Андрей Рябов - Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только

Инспектор технического отдела Боб Давыдов слыл в таможне мастером на все руки. В частности, установка магнитол считалась его «коньком».

— Днём я занят, начальство кругами ходит, — выслушав мою историю, небрежно процедил Боб. — А вот вечерком подруливай ко мне домой, на Пилютова. Знаешь, где эта улица? Отлично. Инструмент у меня есть…

Ещё бы я не знал, где находится улица Лётчика Пилютова! Двадцать лет прожил в Ульянке. А Сосновая Поляна — совсем рядышком!

Боб встретил меня в старом замусоленном халате и с потухшим окурком в зубах. Сквозь клубы сигаретного дыма едва проглядывала старая мебель.

— Ничего аппарат, — он сдержанно одобрил представленную мной магнитолу малоизвестной фирмы. — Пойдёт.

Мы прошли на кухню, где Боб занялся детальным изучением инструкции на английском языке. Через некоторое время он вынес неутешительный вердикт:

— Ни хрена не понятно.

Я расстроено покачал головой.

— Ладно, не напрягайся. Чего-нибудь придумаем, — Давыдов нажал кнопку стоявшего здесь же потрёпанного кассетника. — Посиди пока, послушай музычку. Хотя, тебе такая вряд ли понравится…

Боб был старше меня лет на десять. Из динамиков с хрипом вырвалось знакомое «Let’s twist again».

— Чабби Чеккер, — машинально отметил я.

Брови Давыдова поползли вверх:

— Ты знаешь Чабби Чеккера?

— А ты, наверное, ожидал, что я наслаждаюсь «Ласковым маем»?

— Скажи ещё, что нет?

— Не смеши!

— А как насчёт «Swinging Blue Jeans»?

— Не бери на понт, Боб! Ещё про Билла Хейли спроси!

— Ты же молодой совсем, Андрюха! Как…

— Сейчас любые записи можно достать. Было бы желание. А старых роккабильщиков я давно уважаю.

Боб оживился:

— Магнитола подождёт. Кстати, у меня есть редкий диск Бо Диддли и бутылочка «Смирновской». Редко встретишь настоящего ценителя…

— Ценителя чего? «Смирновской» или Бо Диддли?

«Смирновская» Давыдова закончилась быстрее, чем восьмая песня Бо Диддли. Пришлось идти в магазин. Потом мы слушали Эдди Кокрэна и потрясающую «Донну» Ричи Вэленса. Потом я вспомнил, что обещал жене быть дома в десять часов. Старый совдеповский хронометр на стенке давыдовской кухни показывал половину двенадцатого.

— Боб, горю! Надо ехать домой! Где у тебя телефон? Вызову такси.

— Зачем тебе такси? Ты же на машине?

Внутри зашевелился червячок-предатель. Сейчас на такси до Звёздной. Завтра тащиться на работу в аэропорт, затем в Сосновую Поляну за машиной. Оттуда опять домой на Звёздную. Какое-то путешествие за три моря Афанасия Никитина. Тоска! А сейчас бы на собственной тачке по проспекту Народного Ополчения минут за двадцать домчался…

— На машине… — я поборолся сам с собой пару минут. — Нет, за руль не сяду. В таком состоянии…

— В каком состоянии! — горячо возразил Боб. — Чего мы выпили? Подумаешь, два пузыря!

— В принципе, немного, — согласился я. — Но запах-то всё одно в наличии.

— Запах! — Боб презрительно фыркнул. — У меня жевательная резинка есть. Ладно, не хочешь садиться за руль — я могу тебя отвезти. На твоей лайбе. Не дрожи, у меня права имеются. Я только недавно свою «Таврию» продал. А стаж у меня — больше чем тебе лет! Усёк?

Червячок зашевелился вновь.

«Хочет, — подумал я. — Пусть садится за руль. Его право».

Остановили нас аккурат на углу Народного Ополчения и Ленинского проспекта. Причём не гаишники, а здоровенные омоновцы. Человек пять.

— Э, ребята! — усмехнулся шкафообразный сержант. — Да вы в образе!

— Спокойно! — Боб деловито достал таможенное удостоверение и сунул его омоновцу в нос. — Мы коллеги! Тоже жандармы!

Сержант неожиданно на «жандармов» обиделся. Чудом сидевший на самом кончике затылка чёрный берет возмущённо заёрзал:

— Щас гаишники подгребут — им и будешь про жандармов песни петь!

Доблестные дэпээсники не заставили себя долго ждать. Не иначе омоновцы шепнули им по рации, мол, «рыбка» попалась жирная — два таможенника. Поспешайте, братцы, да и про нас там, глядите, не забудьте!

Гаишники выгрузили нас с Давыдовым из нашего спортивного «ВАЗ-2101» и затолкали в свой далёкий от спорта «ВАЗ-2106», в просторечии именуемый «шестёркой». Несколько минут тряской езды, и впереди замаячило отделение милиции.

— У вас что, общий рейд сегодня? — Боб, ради налаживания контактов, попытался завести разговор. Гаишники промолчали.

— Может, договоримся? — спорим, они только и ждали этой фразы.

— Двести баксов! — быстро проговорил сидящий за рулём краснорожий летёха.

— Сколько? — Боб задохнулся от возмущения. В начале девяностых двадцатого века двести долларов считались очень даже приличными деньгами. Правда, у нас в карманах не набралось бы и двухсот рублей, поэтому торг изначально представлялся беспредметным.

Летёха не стал озвучивать сумму вторично. Тем более, что мы уже подъехали к околотку.

— Куда их?

— Да вон, в «обезьянник», — лениво отозвался на вопрос гаишника дежурный.

Нас засунули в клетку. Железная дверь-решётка с отвратительным лязгом захлопнулась за нашими спинами.

— За что в «обезьянник»? — запротестовал Боб. — Разве мы — преступники? Ну, выпил я, ну бывает! Теперь, значит, чего ж, в тюрьму?

Дежурный после некоторого колебания дверь отворил. Таким образом, нам была предоставлена некоторая видимость свободы.

Всё то время, пока составлялся протокол, Боб громогласно произносил обличительно-угрожающие речи. Припомнил он и пресловутые двести долларов. Гаишный лейтенант поморщился. Дежурный понимающе ухмыльнулся. Наконец, нам вручили мятую «слепую» копию протокола, заполненную корявым почерком двоечника-недоучки, и попросили покинуть помещение. Я, с облегчением выбравшись из заблёванного предыдущими сидельцами «обезьянника», протянул руку за своими правами. Не тут-то было!

— Ваши права мы тоже изымаем! — с нескрываемым злорадством пропел летёха.

— Это ещё с каких… — я даже протрезвел.

— С таких! — мстительно ответил гаишник. — У гражданина Давыдова — за нахождение за рулём в нетрезвом состоянии, а у вас, гражданин Сергеев — за передачу управления своим транспортным средством лицу, заведомо находящемуся в состоянии алкогольного опьянения!

— Сами вы в состоянии! — озлился Боб. Парой часов ранее он «надышал» в трубочку аж на два промилле.

— Шли бы вы ребята… домой! — дружелюбно посоветовал дежурный.

Нам ничего не оставалось делать, как последовать его разумному совету. Мне всё-таки пришлось ловить такси до дома…

На следующее утро ребром встал вопрос — как вытаскивать свои права? Первым делом я вспомнил о своей знакомой Людке Валевской. Впервые мы встретились с ней год назад на пароме «Симонов», идущем из Питера в Копенгаген. Несмотря на разнополость, в маленькую каюту с четырьмя нарами, туалетом и душем нас поселили вместе. Нашими соседями оказались ещё двое предприимчивых мужиков, Серёга и Витёк. После поселения, Серёга с Витьком, негромко чертыхаясь, принялись снимать с себя спрятанные под одеждой самодельные пояса, туго набитые баночками с чёрной икрой и сигаретными блоками. По слухам всё это ценилось в Дании. Людка нагрузилась водкой. К моему большому огорчению, мой багаж не содержал ничего ценного. Не считать же таковым бутылку азербайджанского коньяка, которую я собирался распить с потенциальными попутчиками. Глядя на развалы дефицитных товаров, я оставил свою идею. Может удастся втюхать какому-нибудь простодушному датчанину коньяк? Затариться чем-то более стоящим я попросту не успел. Путёвка была «горящей», поэтому последние дни я провёл, что называется, в «мыле». Времени на то, чтобы «доставать» икру с дорогими сигаретами просто не осталось… За время путешествия по постоянно штормящему морю, мы активно опустошали корабельный бар и успели близко познакомиться. Именно тогда Валевская проговорилась о наличии доброго знакомого, имеющего неслабые связи в самой неподкупной организации нашей страны — Государственной автоинспекции. Не думал, что мне это сможет пригодиться так скоро!