Дмитрий Ненадович - Про жизнь поломатую… (сборник)

Чего только не увидишь в нашем столичном, вечно переполненном, особенно в часы пик, жестоком транспорте… (Для тех кто не в курсе или в заблуждении пребывает: столица у нас одна — город-герой и героев Москва, для того, чтобы в этом убедиться, достаточно открыть наш основной закон — Конституцию РФ. Уверен, что такого обилия столиц, которое упоминается нашими малообразованными СМИ, а именно: культурная столица, южная столица, спортивная столица и т. д., вы там не найдёте. В главном нашем законе прописана только одна столица — город федерального значения Москва. Как бы кому и чего ни хотелось… Ну, например, захотелось кому-то тоже в столице поселиться, а живёт этот «кто-то», положим, в Упырёвске или Безнадёжнинске…. Неважно, одним словом, где-то в средней полосе России проживает этот «кто-то». А там, допустим, очень хорошо пекут вкусные бублики из бразильской соевой муки, и пусть даже самой вкусной частью такого бублика является дырка — это неважно. Важно то, что в таком случае Упырёвск или Безнадёжнинск можно будет называть теперь столицей бразильских бубликов и возить туда туристов, а «кто-то» автоматически становится столичным жителем. Наверное, это неправильно. Столица должна быть одна. И право жить в ней надо ещё суметь завоевать. Многие так и поступают. А завоевав, тут же разочаровываются, быстро осознав, что жить здесь не представляется возможным. И они правы. Жить, в обычном смысле этого слова, здесь, конечно, невозможно, но зато в столице вполне сносно можно существовать в постоянной борьбе за место под подёрнутым вредными испарениями солнцем. Но вполне сносно существовать возможно только пока есть хоть какие-то силы, которые надо держать под постоянным контролем на тот случай, чтобы не упустить момента, когда их останется ровно столько, сколько необходимо, чтобы доползти до ближайшего кладбища. А когда этот скорбный момент настанет, каждый житель столицы просто обязан дошкадылять до погоста и при этом иметь с собой денежную сумму, достаточную для срочного погребения своего изнемождённого тела (справедливости ради надо отметить, что некоторые горожане умудряются захватить с собой сумму, достаточную даже для эксклюзивно-быстрого захоронения, но это, как говорится, дело вкуса). Вот такая вот незавидная судьба ждёт почти каждого столичного жителя (фамилии жителей столицы, возглавляющих список известного журнала Форбс, из этого скорбного перечня можно смело исключить по причине того, что у этих высокорейтинговых фамилий несколько другая судьба). И поэтому почти всех истинно столичных жителей можно причислить к лику подлинных национальных героев строительства капитализма в нашей стране. Исходя из этого, имеется большая просьба к всякой провинциальной шушере, приезжающей на заработки и ничего не понимающей в строгой столичной жизни: ни в коем случае не смейте примазываться к беззаветной славе героев-строителей новой жизни, дабы не порочить их светлых имён в умах грядущих поколений. Это именно те люди, которым когда-то говорили: «Понаехали тут!», а сейчас они сами говорят: «Понаоставались здесь!»

Ладно, достаточно отвлечений от основной темы для этого и без того короткого рассказика. Так что же всё-таки можно не увидеть в этом столичном транспорте, особенно в часы пик? Да много чего… Ни одной, например, христианской добродетели там не присутствует и в помине. Ни в самом транспорте, ни в теснящихся в нём людях. Вернее, людей в транспорте нет по определению… Ни самих людей нет, ни таких их условных градаций как мужчины и женщины. Никаких, как говорят учёные, гендерных различий там не наблюдается. Впрочем, так же, как и самых примитивных из половых признаков тоже не наблюдается. Да-да, потому как транспорт — это вам не общественная баня и первичные половые признаки там трудно у кого-либо обнаружить в явном виде. Этим надо заниматься специально, но некому. Как некому? Кто же тогда вечно толпится в этом, ети его, транспорте? А толпятся там, с позволения сказать, пассажиры. Кто это такие? Попробуем дать им научное определение: пассажиры — бесполые, всегда чем-то испуганные и озлобленные существа, из-за врождённой лености не желающие стаптывать свои нижние конечности для реализации перемещения (своих же) бренных тел по заведомо определённым траекториям (дом-работа-дом и т. д.), пронизывающим окружающее со всех сторон пространство.

Тьфу, как-то мудрёно всё получилось, но суть отражает верно. Вот если задуматься: почему бесполые? Да потому, что в транспорте никто из пассажиров не разбирает, кто из них относится к сильному полу, а кто к слабому: каждый из бесполых, одинаково энергично суча во все стороны локтями, стремится, во что бы то ни стало, первым ворваться в салон транспортного средства, как будто за его пределами пассажира подстерегает смертельная опасность, почему-то не смеющая пересечь некой незримой границы, проходящей аккурат по периметру салона. (То ли это доктор Крюгер буйствует на платформе, страшно рыча и поминутно свершая дикие выпады к телам пассажиров своими костлявыми и когтистыми пальцами, то ли по платформе безмолвно шествует каноническое изображение смерти с косой, сверлящее пустыми глазницами толпящихся на платформе граждан и тщательно подбирая очередную жертву… До конца непонятно. Виден только итог). В стремлении немедленно покинуть опасную зону, каждый из пассажиров, свирепо вращая глазами, выпуклыми от только что пережитого ужаса, натужно сопя и разбрасывая направо и налево неприемлемую в здоровом быту похабно-матерную нецензурщину, всегда упрямо прёт напролом. При этом стремящиеся выйти на остановке пассажиры этими безумцами в расчёт не принимаются вовсе. Желающие выйти на остановке из салона транспортного средства граждане часто не в силах противостоять захватчикам, озверевшим от неописуемого ужаса, царящего на посадочных платформах. Бесполые граждане просто-таки сметают пытающихся выйти обратно внутрь салона и всячески стремятся размазать их по стенкам и сидениям. Те же, которые хотели выйти, тоже существа, что называется, не промах — это же тоже наши люди, но с более слабой мотивацией. Поэтому они не очень-то на подобные грубые действия обычно ведутся и всячески препятствуют этой ничем не прикрытой агрессии. Случаются иной раз даже факты ничем не завуалированного мордобоя. Некоторые граждане были замечены в такие неприглядные для их жизненной биографии моменты, когда они откровенно били друг друга по лицу и, при этом, безутешно сквернословили на личные темы. Но, в конце-концов, побеждают всегда входящие — ужас всё время удесятеряет их силы. И, в итоге, желавшим выйти гражданам ничего больше не остаётся, кроме как ехать до конечной остановки. Хорошо, хоть так чаще всего обходится. Без летальных исходов. А исковерканные гримасами и побоями морды лиц особо буйных пассажиров быстро теряют деформацию и зарастают за пределами транспорта в течение действия больничного листа. Теряют, зарастают и вновь приобретают обычные напряжённо-озабоченные выражения.