И что, наконец, производят на нашем заводе, в цехах, откуда идет и идет по тефтельки черная, пропахшая гарью толпа неприятных на вид мужчин с отпечатками белой длани на лицах?

Но меня это никогда не интересовало. И поэтому я шла по жизни, уверенно печатая шаг. Вот как сейчас, идючи вдоль включенного вхолостую тефтелечного конвейера, разогревающегося к обеденному перерыву. Я почти дошла до своего рабочего места, как вдруг что-то схватило меня за шиншилловую полу манто и потащило. В отчаянии я забилась, словно золотая рыбка в артритном кулаке. Я пыталась выпутаться из шубы, но пальцы тряслись, пуговицы не пролезали в петли, а колеса под конвейером крутились все ближе и ближе, зажевывая шкурки на удивление прочных пушных зверьков. Боже, почему я не ношу на себе гнилой мех собак и белок, как все безвкусные мещанки Мудротеево!

Но что удивительнее всего - никто не спешил мне на помощь! Никто не выключил рубильник, не протянул руку, не ужаснулся моей страшной участи - все только показывали пальцем и хохотали утробным басом! А я-то думала, что работаю среди нормальных людей... Вы не люди! Вы звери, господа! Вы орки!!!

Последним усилием я схватилась за бурую железяку, всегда торчавшую из каменного пола рядом с конвейером. Сколько пар обуви я об нее сбила, сколько костюмов от Armani порвала - выручай же, проклятая раскоряка!

Не выручила.

Со скрежетом выворотившись из пола, огромный бугристый дрын вместе со мной втянулся в пасть Молоха, разверстую под тефтельным конвейером. Так закончилась моя земная жизнь в городе Мудротеево. В мое тускнеющее от ужаса и боли сознание ударил луч света - он шел из дыры в каменном полу, оставшейся на месте вырванной хреновины. А потом голос, исходящий, как мне показалось, непосредственно от самой хреновины, спросил: "Ну что, коза избранная, достукалась? Идем со мной, я покажу тебе небо в Bvlgari!"

Я летела в темноте этой черной дыры, подсвеченной по краям редкими рубиновыми звездочками, замирая от ужаса. Мои авантюриновые волосы растрепались и встали дыбом, а в глазах застыли льдистые слезы, и тушь наверняка потекла как удав по стекловате.

- ААААА!!!! - кричала я , незаметно для себя поднимаясь на восемь октав и спускаясь обратно.

Рядом со мной, кувыркаясь в пустоте, летела бурая железяка, вывороченная мной из пола в тщетной попытке спастись. Периодически она била меня по голове и отлетала в сторону.

- Что ты орешь? - вдруг услышала я скрипучий голос. - Разоралась тут... Избранная, панимаешь.

- Кто здесь? Спасите! Помогите! - закричала я, но вокруг не было ни души, только эта чертова железка.

- Я здесь, глаза разуй. Ты что - меч не видишь? Ну тупаааая...

Я так удивилась, что даже перестала на некоторое время орать. Железяка снова треснула меня по макушке и ехидно улыбнулась.

- То-то же, ваше высочество, то-то же. Лети молча.

В моей голове что-то с хрустом щелкнуло (возможно, позвонки или копчик, никогда не разбиралась в анатомии).