Андрей Союстов - Сказки на ночь

Потом откуда-то снизу донесся гулкий удар и рыцарь почувствовал, как вздрогнуло под ногами дно Понта Эвксинского.

Потом дракон вынырнул.

— Нет, ну кто так строит? — немедленно возопил он, едва пасть оказалась выше уровня воды.

— Это ты кого сейчас спрашиваешь? — удивился рыцарь.

— Кого? Бога вашего, кого ж еще? Это ж, мол, он все сотворил, халтурщик несчастный!

— А почему «халтурщик»?

— А потому что копать надо глубже, — огрызнулся дракон, осторожно щупая шишку на голове.

Тут рыцарь не выдержал и фыркнул.

— Черепно-мозговая травма, по-твоему, это смешно? — возмутился ящер.

— У тебя с макушки свисают пучки длинных водорослей…

— И?

— …Точь-в точь — иудейские пейсы, хе-х.

Дракон с оглушительным шипением втянул воздух, но отбрить напарника не успел. Ибо как раз в этот самый момент позади туши ящера кто-то громко шмыгнул носом и басом поинтересовался:

— Эй! Ты хто?

— Чудо-юдо рыба жид! — рыкнул дракон, не оборачиваясь.

За спиной дракона снова шмыгнули носопыркой и уже тоном ниже объявили:

— Се есьм пархатые, княже.

— Проклятые карлики. Везде-то они поспевают, язви меня Локи в чресла омелой!.. — откликнулся другой голос с сильным норманским акцентом.

Дракон так удивился, что наконец-то соизволил повернуть шею.

Заполнив собою весь горизонт без остатка, там и сям болтался на волнах целый флот. На расстоянии же вытянутого весла от ящера обнаружилась деревянная ладья, увешанная червлеными щитами. Из-за щитов на чешуйчатое создание смотрели двое в кольчугах и шеломах. Один смотрел сонно, второй — удивленно.

Потом второй отвесил первому звонкий подзатыльник.

— Ай! Почто, княже, руки распускаешь?

— По то, воевода, что вот этот никакой не пархатый, — объявил тот, что именовался князем. Затем умудренно добавил: — Пархатые, они в кости помельче будут.

— А вдруг я прямой потомок Самсона? — внезапно сам для себя обиделся дракон.

— Никогда не слышал про такого конунга, — сообщил князь, подумав, — Обо всех известных конунгах скальды саги слагают. И про Рагнара Волосатые Штаны, и про Сигурда Змеиноглазого, и про Бьорна Железнобокого, и про отца моего — Рюрика Новгородского. А про Самсона Пархатого я саги не слышал. Значит был так себе человечишка.

— Про Самсона в Библии написано, — решил блеснуть образованностью рыцарь, поспешно натягивая за камнями подштанники.

— И что же там про него написано? — без малейшего интереса спросил князь.

— Ну… — рыцарь почесал за ухом, силясь вспомнить хоть какие-то подробности, — Он руками рвал львов на козлят и поджигал лисицам хвосты. А еще его погубила Далила.

— Умалишенный, погибший из-за дурной бабы, — князь презрительно сплюнул за борт, — И его вы считаете своим героем?

— Таки да, — неожиданно сами для себя хором ответили дракон и рыцарь.

Ответом ему был крайне сочувственный взгляд и новый плевок в воду. Все еще мучимый чувством неясной обиды, дракон ответил огненным плевком. Ошпаренные катраны стали в панике выбрасываться на берег, чем изрядно напугали рыцаря. При этом одна рыбина повисла у рыцаря на заду, заставив доблестного воина скакать с камня на камень и истошно верещать «сгинь, нечистая сила!»

— Подумать только, — князь скрестил руки на груди, — И после этого моя супруга Хельга еще будет говорить: «Ингвар, у тебя на Руси живут одни психи»… Нет уж. Необходимо положить конец растлевающему влиянию отсталого Запада на цивилизованный Восток.

— Шо, княже? Возьмем Царьград на копье и разнесем по камешку? — оживился воевода.

— Нет, — князь Ингвар поджал губы, — Всем — отбой. Возвращаемся в Киев. У нас дома есть масса куда более важных дел, чем завоевание умалишенных. Например — упорядочение налоговой практики у древлян. Язви их Локи в чресла омелой.

— Но шо будет глаголить народ? — смутился сосед князя, — Скажуть ведь, что ты спужался греков.

— Не скажут, — отмахнулся князь, — Видишь, как этот чешуйчатый дылда в хлябь морскую пламенем пышет? Сообщим, что он весь наш флот пожог.

— Как? — брови воеводы взлетели под самый обрез шелома.

— А этим… Греческим огнем, — нашелся князь.

— Ээээ… А ладьи мы куда денем?

— В Корсуне продадим. С аукциона. Кучу бабла заодно наварим.

— А войску чего скажем?

— Скажем: «Орлы, зачем птицам деньги?» И всех — на дембель. Без выходного пособия. Короче, парни — полный назад…

— Нет, ты только подумай, какой матерый человечище! Какая у него мощная коммерческая жилка! — с завистью сообщил десятью минутами спустя дракон партнеру, глядя на удаляющийся за горизонт флот.

— Не иначе — у него в роду есть иудеи, — брякнул рыцарь, испытавший от слов дракона укол ревности.

— Ладно, хватит дурака валять, — дракон вылез из воды и сладко потянулся, — Давай-ка, напарник, собирайся и топай в Константинополь.

— И что я там буду делать?

— Собирать традиционный налог за спасение города от напасти Божьей.

— От запора, что ли?

— Дурак! От меня! — дракон гордо выпятил чешуйчатую грудь. — И, кстати… Интересно, сколько по нынешним ценам стоит избавление столицы империи от нашествия славянских варваров?..

Был солнечный полдень.

— Ну?.. — спросил дракон.

— Ну, как-то… стремно, — честно признался рыцарь, — Второй-то раз они на одни и те же грабли вряд ли наступят. Вот, в правилах турнира четко указано: «Именем короля использование в качестве верховых животных драконов строжайше запрещается!»

— Так ведь только «в качестве верховых животных», — хихикнул ящер и намекающе подмигнул партнеру.

— Но… Это как-то не честно, — привел последний довод рыцарь.

— Слушай, речь идет об официальных соревнованиях, — удивился дракон, — При чем тут честность?!..

— Надеюсь, сэр, четыре последних поколения ваших предков были свободными людьми? — грызущий яблоко у входа на ристалище герольд с сомнением осмотрел потасканное одеяние новичка.

— Да.

— Хо-хо, и у сэра даже есть свой герб? — ехидно поинтересовался сквайр в роскошной щегольской котте.

— Да.

— А как насчет свиты? Ну, там — пажи, оруженосцы, шуты, повара, лекари?

— Нет.

За спиной рыцаря хихикнули.

— Конь?

— У меня его нет. Я буду состязаться пешим.

За спиной рыцаря хихикнули громче.

— Приготовили ли вы, сэр, хорошие доспехи? Я не говорю про максимилиановские, но хоть что-то поприличнее надетой на вас ржавой кольчуги?

— Нет, — снова ответил рыцарь, смущенно покраснев.

За его спиной уже даже не хихикали — ржали в голос.

— Но уж, конечно, вы припасли для турнира добрый клинок? — герольд подчеркнуто перестал обращать внимание на стоявшего перед ним, целиком сосредоточившись на яблочной мякоти.