Анастасия Акайсева - Куяшский Вамперлен

— А-а-а! — не выдержав, завизжала я.

На другом конце провода завопил Конопля.

— Вот, — продолжил он, успокоившись. — И как только я точно так же заорал, оно хоп — и в окно.

— Прости. Это всё из-за меня.

— Да нет, я даже рад, что вместо тебя тут оказался. Но ещё одной такой ночки не переживу. Я же даже не знаю, что это было. К тебе оно раньше не приходило?

— Не знаю. — По спине пробежал неприятный холодок. — Я очень крепко сплю.

— Ну, в любом случае, возвращайтесь уже. Твоя тётя услышала вопли и подумала, что ты совсем свихнулась. Сейчас в соседнее село поехала за врачом. Хотя, зачем тебе врач? Тебе психиатр теперь нужен. То есть, не тебе, а мне.

— Прости, — повторила я. — Я сейчас сбегаю за Ямато, и мы первым же поездом выедем.

— Спасибо, — облегчённо вздохнул Коля.

Бежать за Ямато не пришлось — мы столкнулись в дверях.

— Конопля звонил, — с места в карьер начала я, не обращая внимания на необычайно потерянный вид аспиранта. — На него напало привидение.

— Ясно, — рассеянно проговорил лженаречённый.

— Ты слушаешь?

Он нахмурился, будто только теперь заметил меня, и честно ответил:

— Нет. Что ты сказала?

— На Колю напал призрак. — Я вкратце пересказала наш с экологом телефонный разговор.

— Ясно, — тем же отсутствующим голосом повторил фольклорист. Теперь я не сомневалась, что с ним что-то не так.

— Ты в порядке?

— В полном.

— Я тебе тут вообще-то говорю, что твой друг в опасности.

— Да понял уже. — В его взгляд наконец-то вернулась осмысленность.

— Надо срочно возвращаться в Крутой Куяш.

— Да, я поеду. А ты оставайся.

— Почему?

— У Ольги послезавтра день рождения, будет нехорошо, если оба исчезнем.

— Но…

— Ольга! — выкрикнул аспирант, пройдя мимо меня, как мимо пустого места.

— Да? — Белокурая красавица выглянула из кухни.

— У меня неотложное дело. Придётся уехать раньше, чем планировал.

— Ничего страшного, — улыбнулась женщина.

— Но Аня останется. Позаботьтесь о ней, пожалуйста, до моего возвращения.

— Разумеется.

Ямато всегда поступал, как ему заблагорассудится. Он знал, что я побоюсь показаться Ольге невежливой и не стану возражать.

— Почему ты всегда со мной так? — набросилась на лженаречённого я, как только мы остались наедине. — Тяжело объяснить, что случилось?

— Я объясню всё, когда вернусь, — как и обычно уклонился от ответа Ямато. Больше ничего внятного выбить из него не удалось. Но попыток докопаться до причин странного поведения аспиранта я не оставила, и потому, едва он ушёл на вокзал, бросилась к дому Алимы.

— Простите, что опять беспокою, — извинилась я перед матерью исследовательницы. — Просто потеряла кое-что в комнате вашей дочери.

— Что именно? Я поищу.

— Давайте я лучше сама, не хочу вас утруждать.

— Ну… — замялась женщина.

— Я помешаю?

— Нет, но… — она настороженно огляделась, проверяя, не подслушивает ли кто, и заговорщическим шёпотом продолжила: — Ямато сказал, что ты наверняка придёшь, и велел не пускать ни под каким предлогом.

Первым моим порывом было догнать лженаречённого и жестоко избить, но, так как драться я не умела не только жестоко, но и вообще, пришлось отказаться от этой затеи.

— А он не сказал почему? — с трудом сохраняя самообладание, поинтересовалась я.

Женщина отрицательно помотала головой.

— Тогда всё ясно. Видите ли, та вещь, которую я потеряла, это фамильная серьга для носа. Она дорога мне как память, и я сегодня собиралась пойти в салон, чтобы её вдеть. Но Ямато считает, что проколотый нос мне не пойдёт. Видели бы вы, как он обрадовался, когда узнал, что серьга пропала.

Если честно, я и сама не верила в тот бред, что несла. Но женщине мой экспромт, кажется, пришёлся по душе.

— Подумаешь, серьга, — фыркнула она. — У Алимы был один знакомый африканец, так у того вообще огромное кольцо в носу болталось. И ничего, довольно приятный молодой человек.

— Так вы не против, если я зайду её поискать?

— Конечно, проходи. Я потом тебе и вдеть её помогу, я в юности всем подружкам уши проколола.

Едва оказавшись в заветной комнате, я бросилась к полкам. Найти клочок бумаги, приведший в смятение аспиранта, я, конечно, не надеялась, но мне бы хватило и крохотной зацепки.

"Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках", "Опыт сравнительно-исторического исследования древнего словарного фонда", "Миф о Женщине-Солнце и ее родителях и его спутники в ритуальной традиции древней Кореи и соседних стран", — мудрёные названия книг из коллекции наставницы Ямато не только ничего не прояснили, но и окончательно убили мою самооценку.

— Ну что, нашла? — не прошло и десяти минут, как мать Алимы вернулась в комнату. Всем своим видом женщина показывала, что хочет помочь, и я поняла, что мне придётся либо симулировать совместные поиски серьги, либо отказаться от идеи обшарить полки.

— Нет, наверное, в другом месте потеряла. — Скрепя сердце, я выбрала последнее. — Или Ямато нашёл и выкинул.

— Да ну, не мог он. Я его с детства знаю: хороший, отзывчивый мальчик. В дочурке моей так и вообще души не чаял, как преданный щенок за ней бегал. — Женщина ностальгически вздохнула. — Да, было время…

— А ваша дочь, что с ней случилось? — набравшись смелости, спросила я. — Все говорят, что инопланетяне похитили.

— Да ну, какие инопланетяне? Скажешь тоже. Работа у неё такая дурацкая, постоянно по тьмутараканям мотается. А что поделать? Нравится ей. Я, конечно, против: взрослая девка уже, замуж пора. Но она ж меня не слушает. В прошлом году прислала телеграмму: "Не волнуйся мама, я в порядке", — и тому рада. До этого ж больше года весточки не было. Дай бог всем такую мать, как я. С таким терпением-то… — Женщина с минуту помолчала, раздумывая о чём-то своём, а затем, укоризненно поцокав языком, добавила: — Разбаловала я её, ох, разбаловала. Ну, а с другой стороны, как иначе? Она ж у меня такая умница. А какая красавица… Правда ж, красивая?

— Наверное, — робко ответила я.

— Так ты, что ж, не видела её?

— Нет, не довелось, увы… А можете фотографии показать?

— Конечно-конечно, — просияла женщина. — Сейчас принесу.

Видя, как она обрадовалась моей просьбе, я почувствовала себя распоследней мерзавкой, ведь на самом деле фотографии Алимы интересовали меня лишь потому, что Ямато упомянул о её сходстве с Бадей. Воспользоваться искренней любовью матери к ребёнку, чтобы удовлетворить своё любопытство — как же низко я пала!

Пока я предавалась самобичеванию, мать Алимы успела вернуться с толстенным фотоальбомом, так что отступать стало уже поздно.

— Вот она, моя лапонька. — Женщина распахнула альбом на первой странице, и я обомлела. С потрёпанного чёрно-белого снимка на меня смотрела Бадя.