Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 1

И — «сгорели совсем, ничего не осталось…».

А впрочем, еще гоголевский Городничий рассказывал про церковь, которая была восстановлена, но тоже сгорела.

Сюжет из телевизора.

Голландский фермер взял в аренду в Липецкой области шестьсот гектаров земли и приехал на черноземные просторы, привезя с собою жену, компаньона и кучу техники. Он посадил картошку, он за нею ухаживал — и картошка выросла на славу.

А на соседних совхозных плантациях тот же корнеплод уродился фигово.

Тут бы и мораль произнести: «ты все пела…».

Но морально устарела басня дедушки Крылова! Прослышав о голландском урожае, со всей области (и даже из соседних областей) к полям потянулись люди. Они обступили те шестьсот гектаров буквально по периметру — и начали картошку выкапывать.

Не ночью, воровато озираясь, с одиноким ведром наперевес… Нет, граждане новой России брали чужое ясным днем; они приезжали на «жигулях» с прицепами, прибывали целыми семьями и, в педагогических целях, даже с детьми…

Приезд на место события местного телевидения только увеличил энтузиазм собравшихся: люди начали охотно давать интервью, и общее ощущение было вполне лотерейным: ну, свезло!

Мягкими наводящими вопросами молодая корреспондентка попыталась привести сограждан к мысли, что они — воры, но у нее не получилось. Один местный стрекозел даже обиделся и, имея в виду голландского муравья, сказал: вон у него сколько выросло! на нашей земле…

…в Калужской области с убийственным лаконизмом выразил экономическую стратегию России: «Гусята оптом и пропан круглосуточно».

В разгар кризиса 2008 года мне пришло письмо от безработного из Ярославля.

«Здравствуйте Виктор, — писал он. — Скажите, пожалуйста, как поднять баррель с коленей?»

…безжалостно ударил по лучшим людям страны.

Вот дословный рассказ девушки из косметического салона:

«У меня был постоянный клиент, приходил раз в неделю, делал маникюр и педикюр. И вот — исчез. Пришел через месяц — я даже не узнала его: совсем седой. Сел в кресло и печально так говорит:

— Наташа, сегодня — только маникюр…»

Наблюдение одного моего зоркого приятеля: чуть ли не главная народная песня (про Стеньку Разина и княжну) содержит признаки нескольких особо тяжких преступлений.

Сижу в уютном московском кафе, и не один, а с дамой.

А по кафе слоняется пьяноватый дембель — в совершенно нестроевом виде. Подсаживается к столикам, пытается знакомиться, что-то рассказывает…

Вдруг — спасибо тебе, Останкино! — узнает меня. То есть не то чтобы узнает, а просто видит знакомое лицо и начинает общаться:

— О! Привет!

— У вас ширинка расстегнута, — негромко говорю я ему чистую правду.

Улыбнувшись, он отвечает:

— А я не стесняюсь.

В середине девяностых в Нью-Йорк приехала русская «Песня года» — на широкую ногу, с полным набором звезд; чай, не Брайтон — Манхеттен, «Radio City Music Hall»!

Всенародно любимый артист стоял у кулисы, его уже объявляли, а американский звукорежиссер все копался в микрофоне.

Давай скорее, вскричал артист! Квикли, квикли! Но проклятый америкос все копался, и отчаянно мотал головой, и лепетал: сорри, ван секонд, плиз, ван секонд…

Ждать не было возможности. Артист вырвал микрофон из рук изумленного техника и выскочил на сцену. И начал петь! «Radio City Music Hall» наполнился отличным звуком, а бедолага-американец так и остался стоять за кулисами с открытым ртом, глядя то на певца, то на свою ладонь…

В ладони лежали батарейки из того микрофона.

— Миракл, мэн, — сказал ему стоявший рядом русский человек. — Рашен миракл.

Как я попал на Багамы — отдельный анекдот: знакомая, в прошлой жизни офтальмолог из Нижнего Новгорода, выходила там замуж за канадского биржевика! Как сказано у Гоголя: редко, но бывает…

На свадьбе, вперемешку с калифорнийским мальчишником, гуляли нижегородские медсестрички.

И вот, сидим мы, стало быть, с женою в каком-то баре, среди пальм и аквариумов с акулами. Третьи сутки теплового удара. О чем-то негромко говорим. Официант навостряет уши, а потом, не выдержав, интересуется:

— На каком языке вы говорите?

— На русском.

— Вы русские?

— Да.

— Не-ет, — недоверчиво протянул официант. — Я русских видел. Русские не такие.

— А какие? — насторожился я.

Официант на секунду задумался, вспоминая. Потом насупился, расставил плечи, растопырил локти и руками нарисовал над головой здоровенный квадрат башки:

— Русские — вот такие!

…интересовался: где у Маркса сказано, что второй подъезд калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками? Обломки цитаты всплыли в моей несчастной голове тихой январской ночью в Таиланде…

Тихой ночь была недолго — до тех пор, пока соотечественники в бунгало напротив не начали праздновать православное Рождество.

Где у Христа сказано, что в честь дня Его рождения следует наливаться до ушей коньяком, а потом до половины пятого утра херачить в небо пиротехникой?

На позднем завтраке православные фейерверкеры мужеского полу, числом два, сидели мрачные, с головками бо-бо; сидели топлесс, распустив животы по коленям; один из сидевших, помимо телосложения, радовал окружающих татуированным крестом на бицепсе.

Моя жена предположила, что татуировка сделана в информационных целях. Встал утром, а кто ты — не помнишь. Подошел к зеркалу, вгляделся: ага, православный! Одним вопросом к мирозданию меньше…

В разгар завтрака на ресторанную террасу вошла боевого вида тайка — в мини-юбке, на шпильках и в блестках — и прямиком направилась к православным за расчетом. Было десять утра, а православные сняли тайку на ночь, и рабочее время у нее давно закончилось.

— Тэн минетс, — буркнул ей детинушка.

Надеюсь, он имел в виду количество минут.

…находившаяся в федеральном розыске с ельцинских времен, осенью 2003-го объявилась сама, в прямом эфире Первого канала, после матча Уэльс — Россия. Неожиданно для человечества и самого себя, идею озвучил наш защитник Вадим Евсеев.

Идя в раздевалку после матча, он обнаружил перед своим разгоряченным лицом несколько телекамер — и громко, по очереди, сказал в каждую их них:

— Хуй вам!

Не думаю, что Евсеев имел в виду российских болельщиков. Имел он в виду Уэльс, да и, чего мелочиться, все остальную территорию снаружи от Родины. Сам того не желая, Евсеев разом выразил то, чему веками были посвящены главные усилия нашего народа.