Владимир Суходеев - Сталин умел шутить

Сталин перебил:

— Да. Вы, конечно, читали Достоевского? Вы видели, какая сложная вещь человеческая душа, человеческая психология? Представьте себе человека, который проходит с боями от Сталинграда до Белграда, тысячи километров по своей опустошенной земле, видя гибель товарищей и самых близких людей! Разве такой человек может реагировать нормально?

Тут был интересный случай. Майор-летчик пошалил с женщиной, а нашелся рыцарь-инженер, который начал ее защищать. Майор за пистолет: «Эх ты, тыловая крыса!» И убил рыцаря-инженера. Осудили майора на смерть. Но дело дошло до меня, я им заинтересовался и (у меня на это есть право как у Верховного Главнокомандующего во время войны) освободил майора, отправил его на фронт. Сейчас он один из героев. Война — надо понимать. И Красная Армия не идеальна. Важно, чтобы она била немцев — а она их бьет хорошо — все остальное второстепенно.

В годы войны Черчилль вел интенсивную переписку со Сталиным. В последний период войны и на выборах в парламент 1945 года он любил ссылаться на то, что Сталин — его лучший друг. Это было, конечно, не что иное, как ораторский и тактический прием, применяемый для привлечения симпатий тех англичан, которые доброжелательно относились к СССР. На самом деле Черчилль питал к Сталину чувство глубокой неприязни.

Во время Ялтинской конференции состоялся обед, на котором Черчилль произнес тост, как он сам писал, «на серьезную тему». «Я возлагаю, — сказал Черчилль, — свои надежды на замечательного президента Соединенных Штатов и на маршала Сталина., которые, разбив наголову противника, поведут нас на борьбу против нищеты, беспорядков, хаоса, гнета». Черчилль говорил, что считает жизнь маршала Сталина «драгоценнейшим сокровищем» и шагает по земле с большой смелостью и надеждой, сознавая, что «находится в дружеских и близких отношениях с великим человеком, слава которого прошла не только по всей России, но и по всему миру».

Сталин ответил Черчиллю, что не верит в такую пылкую любовь английского премьер-министра. Он сказал: «Я хочу выпить за наш союз. В союзе союзники не должны обманывать друг друга. Быть может, это наивно? Опытные дипломаты могут сказать: а почему бы мне не обмануть моего союзника? Но я как наивный человек считаю, что лучше не обманывать своего союзника, даже если он дурак. Возможно, наш союз столь крепок именно потому, что мы не обманываем друг друга, или, быть может, потому, что не так уж легко обмануть друг друга. Я провозглашаю тост за прочность союза наших трех держав. Да будет он сильным и устойчивым; да будем мы как можно более откровенны».

Черчилль просил советское посольство его информировать о болезни Сталина. Но когда Сталин скончался, Черчилль публично никак не реагировал.

Во время Ялтинской конференции Черчилль и его спутники поселились в Воронцовском дворце. Черчиллю рассказали, что граф Воронцов построил свой дворец по проекту английского архитектора, автора Букингемского дворца в Лондоне.

Черчиллю дворец очень понравился. Говорят, что, уезжая из Ялты, он обратился с просьбой к Сталину:

— Нельзя ли купить мне этот дворец?

Сталин долго молчал, курил свою трубку, затем спросил Черчилля:

— Какой палец у вас в Англии считается средним?

Черчилль показал средний палец:

— Этот.

— А у нас этот, — сказал Сталин и сложил русскую фигу.

Во время Тегеранской конференции ходил анекдот. Рузвельту и Черчиллю надоело, что Сталин постоянно давит на них, проходят только его предложения. Он один им двоим диктует свою волю.

И они решили его разыграть.

Утром, перед очередным заседанием, Черчилль говорит Сталину: «Мне сегодня приснилось, что я стал властелином мира!»

Рузвельт сказал: «А мне приснилось, что я стал властелином Вселенной!»

Они спросили: «А вам что снилось, маршал Сталин?»

Сталин неторопливо ответил: «А мне приснилось, что я не утвердил ни вас, господин Черчилль, ни вас, господин Рузвельт».

В 4 часа 1 мая 1945 года генерал В.И.Чуйков доложил по телефону маршалу Г.К. Жукову, что начальник генштаба, германских сухопутных войск Кребс сообщил о самоубийстве Гитлера. В.И. Чуйков зачитал содержание письма Геббельса, к которому было приложено завещание Гитлера.

Ввиду важности сообщения, несмотря на поздний час, Жуков позвонил Сталину. Тот был на даче. К телефону подошел дежурный генерал, который сказал:

— Товарищ Сталин только что лег спать.

— Прошу разбудить его. Дело срочное и до утра ждать не может.

Сталин подошел к телефону. Жуков доложил о самоубийстве Гитлера и письме Геббельса с предложением о перемирии.

Сталин ответил:

— Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?

— По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера сожжен на костре.

Верховный сказал:

— Никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, ни с Кребсом, ни с другими гитлеровцами не вести. Если ничего не будет чрезвычайного, не звоните до утра, хочу немного отдохнуть.

Вскоре после войны было решено пригласить в нашу страну с официальным визитом английского фельдмаршала Монтгомери. Он прибыл в январе 1947 года. Сразу нанес официальный визит начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза А.М. Василевскому.

С коротким приветственным словом Василевский вручил Монтгомери бекешу и папаху. Фельдмаршалу подарок очень понравился.

Он долго его разглядывал, спросил, точно ли это настоящая белка и какова стоимость меха. Затем решил надеть бекешу и папаху. Оказалось, что папаха была впору, а бекеша слишком длинна.

Василевский успокоил:

— Дело поправимое. Завтра к утру бекеша будет доставлена вам в надлежащем виде.

Однако это не устраивало фельдмаршала, и он попросил, чтобы бекешу укоротили здесь же, при нем, он подождет. Все недоуменно переглянулись.

Минут через сорок привезли портного с машинкой. Была произведена примерка, и портной в приемной начальника Генштаба, сел за работу.

Завязался непринужденный разговор. Вспомнили дела минувших дней. Монтгомери с большой охотой и подробностями рассказал про известную нам битву под Эль-Аламейном, в которой он одержал победу над Роммелем. В третий раз выпили кофе. Наконец портной работу закончил, сделал еще одну примерку — бекеша была теперь впору. Довольный, не снимая ее, Монтгомери покинул Генштаб.

Накануне отъезда фельдмаршала И.В. Сталин дал обед в честь Монтгомери. На обед приглашалось человек двадцать. К назначенному сроку мы — военные и представители МИДа — собрались в Большом Кремлевском дворце. До начала обеда оставалось пять минут, а Монтгомери все не было. Дозвонились до резиденции: говорят — выехал. Тут же открывается дверь и в приемный зал входит Монтгомери, одетый в бекешу и папаху.