Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени

Между тем, ситуация с жильём действительно накалялась. В ПЗ со временем накопилось большое количество майоров, главным критерием перевода которых из войск в Питер было наличие у них хоть какого-то жилья в черте града на Неве или его ближайших окрестностях. «Хоть какое-то жильё» отличалось большим разнообразием. Например, майор Павлов вместе с женой и дочкой жил на правах «подселенца» у своей тёщи в стенном шкафу. Это был, конечно же, не в чистом виде стенной шкаф, но очень близкая к нему по своим размерам комнатка. Размер жилой площади комнатки-шкафчика составлял около семи квадратных метров и в ней помещалась одна двухспальная кровать. На этой кровати всё семейство спало уже добрый десяток лет. И нельзя было сказать про кого-то из членов семейства, например, следующую фразу: «этот член семейства лёг спать в 22.00». Гораздо точнее можно было сказать, что кто-то из членов семейства «прыгнул спать в 22.00». Правильность такой терминологии объяснялась тем, что пролезть между кроватью и стеной, дабы взобраться на семейное лоно откуда-нибудь сбоку, не представлялось никакой возможности. Поэтому члены семьи при подготовке ко сну раздевались где-нибудь в ванной (или в туалете, в общем, в тех местах, где в данный момент отсутствовала тёща) и затем с порога выделенной им комнатки-шкафчика «рыбкой» ныряли через спинку кровати в пружинящую постель. Со временем подобные акробатические этюды стали даваться майору всё труднее и труднее. В итоге, майор, демонстрируя следы многочисленных ушибов и переломов, принялся активно терроризировать начальство, дабы выхлопотать себе «хоть какое-то жильё», но обязательно отдельное от тёщи. Начальство ничего ему не предоставляло и свои действия аргументировало очень просто: «Нет-нет, хватит с нас…! Вспомните, когда решался вопрос по поводу Вашего перевода сюда с берегов далёкого озера Балхаш Вы с пеной у рта убеждали нас, что у вас в Питере не «хоть какое-то жильё», а жильё «что надо», а теперь оказывается, что у тёщи Вам проживать почему-то не нравится и вынь Вам да положь «хоть какое-то жильё». Положим, мы Вам его предоставим, но Вы же через каких-то полгода, отдохнув от тёщи, опять начнёте ныть и что-то у нас клянчить. Поэтому в промежуточных действиях мы не заинтересованы — терпите и ждите отдельное от тещи жильё из серии «что надо».

Из-за этого пресловутого «жилищного вопроса» порой накалялись не только семейные отношения, но и отношения в служебных коллективах. Так служил в одном из отделов ПЗ майор Глюков. Несмотря на сорокалетний возраст майор ни разу не был женат и проживал в отдельной двухкомнатной квартире. В том же отделе служил капитан Ершов, который, так же как и майор Павлов, проживал с семьёй у тёщи в «стенном шкафу». И таким образом в жизни Ершова всё сложилось, что тёща была старше зятя-капитана всего на три года. Это была моложавая и свободная от брачных уз дама, которая вместо того, чтобы хоть как-то устроить свою дальнейшую личную жизнь, почему-то сосредоточилась на отравлении капитанового существования при земной его жизни. Например, эта дама учиняла Ершову всяческие препятствия, когда капитан желал воспользоваться ванной, затевая в этот момент трёхдневную стирку своего многочисленного исподнего белья, а когда майору, наконец, всё-таки удавалось помыться, тёща принималась в резкой форме и с использованием ненормативной лексики выражать ему претензии по поводу недостаточно качественной уборки за собой помещения ванной комнаты и т. д. и всё по мелочи. В общем, «доставала» капитана тёща, как только могла. В минуты отчаяния капитан жалостливо просил Глюкова: «Коль, ну помоги! Ну, женись ты, пожалуйста, на моей тёще. Она же ещё ничего «тёлка», да и младше тебя на четыре года… Ну что ты там один делаешь в своих хоромах?» Флегматичный майор предпочитал уходить от прямых ответов, но как-то раз Ершов его всё же, что называется, пронял.

— Ну, хорошо, — как-то выдавил из себя Глюков в ответ на очередные горячие капитановы мольбы, — я на ней женюсь, но только при одном условии.

— Согласен на любые условия. Давай же, Колян, не тяни. Говори скорей.

Внимательно рассматривая фотографию капитановой тёщи, Глюков ещё немного подумал и многозначительно изрёк:

— Ты должен будешь, Андрюша, всегда называть меня папой и обращаться ко мне только на «Вы», почтительно кланяясь при встрече в пояс.

Не расположенный к шуткам капитан вспылил и разгорелся конфликт. В итоге Глюков так и не женился на тёще Ершова, и офицеры долгое время друг с другом не разговаривали.

Так и пронеслись три года капитановой службы в военной приёмке. За это время он успел превратиться в майора, рассмотрел горы извещений о внесении изменений в конструкторскую документацию, провёл многие тысячи часов экспериментов на стендах и прожил несколько жизней в многочисленных командировках. Несмотря на частые и длительные расставания со своей дражайшей супругой, в майоровом семействе, приблизительно через год после перевода в Ленинград неожиданно появился ещё один, как бы дополнительный к первому, сын. При этом самонадеянный майор был почему-то твёрдо уверен, что он сделал всё сам и никто ему в этом деле даже ни чуточки не помог. Ну, разве что жена как-то поучаствовала… Откуда у майора была такая уверенность? Как это, откуда? Он, конечно, подолгу отсутствовал дома, но при этом никогда не забывал каждый день звонить супруге по телефону. И в ходе телефонных переговоров супруга всякий раз подтверждала ему отсутствие всяческой помощи извне. Она так всегда прямо и говорила: «Когда ты, наконец, приедешь из своей дурацкой командировки? Ни от кого помощи не добьёшься!» Вот эти слова-то и придавали майору непокобелимую уверенность в прочности семейного тыла.

Несмотря на непривычное обилие событий, произошедших за довольно короткий промежуток времени, в судьбе Сергея наметился очередной поворот. Всё дело в том, что получивший очередное воинское звание Просвиров тем самым вплотную приблизился к ограде «кладбища майоров». Один раз он даже как-то увидел во сне себя, лежащего на этом кладбище. Наблюдая за собой как бы через чугунную решетку кладбищенской ограды, Сергей видел слабо узнаваемую, сморщенную старостью морду своего лица, возлегающую между полуистлевших погонов с потускневшими майорскими звёздами.

И ничего нельзя было поделать в этом военном представительстве, в котором пышным букетом процветало движение поддерживающих друг друга однокашников различных ракетных бурс, подобно тому, как это было в Японии, и с той лишь разницей, что в этом островном государстве соревновались между собой в протекционизме выпускники различных университетов. Сергей ни к одной из этих группировок не имел абсолютно никакого отношения (особенно это касалось группировок выпускников японских университетов), и поэтому его шансы пробиться по службе куда-нибудь повыше были чрезвычайно малы.