Алина Кускова - Замуж за 25 дней

Ромашкин понял, что есть его сразу не собираются, возможно, положат в холодильник.

Когда он вошел в квартиру, то понял все. Он не ошибался. Здесь правили бал порядок и чистота – первый признак того, что хозяйка квартиры находится в неадекватном состоянии.

У нормальных людей обязательно найдется уголок, где, несмотря на всю убранность, останутся какие-то неубранные вещи. Невозможно постоянно рассовывать их по местам, когда ты занят творческим процессом, физическим трудом или просмотром телепередач. У нормальных людей выставленный в центр комнаты стул мгновенно заполняется брошенными вещами. И они, эти нормальные люди, чаще всего просто отставляют стул в дальний угол, ну, в крайнем случае, прикрывают его неброским пледом. В Сониной же комнате не было ни лишних вещей, ни стула. Зато из кухни призывно гудел огромный холодильник.

Когда Ромашкину дали старые залатанные тапочки, в его глазах совсем помутилось. Она еще латает тапочки! Ромашкин еле дошел до дивана и свалился на стоящую по-солдатски торчком диванную подушку.

Соня и не знала, что ее порыв перед отъездом провести генеральную уборку, которую она делала раз в год, вызовет такую негативную реакцию у гостя. Ей и самой было неловко за латаные тапочки, но других мужских тапочек в ее доме не водилось. Эти единственные, когда запросили каши, заботливо залатала приехавшая из деревни родственница Саша. Пока смотрела сериал про американских домохозяек.

Но делать было нечего. Раз они с Ларисой сбили этого типа, придется за ним ухаживать.

– Где болит? – Ромашкин открыл глаза и увидел перед собой склоненную рыжую шевелюру.

Его рука дернулась и показала на сердце.

– Он что, сердечник? Ты же его стукнула бампером по коленкам, – ужаснулась Соня.

– Когда у тебя болит голова, укол делают в совсем противоположное место, – рассудила подруга, – так и у него: удар пришелся по коленкам, а заболело сердце. У тебя есть сердечные капли?

Соня отрицательно покачала головой.

– Ну не везти же его, в самом деле, в больницу?! Дай хотя бы валерьянку.

Пока Соня бегала за валерьянкой, Лариса полезла к Ромашкину развязать галстук. Потом она принялась расстегивать пуговицы на рубашке. Тот совершенно очнулся, когда ласковая женская рука коснулась его голого живота, – маек терапевт принципиально не носил.

Вот что, подумал Ромашкин, они не городские сумасшедшие, они – сексуальные маньячки! Это меняет дело. Раз так, Аделаида может подождать. Он попытался ответить Ларисе, нежно коснувшись скользящей по его телу руки.

– Тише, тише, – засмеялась та, – Соня, ему уже гораздо лучше!

Ромашкин понял свою ошибку и тяжело вздохнул.

– Бедненький, – пела Лариса Евгению на ухо, – ударили его машинкой больно. Какие нехорошие девчонки.

Но, вспомнив, что девчонки-то эти они и есть, перешла на другую тему.

– Хорошенький такой, толстячок лысенький, наверное, некому ему чайку тепленького дома подать в постельку, с вареньицем малиновым, чтоб не заболел…

Ромашкин радостно закивал головой. Так ласково с ним еще не говорила даже Аделаида.

– Соня, – кричала Лариса в сторону кухни, – он – холостяк!

Ромашкин почувствовал подвох.

– И жениться-то он не собирается, – продолжила припевать Лариса.

Тот утвердительно закивал головой.

– …на ком попало. Ему нужна заботливая девушка, – Лариса поправила подушку, удобнее пристраивая на ней голову Ромашкина. – Чтобы ценила лысика и любила его. – Произнеся эти слова, она поцеловала терапевта в макушку. – Болит сердечко?

Ромашкин расслабился, но кивнул.

– Соня, ну где ты там ходишь?! Человеку плохо! – крикнула она и добавила, глядя на Евгения: – Некому за бедненького заступиться. Ух, я уж их!

Ромашкину понравилось. Ему почему-то стало нравиться валяться на чужом диване, когда рядом сидит симпатичная сумасшедшая, а может, просто неадекватная девушка, и заботится о нем так, как это делала в далеком детстве мама. Он попытался сравнить напористую Аделаиду с мягкой Ларисой, как раз в это время накрывающей его теплым одеялом. Лариса выигрывала.

Наконец-то в комнате появилась Соня. В руках она держала поднос, на котором стояли чашка с чаем, блюдце с вареньем, корзинка с печеньем и рюмка с валерьянкой.

– Извините нас, пожалуйста, – пролепетала девушка, ставя поднос на столик у дивана, – мы почти не нарочно на вас наехали, совершили ДТП, мы просто катались по городским тротуарам…

Ее руки забегали по воздуху, выискивая там ответ на невысказанный вопрос, каким образом можно объяснить, почему они катались по тротуарам.

– Ведь многие, – здесь Соня запнулась, – катаются по тротуарам… на роликах там, на велосипедах, на автомобилях…

Она замолчала, а до Ромашкина дошла простая истина: девицы считают, что сбили его своим автомобилем, и теперь пытаются замять это дело.

– Ладно, девчонки, – сказал Евгений, усаживаясь на диване, – давайте сюда поднос.

Ему понравился чай, заваренный Соней, варенье и печенье. От души насытившись, он потребовал, чтобы Лариса выпила с ним на брудершафт. Та сначала отказывалась, оправдываясь тем, что у нее намечаются серьезные отношения со Стрелкиным. Но Ромашкин теперь уже действовал напролом. Он требовал не только брудершафт, но и Ларисин телефон, грозя зафиксировать телесные повреждения (которых у него не было, но был знакомый травматолог), полученные в результате ночного ДТП.

Лариса сдалась. Выпила с терапевтом, дала ему Сонин телефон, выпила еще. Соня с ужасом наблюдала, как вместо того, чтобы пить, Лариса выливала вино, купленное ею для дорогих гостей, на только что помытый ковер. Ромашкин, к радости Сони, все лил в себя. Через два часа он был в невменяемом состоянии. Подруги помогли ему добраться до дома, адрес которого нашли в паспорте терапевта. Открыли ключами дверь и погрузили Ромашкина на кровать.

– Лучше б я заваривала чай, – посетовала Лариса, – а ты расстегивала ему рубашку.

Танцуй! Смотри, что у меня есть! Танцуй!

Утро началось с того, что ни свет ни заря примчалась Лариса, разбудив Соню. Они стояли в тесном коридорчике, где подруга, махая перед Сониным лицом каким-то документом, предлагала ей исполнить танец живота.

– Ну, и что у тебя? Письмо от итальянца? – бурчала Соня, силясь не закрывать глаза.

– Соня, ты – соня! – радовалась чему-то подруга. – Если бы это было письмо от итальянца, танцевала бы я. А это…

Она раскрыла документ на пустой страничке.

– Мама милая! – Увидев эту страничку, Соня окончательно проснулась. – Это же паспорт. Чужой?

– Отгадала, отгадала. – Лариса пропрыгала на кухню и подскочила к чайнику.

Соня отняла у нее чужой документ и, прежде чем прочитать, что там в нем написано, для достоверности протерла глаза. Так и есть. Паспорт на имя Евгения Ромашкина с пустой страничкой, где фиксируется семейное положение. Ну, и чего она радуется? А зачем Соне танцевать? Этот самый Ромашкин по уши втюрился в Ларису. Веселенькая же будет картина, когда Соня предложит ему на себе жениться.