Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

Выхожу на кухню, чтобы не разбудить дочек.

– Алё!

– Серёга, подъём, блять, тревога!

– Чё за нах? Учебная, что ли?

– Какая, в … учебная! Дом на Каширке рванули! Выезжай срочно!!!

Стремительно одеваюсь, застёгиваю кобуру. На завтрак уже времени нет. Быстрей, быстрей!

Бегу к метро, лечу по эскалатору, еду. В виски стучится вместе с пульсом мысль: «Неужели? Быть может, ошибка?»

Выхожу из метро. Нет, не ошибка! Слышен вой сирен «Скорых», в воздухе запах гари и ещё чего-то незнакомого, страшного. Доезжаю до работы, навстречу уже спешат коллеги: «Заворачивай, поехали! Каширка, шесть-три!»

Прибыли на место. Дом, тот самый дом, где столько раз бывал… Нет его!

Вместо этого – гора из развалин, на которой копошатся спасатели МЧС, пыль на листьях, дым и… первые трупы…

Грудной ребёнок… Мальчуган лет пяти в трогательной пижамке с Микки-Маусами, пол-лица которого расплющено… Беременная женщина… Глаза у всех пустые… Мёртвые…

Суки! Суки! Суки! Какие же СУУУУУУУКИИИИИИИИИИ!!!

Шок проходит. Надо работать!

Вместе с судебно-медицинскими экспертами участвуем в осмотре трупов, заполняем опознавательные карты, носимся между местом осмотра и прибывающими «труповозками», с трудом продираясь сквозь кордон солдат Внутренних войск и окружающую толпу. Скорее! Подбегают двое с видеокамерой, интересуются:

– А что ви можетье казать об этом собитии?

Какой-то иностранный телеканал.

Кратко информирую их:

– Пошли нах!!!

И снова туда, туда, на место! Руки, головы, ноги, куски кожи, остатки порванных, обожжённых, искалеченных тел, вылезшие через промежность кишки. Старики, молодые, дети… Сукиииииииииии!!!!!!!!! Что же вы натворили!

«Вон, смотри, похоже, татуировочка! Запиши!». «А у этой зубы жёлтого металла, глянь, на верхней челюсти два справа и три на нижней слева!»

От писанины уже устала рука и сводит пальцы.

Водка! Да, она сейчас на вес золота! Выпьешь стакан, закусишь заботливо принесёнными кем-то бутербродами, и опять туда! Водка не берёт… Она и не может взять, поскольку нервы на пределе!

Конвейер смерти…

И пахнет ею… Да-да, это её запах, запах крови, пыли, горелого мяса, дурной, тяжёлый…

Глубокая ночь. Похоже, достали всех. Всех? Несколько человек на всякий случай остаются до утра. Едем домой. Куртка от пыли из светло-серой превратилась в коричневую. Брюки по колено в грязи и в крови. Домой, под душ и спать! Спать…

***

Утро. Опять надо ехать туда. Проснувшаяся старшая дочь, глядя на меня, спрашивает:

– Папа, а почему у тебя волосы белые на усах? А можно мне в кроватку мишку и зайку положить?

– Зачем тебе, солнышко?

– А чтобы, когда дом будет рушиться, вместе с ними умереть…

Ну что ей сказать?

Младшая тоже проснулась, смотрит на меня:

–Папочка, а почему ты плачешь?

– Нет, доченька, я не плачу! Просто что-то в глаз попало…

Откуда-то сзади и сверху на плечо упала здоровенная лапа, и до боли знакомый голос пробасил над плечом:

– Здорово старший!

– Сашка!!!

Здороваться с двухметровым майором было не очень удобно, тем более что после его медвежьих объятий что-то ощутимо хрустнуло в спине.

– Ты куда, откуда?

– Да вот, в командировку, поезд через час, стою, смотрю, а тут мой старший с наглой мордой гуляет… Пошли, присядем…

Старший… Так называл меня только он – Сашка.

***

За несколько лет до описываемых событий.

Утро. Зона. Штаб.

Стою возле крыльца, в зубах сигарета, хлопаю себя по карманам в поисках зажигалки. Откуда-то сверху что-то большое и чёрное протягивает мне зажигалку и басит сверху:

– На, прикури, малой, коль здоровья не жалко…

Я, охреневший от такого обращения (в зоне в чёрной робе только зэки), отпрыгиваю в сторону с целью последующего разворота и пробивки борзометра зэка и замираю на месте. Такого в зоне я ещё не видел! Надо мной в чёрной форме возвышался двухметровый капитан-лейтенант, который, судя по нашивкам, прежде украшал собой ряды Тихоокеанского ВМФ.

– Э-э-э… Здрасьте, – пробормотал я.

– Здравия желаю, ты чего такой дёрганый, малой? Или напугал кто?

– Так нехрен сзади подкрадываться, капитан!– начинаю борзеть я.

– Во-первых, капитан-лейтенант, а во-вторых, где тут у вас начевра сидит?

– Начевра??? А, начальник ОВР. [59] ОВР – отдел воспитательной работы. На втором этаже, возле отдела кадров.

– Тоже неплохо! Ну, давай, малой, удачи!

Глядя в спину высоченному представителю морской фауны, я начинал потихонечку догадываться, что скоро наш отдел пополнится ещё одним дембелем. Учитывая, что в ВС РФ творился примерно такой же бардак, как и во всей нашей грешной стране, кадровики из управления охотно закрывали вечный недокомплект офицеров в зоне с помощью уволившихся в запас офицеров. На рубеже двадцать первого века в нашем отделе уже трудились бывшие вертолётчик, ракетчик и танкист, ну а теперь, видимо, и до моряков очередь дошла.

Докурив и забежав к операм с целью остаканивания чаем и обмена инфо, я попытался заныкаться у себя в отряде в кабинете, но был перехвачен дневальным зэком, который завидев меня, начал издали канючить:

– Гражданин начальник! Вас начальник отдела уже двадцать минут вызывает!

Мысленно матюгнувшись в адрес начальника, топаю на ковёр. Узрев в кабинете знакомого моремена и видя радостного начальника, который сразу начинает меня расхваливать, начинаю подозревать всякие недобрые вещи.

– А вот, пожалуйста, знакомьтесь, товарищ капитан-лейтенант! Это у нас начальник отряда NN, несмотря на молодость, один из наших опытных сотрудников, отлично знает специфику работы со спецконтингентом…

Прерываю начальника отдела, интеллигентно интересуясь, а за каким, собстно, хреном меня дёрнули с отряда?

– Ну, Маратыч! Радуйся! Вот, подспорье тебе. Ты ведь у нас уже два месяца на трёх отрядах сидишь?

– Четыре!

– Ну, так вот! Начальником отряда № 5 (соседний через стенку) назначен вновь прибывший капитан Александр Д. Прикреплён к тебе стажёром, ты уж ему первое время помоги, объясни, что, куда и как.

– Товарищ майор! У нас в отделе что, наставники кончились?

– Так, Маратыч, умничать за забором будешь, ты у нас ещё родине не переслужил, бери человека и вводи в курс дел, а вы, товарищ капитан, имейте в виду, что на время стажировки вам назначен наставник, который как старший и будет отвечать как за вас, так и за ваши косяки!

Выходим на крыльцо. Моряк, задумчиво оглядывая меня сверху, протягивает руку:

– Ну, здорово, старший, меня Сашка зовут.

Я, оглядывая вручённое мне на ближайшие три месяца чудо, жму руку, представляюсь.

– Ты че такой смурной, старший? Не гони волну, головняка от меня не будет.