Андрей Рябов - Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только

Евсеев покрутил в руках мои видавшие виды права:

— Ваши предложения?

— Сто баксов, — я, как бывалый аукционист начал с минимальной суммы.

Евсеев пренебрежительно заёрзал. Я удвоил ставки:

— Двести, командир!

— Это несерьёзно! — оскорбился Евсеев. На его широком честном лице появилось выражение обиды, которую он явно не заслуживал.

— Триста! — я развёл руками. Мол, всё что есть, всё что есть!

Капитан решил взять инициативу в свои руки и прекратил торг:

— Штука! И то, из уважения к тому, что ты тоже из правоохранительных органов.

Какое благородство! В принципе, на эту сумму я и рассчитывал.

— Договорились!

Евсеев позволил себе улыбнуться.

— Кидай бабки под сидуху, — брать деньги из рук в руки было опасно. Мало ли что!

— Кинул бы, командир, без вопросов, — я доверительно наклонился к Евсееву, обдав его винными парами. — Да, понимаешь, какая ерунда, кошелёк дома забыл…

На лице гаишника отразилась тяжёлая работа мысли. Поскольку думать ему приходилось нечасто, процесс занял определённое время. Честное слово, мне показалось, что я слышу, как скрипят его мозги!

— Хорошо, — медленно проговорил он. — А где ты живёшь?

— Здесь рядом! — я понял, что умница Евсеев заглотил наживку. — На Звёздной! Минут пять езды. Ну, семь!

Евсеев напряжённо думал ещё какое-то время. Потом пригласил своего напарника, и они поразмышляли вместе. Недаром говорят про ментов — одна голова хорошо, а полторы лучше!

— Поехали! — решился, наконец, капитан.

За руль своего «Опеля» сел я сам. Права остались у скаредного Евсеева. Поездка до моего дома действительно не составила больше семи минут. После лихорадочных поисков по ящикам столов и тумбочек, я подсчитал, что имеющиеся капиталы составили 996 долларов. К ним присовокуплялся металлический десятицентовик.

— Извини, командир, немного не хватает.

Евсеев милостиво простил недостающую сумму. После расчёта он протянул мне права:

— Не нарушайте больше, Андрей Александрович!

— Упаси Бог! — я прижал руку с правами к груди. — Разрешите следовать дальше?

— Езжай за нами! — кивнул повеселевший капитан.

— Куда? — насторожился я.

— К тебе, на работу! Сопроводим тебя в аэропорт, а то попадёшь по дороге в какую-нибудь историю!

Так мне удалось побыть несколько минут VIP-персоной. Впереди неслась, распугивая сиреной зазевавшихся водителей, патрульная машина. Дискотечная мигалка интенсивно переливалась сине-оранжевым цветом. В кильватере гаишного «лунохода» поддавал газку мой «Опель». Я опустил боковое стекло и со снисходительной усмешечкой поглядывал на порскающие в разные стороны машины простых людей. Половив на себе их завистливо-ненавидящие взгляды, я даже испытал некоторое удовольствие. Отныне я буду понимать чувства солидных пассажиров «членовозов»! Когда мы, таким образом, лихо подрулили к павильону «Отправление», уныло покуривавший у входа постовой вытянулся во «фрунт» и на всякий случай отдал честь…

Про человека, совершающего одну и ту же глупость дважды, говорят — он второй раз наступил на те же грабли. Интересно, а что говорят о том, кто повторяет глупость в третий раз? Представляю…

Часа в три ночи Мишка Раковлич расхныкался:

— Ты, Сергеев, совсем о людях не думаешь! Полсуток протокол на французского доходягу оформляли, а где благодарность? Поужинать так и не успели!

— Ничего, ты сытно пообедал! — впрочем, Мишка был прав. Днём, в районе четырёх, он остановил улыбчивого французского дедушку в «зелёном канале». Дедок успевал на свой рейс в Париж буквально, что называется, на флажке. Может, специально так подгадал, а может, нет. Кто знает? В модном дедушкином «самсонайте» однако оказалось девять старинных икон. Естественно, «невывозных». Француз долго щебетал что-то об уличных торговцах, о незнании законов «а-ля рюс» и тому подобный обычный набор убогих оправданий, типичных для контрабандистов-любителей. В соответствие с российской бюрократией по такому случаю требовалось оформить целый том всевозможных бумаг — объяснения, рапорта, протокол изъятия, акты, описи… В общем, работы — непочатый край. К тому же Мишка пару раз ошибся, и бумаги пришлось переписывать заново. Лишь глубокой ночью слабо блеющий дуайен французского корпуса нарушителей границы был вежливым пинком выставлен на улицу, а иконы, бережно обёрнутые в полиэтилен, перекочевали на таможенный склад временного хранения.

— Ладно, — смилостивился я. — Смотаемся в «Олимп» по-быстрому. Рейсов пока нет, чай, не развалится аэропорт за время нашего отсутствия.

Гордым именем «Олимп» прозывалась круглосуточная забегаловка на Пулковском шоссе. Кормили там всегда отвратительно, но по ночам качество блюд ещё более ухудшалось. Куда деваться? Выбора-то всё равно никакого не было!

По причине жестокого февральского мороза, решено было ехать на машине, хотя путь до «Олимпа» и пешком занимал десять минут. Лёнька Ростовцев продал свою «Ниву» как раз накануне и потому числился временно безлошадным. Старая «телега» Мишки Раковлича заводилась только при плюсовой температуре, так что счастливым обладателем движущегося авто, на тот момент, среди присутствующих оказался один я. На свою беду…

Мишка заказал полуфабрикатную котлету по-киевски, Лёнька — какую-то подозрительную поджарку, а я остановился на свинине под майонезом. Когда неопрятная заспанная продавщица (она же кассирша и уборщица в одном лице) вывалила перед нами содержимое заказанных блюд на пластиковые одноразовые тарелочки, мы не сразу сообразили, где чьё блюдо.

— Не похоже на курятину, — поморщившись, заметил Мишка, съев половину своего заказа.

— Конечно, не похоже! — поковырявшись в своей миске, отозвался Лёнька. — Потому, что ты уплетаешь мою поджарку!

— Уверен? — Раковлич с сомнением заглянул в Лёнькину тарелку. — Тогда что ешь ты? Андрюхину свинину?

— Трудно сказать! — Ростовцев внимательно осмотрел бурый кусок, насаженный на вилку. — По вкусу так и вовсе — треска.

— Давайте хотя бы пивка возьмём, — предложил я. — По крайней мере, отобьем неприятный привкус.

— Не спеши! — Мишка глазами показал на соседний столик. Там с аппетитом уничтожали свои порции два милиционера. Их форменные куртки были декорированы крупными буквами «ДПС». Мы подождали, пока блюстители дорожного закона дожевали своё «неизвестно что», поднялись, задвигав стульями, и торопливо покинули зал гостеприимного «Олимпа». На нашем столике тут же появилась батарея пивных бутылок. По две на брата. С пивом ужин пошёл веселее. Спустя полчаса, мы загрузились в мой «Опель» и тронулись назад в аэропорт. Дорога, подметаемая колкой позёмкой, по причине позднего времени была пустынна. Тусклые фонари освещали сами себя.