Алина Кускова - Замуж за 25 дней

– Это прачечная? – поинтересовалась Соня, вслушиваясь в дыхание собеседника после его «аллё».

– Фигачечная! – ответил тот. – Это Тугуевский институт культуры!

Сонин парень не мог так беспардонно выражаться. Она положила трубку и вдохнула побольше воздуха.

Тринадцатым абонентом оказался приятный хрипловатый голос. И что-то толкнуло Соню спросить напрямую:

– Бэл? Это Соня, здравствуй!

– Здравствуй, прекрасная незнакомка, – вздохнул голос. – Чего тебе надо?

– Незнакомка? – изумилась та. – Мы же вчера вместе провели вечер.

– Вчера? Действительно, была какая-то вечеринка, была какая-то девчонка. Слушай, извини, но больше ничего не помню. Между нами что-то было? Я тебе что-то наобещал? Слушай, не верь мужикам, когда они пьяные!

Соня расстроилась и положила трубку. Боливар ее не помнил. Да, действительно, парня звали этим дурацким лошадиным именем, которое девушке сначала понравилось. Соне захотелось позвонить Бэлу снова, обозвать анонимным алкоголиком и посоветовать лечиться. Но она сдержала себя.

– Четвертая цифра точно единица, – ей позвонила Лариса.

– Это мне за поведение единица. Нужно меньше пить на голодный желудок.

Не все тугуевские мужики алкоголики. Многие привыкли думать, что у провинциалов в глубинке одно развлечение – поесть и выпить. Обожраться и ужраться. Ничего подобного. Нет, конечно, есть и такие. Но основная масса находит себе другие развлечения по вечерам: смотрит по телевизору Кордона, во время философских мыслей которого тихо засыпает, или гоняет тещу на кухне, выведывая, где спрятана самогонка. Стоп, это не то, о чем вы только что подумали. Самогонку в глубинке гонит каждый второй. Каждый третий – не для себя. А для дела. Придет электрик заменить розетку, а ему вместо денег – стаканчик. Придет слесарь починить унитаз, а ему – бутылочку. Придут гости, а в магазин бежать не надо. Стоит, родная, на балконе, тещей припрятанная.

Соня особенно не сталкивалась с пьяными мужиками. В их с мамой доме они не водились. Нет, сначала мама, как и все нормальные женщины, завела себе мужичка, от которого родила Соню. Но потом тот стал спиваться, и она его выгнала. Мужичок уехал на заработки на Северный полюс, и больше ни Соня, ни мать о нем ничего не слышали. Только разглядывали черно-белые фотокарточки: вот папа с белым медведем, вот он прикуривает от северного сияния, а тут спасает пингвинов. Потом отец женился, и карточки приходить перестали. Соня не знала, радоваться ли ей за отца или горевать за мать, которая так и не вышла больше замуж.

С такими странными мыслями она сидела поздним вечером на своем диванчике и слушала Кордона. Оставались считаные дни. Вариантов было два: или Одуванчиков, которому требовалось еще экстренно развестись с женой, или Усачев, которого в любой момент могла женить на себе другая. В запасе имелся также Чесноков, его заботливо одалживала тетя Туся. Но этот вариант казался Соне совсем пропащим, как и сам сосед. К тому же обещан он был тетей Тусей в порыве жалости, когда Чеснокова обнаружила ревущую Соню в зарослях возле детской площадки. Кстати, тогда для чего-то соседка принесла с собой табуретку и села на нее. Странная женщина. Неожиданная и порывистая. Ох, хватит уже неожиданностей.

– Ничего подобного, – заявила с ходу Лариса, – сейчас сядем и разработаем четкий план действий. У нас еще есть варианты!

Для достоверности она потрясла потрепанной брошюрой «Где встретить мужчину своей мечты», оставленной Соней без внимания. Но все же принесенной с работы и даже открытой на иллюстрации, где молодая симпатичная девушка знакомится с состоятельным вдовцом у могилы его жены.

– А что? Такой тип у нас в кармане! – Лариса ткнула в картинку. Но, заметив хмурое выражение лица подруги, перевернула страницу. – Гляди, еще вариант – он спасает тебя на пожаре.

Лариса мечтательно прикрыла глаза.

– Пожарники, они такие сексуальные.

– Пожарные, – поправила ее Соня, – пожарники – это жуки.

– Без разницы. Огнеборцы такие душки! Только представь: дым, пламя, все рушится, ты теряешь сознание, он пробирается к тебе через руины, хватает на руки и несет, несет…

– Куда?

– Ну никакой фантазии! Несет тебя на воздух. Выносит и…

– И грузит мое обуглившееся тело в «Скорую», где врач констатирует мою гибель.

– Не беспокойся, этого я не допущу. – Лариса завертелась на месте и стала оглядывать комнату. – Что бы здесь поджечь так, чтобы было больше дыма?

– А без этого никак?

– Ха-ха! Можно подумать, у нее есть время для того, чтобы перебирать мужиков. Пожарник ей, видите ли, не подходит, душка, огнеборец.

– Пожарный, – устало махнула рукой Соня, – и я не хочу гореть.

Она не захотела тонуть – а ведь спасатели такие бравые молодцы. Провалиться в канализационный люк – слесари вообще герои, за мизерную зарплату трудятся в РЭУ. Попасть под машину – лучше под иномарку. Хотя последний вариант навеял кое-какие мысли. Попасть под машину можно было. Но только не Соне, а прекрасному незнакомцу. Пусть лучше он попадет ей под колеса. Соня тихонечко придавит незнакомца бампером и выскочит, ахая и охая. Потом заберет беднягу к себе в машину, привезет домой, напоит чаем и, чувствуя себя полностью виноватой, выйдет за него замуж.

– Как ты себе это представляешь? – поинтересовалась Соня.

Лариса тряхнула рыжими кудрями. Кстати, делала она это всегда не к месту и не по делу.

– Обыкновенно. Поездишь по городу, поймаешь какого-нибудь прохожего и совершишь на него наезд.

– А если никто не захочет бросаться под колеса?

– Выедешь на тротуар и задавишь там! Лучше на остановке. Там всегда тусуются мужики.

– Лариса, ты – монстр!

Поздним вечером приятельницы выехали на Сонином автомобиле покататься по улицам города. На этот раз за руль села Лариса. Она упросила Соню дать ей немного «порулить», чтобы не терять навыков управления. Та согласилась, зная: если что, именно ей не избежать разборок в страховой компании и отделе ГИБДД…

Лариса лихо выворачивала руль и выжимала педаль газа до пола, а на поворотах закладывала такие виражи, которым позавидовал бы сам Шумахер. Хорошо, что на улицах было немноголюдно. Редкие прохожие спешили домой к дивану с телевизором. Молодежь гуляла в традиционном для этого месте – в сквере. Дети видели десятые сны.

Евгений Ромашкин знал, что он перебегает проезжую часть в неположенном месте. Но Тугуев, в принципе, был пешеходным городом. По статистике автомобиль имелся в каждой второй семье. То есть одна семья ездила на этом самом автомобиле, а соседи передвигались пешком. И не по пешеходным переходам, а там, где им казалось удобнее. К сожалению, удобных мест на здешних дорогах было немного. И чаще всего они никоим образом не совпадали с нарисованным белой краской пешеходным переходом. Некоторые переходы начинались с тротуара, вели через проезжую часть и выводили прямиком к открытому канализационному люку, или утыкались в дорожное ограждение, или упирались в высокий бордюр. Тугуевским дорожным организациям было наплевать, куда они там выводят. Главное, что они есть.