Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 2

— Меня предупредили, что мы идем в интеллигентный дом. Поэтому у меня только один вопрос: горячее будет?

Когда взрыв хохота улегся, Ванечку заверили, что — будет непременно. Мы сели за стол, и жена, имея в виду поскорее насытить подрастающее поколение, вынесла кастрюлю с картошкой и блюдо с мясом — и все это поставила между салатами.

Ванечка еще немного подумал и сказал:

— В интеллигентных домах горячее подают потом.

Про Вадима Жука я уже рассказывал в этой книге и расскажу чуть ниже. А еще среди моих друзей есть замечательный фотограф Юрий Лев и (увы, была) великолепная поэтесса Рената Муха.

Потомки бывают умнее, чем предки,

Но случаи эти сравнительно редки…

Здорово, да?

Но история не о стихах, а о том, как мы приехали навестить нашу дочь-семиклассницу, отдыхавшую под Москвой в компании с подружкой.

Подружка сидела на диване с книжкой, а мы делились с Валентиной новостями и приветами:

— Тебе передавал привет Жук… — говорила моя жена. — Скоро приедет Лев… У Мухи наконец вышла книжка…

Дочка радостно подпрыгивала, а подружка начала тихонько забиваться в угол: она вдруг поняла, что находится в компании сумасшедших, которым передают привет жуки, в мире, где мухи пишут книжки…

— Ленин, — сформулировал юный москвич, — это такой богатый коммунист.

— С чего ты взял?

— Ну-у, у него такая большая могила в центре Москвы!

— Летом мы поедем к бабушке, — рассказывала мама маленькой Леночке. — Там будут лошадки, овечки, коровки…

— Бабушка живет в зоопарке?

В спецшколе для одаренных детей, в пустом классе, девочка лет шести, встав на стул у доски и высунув от усердия язык, рисовала цветными мелками ромашку. Проходивший мимо педагог успел умилиться этой картинке, будто взятой из советской книжки…

А девочка посмотрела на часы, вздохнула и сказала:

— Блять, на сольфеджио опаздываю!

Эта фраза приписывается Питеру Бруку — и сказана она была, якобы, во время съемок фильма «Повелитель мух»:

— Когда вокруг много детей, никогда не знаешь, кого из них схватить за ноги, чтобы ударить другого по голове!

Когда-то я преподавал в Московском дворце пионеров и школьников. В бруки не вышел, — но если бы вы знали, как понимаю коллегу Питера!

Мать троих детей, по собственным ее словам, поняла, что с деторождением надо завязывать, когда на бизнес-встрече начала резать мясо в тарелке у собственного начальника…

Школьное задание звучало так: «написать письмо африканскому другу и объяснить ему содержание стихотворения». А стихотворение было есенинское, хрестоматийное:

Белая береза под моим окном

Принакрылась снегом, точно серебром…

По мысли авторов учебника, ребенок должен был сформулировать, что такое береза, снег, иней…

Но не все русские мальчики живут в России. Однажды это задание досталось сыну моих друзей, рожденному в Испании — и никогда не видевшему ни этого снега, ни этого инея…

Он прочел задание, подумал и сказал:

— Мама! Африканский друг — это я.

А пятнадцатилетняя дочка другого приятеля-эмигранта решила сама «взять» курс родного языка, потерянного за годы англоязычной жизни.

На занятиях им дали читать «Повести Белкина». Вечером отец спросил, все ли понятно. Все понятно, ответила умница-дочка, только два вопроса: что такое «станционный» и что такое «смотритель»…

Эмигрировав в Канаду, Лена вырастила дочку в уважении к родному языку. На бескрайних просторах Британской Колумбии девочка читала отечественные сказки и пела русские народные песни…

Однажды она спела маме «Рябину красную».

— Ты все понимаешь в этой песне? — спросила Лена.

— Конечно, — ответила дочка. — Это песня про salmon.

Когда первый шок прошел, Лена решила уточнить: причем тут лосось?

— Ну как же? «Ры́бина красная»…

Та же самая продвинутая девочка решила однажды уточнить у мамы, что означает пословица «Кто не работает, тот не ест».

Мама объяснила.

Дочка удивилась: как? а велфер?

Велфер — пособие по безработице. Кто не работает, все равно ест! Чай, не социализм.

Русский мальчик в Баден-Бадене прочитал надпись на мемориальной доске и в сильнейшем возбуждении побежал к маме:

— Мама! В этом доме жил русский писатель Николай Гугл!

Да-да, тот самый Николай Васильевич Гугл.

Дай ответ, Гугл… Не дает ответа.

Сын моего приятеля, закончив университет, все не мог трудоустроиться — и занимался этим, по наблюдениям отца, довольно вяло… Сидел в интернете, манкировал собеседованиями и вообще не проявлял особого интереса к жизни за пределами Сети…

А на прямой вопрос ответил просто:

— Понимаешь, там я — Ваня с химфака. А здесь — эльф 76-го уровня!

Приглашение в группу на интернет-ресурсе:

«Хватит быть как все! Мы уникальны!»

И в верхнем углу состав группы — 36 849 участников.

Стояли мы как-то втроем — я, Вадим Жук и продюсер Юлий Малакянц. И подошел к нам мальчик с ладошкой и скорбным голосом. Работал он довольно убедительно, и скорее из уважения к профессии лицедея, чем из жалости, мы выгребли из карманов мелочь и отдали ее юному дарованию.

Разговор тут же соскочил на тему профессионального нищенства, и каждый вспомнил историю на этот счет.

Вадик рассказал о своем друге, питерском скульпторе Василии Аземше, к которому как-то подошел несчастный бомж и сказал:

— Брат! Дай на хлеб.

А Аземша как раз шел из булочной, и из авоськи у него торчал батон (или, говоря по-питерски, булка). Поняв просьбу буквально, скульптор отломил свежую горбушку и протянул ее страдающему брату.

Страдающий брат плюнул, грязно выругался — и долго еще потом грязно ругался в удаляющуюся спину добросердечного скульптора.

В ответ я поделился воспоминанием о Григории Горине: мы стояли в тамбуре поезда Нижний Новгород — Москва, ожидая отправления, когда с аналогичной просьбой (насчет финансовой поддержки в счет человеколюбия) у ступенек возник юноша призывного возраста.

На юноше были кроссовки «адидас», джинсы «левайс» и фирменная курточка.

И Григорий Израилевич нравоучительно сказал ему:

— Юноша! Вы недостаточно плохо одеты.

Возможно, продюсер Малакянц тоже вспомнил бы какую-нибудь историю на эту трехгрошовую тему, но тут Жук заметил, что на парапете чугунной ограды, возле которой мы стоим, лежит горстка медных монеток.