Елена Соковенина - Шел трамвай десятый номер…

Мадам садится прямо. Складывает руки на коленях. Потом открывает сумку, демонстрируя внушительную гору конфетных фантиков, и страдальчески всхлипывает.

– Ну же, ну? – Безработный нетерпеливо ерзает.

– Мы все внимание! – восклицает Фотограф.

Это Фотограф

– Так вот, – выговаривает Мадам – она все еще хлюпает носом. – Вы, конечно, помните эту ужасную историю с Жоржем?

– Ужасная история! – хором подтверждают все.

Мадам обтирает нос платком.

– И тогда я подумала: почему бы нет? Дрессировщик слонов – основательный, надежный, физически сильный мужчина. Он, может быть, не так эффектен. Но у него золотое сердце. Не то, что у этого Жоржа. Он будет со мной добр – а это очень важно!

Мадам опять высмаркивается, кстати обнаружив в кармане сохранившуюся конфету, суёт ее в рот и продолжает:

– Давайте рассуждать логически. Для дрессировки слонов очень важно быть добрым. Надо быть добрым, иначе вас затопчут к чертовой матери. Слоны – это слоны. С ними нужен такт. Терпение. Любовь. И вот я пришла к выводу: пора отбросить предрассудки. Надо смотреть в глаза реальности. Пусть будет дрессировщик слонов.

Следует пауза. Все ждут продолжения. Фотограф деликатно прокашливается.

– Тогда, – милостиво сообщает рассказчица, – я опять поехала в цирк.

Опять повисает молчание.

– Нет, это невыносимо! – раскрывает рот Очень Пожилая Знакомая. – В конце концов!

– Что вам от меня нужно! – голосит Мадам.

– Нет, а что вы себе думали! – восклицает Бабуля. – Мы тут, можно сказать, все извелись…

– Вы извелись? – орет Мадам. – Это вы извелись?

– Дамы, дамы! – Фотограф поднимает руку, удивительно напоминая римского трибуна, призывающего толпу к спокойствию. – Так говорите, бедная вы наша. Говорите, несчастная. Говорите, тысяча чертей, что там у вас опять произошло!

– Не кричите на меня! – голосит Мадам, как будто её режут.

Потом фыркает.

– Что-что. Он ещё спрашивает, что! Что всегда. Дрессировщик слонов оказался маленькой, хрупкой старушенцией!

– Как? – восклицает Очень Пожилая Знакомая. – Так это были вы? Это вы написали мне ту записку?

– Какую записку! – кричит весь вагон, включая Школьника.

Очень Пожилая Знакомая долго роется в сумке. Сумка её могла бы вместить в себя небольшое государство. Наконец, поиски закончены. В руках старушки обёртка от шоколада. Сложенная вчетверо.

– Дайте сюда! – верещит Мадам.

Она выхватывает из дрожащих старческих рук записку, которую Очень Пожилая Знакомая пыталась развернуть – очень медленно и аккуратно, – и быстро суёт за пазуху.

– Между персей спрятала! – возмущается Безработный.

– Мадам, мадам! – качает головой Фотограф.

– Ай-яй-яй! – сообщает из своей кабины Водитель.

– Гм, – говорит Кондуктор. – Я согласен с предыдущим оратором.

– Да пойдите вы к дьяволу! – огрызается Мадам. – Верблюды!

Очень Пожилая Знакомая кашляет.

– Ничего-ничего, – говорит она. – Видите ли, мне восемьдесят лет. Но я сохранила и ясный ум и твёрдую память. И сейчас я всё вспомню.

В вагоне кричат «Ура! Ура». Взлетают мужские шляпы и одна кондукторская фуражка.

– «Нигде больше вы не встретите такой страсти, – торжественно выговаривает Очень Пожилая Знакомая. – Я очень порочна. Порок владеет мной от рождения. Примите его, и мы будем счастливы!».

– Так больше продолжаться не может!

– Не может, это точно!

– Надо положить этому конец!

– Надо!

– Иначе всё это плохо кончится!

– Кончится!

– И мы себе этого не простим!

– Не простим!

В вагоне трамвая номер десять проходит экстренное совещание. Бабуля и Школьник (последний участвует на правах слушателя и в дебатах не участвует), Кондуктор, Фотограф, Безработный, Старикашка и несколько посторонних пассажиров решают вопрос: что делать с Мадам. Потому что – и это общее мнение – делать что-то нужно, причем срочно. Душераздирающая история с престарелой дрессировщицей слонов раскрыла глаза даже тем, кто категорически отказывался их раскрывать. Мадам на грани. Она дошла до точки. Докатилась до ручки. Или наоборот – не важно! Главное, ее нужно спасать. Но как? Первым по этому вопросу берет слово Безработный:

– А давайте продадим её в сексуальное рабство! В какую-нибудь страну третьего мира.

Это предложение встречает бурное одобрение, особенно со стороны Кондуктора, Старикашки и Школьника. Последний чрезвычайно оживляется и громко интересуется: «А что это – сексуальное рабство?» Кондуктор открывает рот, чтобы изречь объяснение, но Бабуля успевает предотвратить конфуз:

– Не смейте! Иначе я стукну вас зонтом в глаз!

– А что такого! Ему уже пора всё знать! А то он за вашими этими скрипками вырастет сексуально озабоченным маньяком! Вот нашей Мадам тоже, небось, бабушка запрещала спрашивать «про это», и поглядите, к чему это привело! – смело парирует Кондуктор.

– Послушайте, давайте не отвлекаться от главного, – вступает в беседу Фотограф. – Сексуальным воспитанием подрастающего поколения займёмся позже, сейчас же у нас одна забота – наша Мадам!

– Да, да, вы правы! – соглашаются участники совещания.

– Что касается вашего предложения, – Фотограф кивает в сторону Безработного, – оно чертовски заманчиво. Но, должен заметить, трудноосуществимо.

– Это почему же? – спрашивает Безработный.

– Да потому, что Мадам станет сопротивляться, а она – женщина недюжинной силы! Я это точно знаю! Она однажды тут упала на меня, неловко оступившись в проходе, так я потом два дня чувствовал покалывание в левом боку и…

– Ой, вот не надо этих подробностей! – обрывает его Кондуктор. – Ближе к сути!

– Я думаю, Мадам нужно будет связать и усыпить, – вносит предложение Бабуля.

– Только, пожалуй, наоборот: усыпить и связать, – уточняет Безработный.

– Подмешать снотворного в вино?.. – говорит Старикашка.

Это Старикашка

– Это можно, – соглашается Бабуля.

– Но всё же… как-то это неправильно, – молвит Фотограф. – Не хотелось бы применять насильственные методы.

– Дорогой мой, теоретически мы все с вами согласны, – с чувством говорит Кондуктор, – но вы же сами видите, как всё запущено!

– Да-а-а, – вздыхает Бабуля.

На несколько минут в вагоне устанавливается полная тишина.

– Ох, я прямо даже не знаю, – прерывает молчание Бабуля. – Может, снова записать её в Службу Знакомств?

– Нет, в городе не осталось ни одной службы, в которой бы не знали Мадам, – говорит Безработный. – Они все категорически отказываются иметь с ней дело, потому что… ну, вы сами знаете нашу Мадам.

– Свидание вслепую? – предлагает Фотограф.