Александр Моралевич - Фельетоны

(Уж много позже я думал: эмиграция, плен, беженство — сколько миллионов людей зашвыривали обстоятельства вплотную к ТОМУ СПАСИТЕЛЬНОМУ берегу, а то и вовсе на ТОТ берег — а люди опять стремились на свой берег, на более удаленный, к продолжению мучительства, а то и погибели.)

Что ж, пытались мы, силы малыле, противостоять всеобщему развеселому живодерству, но всякий раз были нещадно биты превосходящей силой противника.

Но куда более массовым, чем даже отряд истязателей кошек, котят и щенков — был отряд лягушатников. И с ликованием наловив сотни лягушек для другой вовсе цели, что преследовал я при распевании канареек — вставляли они в задик лягушкам соломинки. И надували лягушек до невероятных размеров. И где уж тут издавать мелодичные трели и оживленно прыгать — нет, только сипеть и раскачиваться на манер пресс-папье могли те лягушки.

Так минули годы и годы, и мыслилось, что очеловечились естествоиспытатели эти живой природы, ан нет, не умер в них прежний заквас, разве что видоизменился, переданный по наследству и детям, и внукам.

Ай, во всем-то умница Голливуд! Чтобы не морочили себе студии головы подбором актеров — взял да и издал Голливуд сводный атлас человеческих типажей. Вот вам типаж "приветливый булыжник", вот вам "тазобедренная веретенница", вот вам "сумрачный сладострастник"…

Но все еще нету в России такого атласа, не дает денег Сорос. Но в иззустности все наверстает Россия, и вот вам куда как точные определения типажей: "дурак-дурак, а хитрый", "из грязи в князи", "дурак и уши холодные", "с ветчинным рылом в калашный ряд".

И былой надуватель лягушек, дурак-дурак, а хитрый — маракует о себе: ну, кто я есть таков? Личность аховая, бесцветная, толоконный лоб. А из этой беспросветчины как мне выкарабкаться? АА вот же: департаментский наш бумажный червь Тизяков — тоже он не ума палата, тоже пыльным мешкомм из-за угла шарахнутый, тоже умственно будто бы упал со Спасской башни на Царь-колокол — но ведь шустр до чего, пролазист, активен! И вот-ка вскладчину, соломинок в десять — надуть его до административных величин громадных — и пойдет он карьерно в гору, и своих тогда не обделит!

Так подхватился всей Россией почин, и сформировался небывалый прежде для державы отряд соломенщщиков-пиарщиков. И прежде же всего грандиозные силы соломенщиков приникли к заднему проходу одного подполковника, развив такую спирографическую выдыхательность, что щеки у каждого видны со спины. И вот уж тысячи тысяч вздутых анально персон важнецки замаячили на экранах и в жизни. И инициатива покатилась в низы, так что есть известие, что на периферии страны некий юный отросток "Единой России", утерев нос и маститым пиарщикам, огласил сверхидею: вы чего же, дяденьки и тетеньки, пыль не стряхнете с ушей? Во всех помещениях висят подполковниковы портреты, а вольеры и клетки в зверинцах — это разве не помещения?

Ах, мать честная, и в самом деле! Стало быть, исправляя промашку, сразу вывесили портреты подполковника в клетке совы-сплюшки Фемиды, хорька Спикера и преклоннолетней гадюки Жирика. Но нет, недреманный юный пиарщик опротестовал эти действия как невежественные с биологической точки зрения. Ведь, сказал он, гадюка Жирик относится к пресмыкающимся, а хорек Спикер к млекопитающим. А они, как известно, воспринимают мир только в черно-белой цветовой гамме. Так с какой же стати цветной портрет подполковника повешен в виварии гадюки Жирика? Нет, только птицы, рыбы и насековые воспринимают мир в цвете, потому цветной портрет в кимоно возымеет наибольшее политическое воздействие на сову-сплюшку Фемиду. Такие же портреты, исполненные водостойкими красками или в гидроизолированных рамках, можно опустить в аквариум пожирающего собственных детей меченосца и на овощебазах, где мухи-дрозофилы дают бешеный выплод от подопревших мандаринов Абхазии. А хорек Спикер и гадюка Жирик вполне обойдутся черно-белыми портретами подполковника, один в зюйд-вестке морского волка, другой в скафандре ионосферного летчика.

Да, бывают не по-детски мудры наши дети. И, конечно, юный пиарер был занесен в региональные списки руководящего резерва "Единой России".

И с соломинками наперевес по державе мечутся стотысячные орды, спеша кого-то прираздуть личностно, а также прираздуть до размеров глянцевых и умилительных тьму непристойных явлений и фактов. Так что забудем, господа, выкинем из головы сказанное Пушкиным: "Черт меня дернул родиться с умом и талантом — и в России". Закроем глаза на Достоевского, в запальчивости сказавшего: "Русский человек склонен к бесчестию". И в ту же качель этого псевдопечальника народного Горького, который вон что сморозил, проживая на Кипре: "Русский человек — плохой работник". А наш человек — он знаете каков? Он всесилен, бодр и неунывающ. Вот в обозримом прошлом были совместные учения спецназа Франции и России да поступил им приказз: форсировать водный рубеж в полной выкладке. Тут французский майор с градусником продрался к нашей российской реке, замерил температуру и пошел на попятный: никак нет, францюский военный не может погружаться в такой стылый вода — восемь градус выше нуля! От такой температюр мошонка францюский солдат перемещается в область кадыка. Пневмоний. Тюбэркулез!

— Чего! — сказал русский, конечно же, генерал, указуя на противоположный берег соломинкой. — Вперед, чудо-богатыри!

И форсировали. Ах. соломинка и нашенские генералы! Шестьдесят, пятьдесят, сорок лет назад автору в редкость было повстречать аармейского или какого-либо еще даже генерал-майора. Но — соломинка, поэтому генерал-майора нынче увидеть в редкость. А буквально полчищами наводнили страну гэбистские, общевойсковые, эмчеэсовские, прокурорские, милицейские генерал-лейтенанты, генерал-полковники и четырехзвездные генералы армии, "малые маршалы". Так что, пошвыряв в воду одни только звезды с погонов, могут они обеспечить переправу войск посуху через любой водный рубеж, через Сену, Рейн, Янцзы, даже Ла-Манш. Так что прав оборонный министр Иванов, подгребая в армию любое, хоть и колченогое молодо-зелено: ведь все же полагается, чтобы рядовых в армии было хоть чуточку больше, чем генералов.

Да, прежней бедой России были дураки и дороги. Но ныне с соломинка много зловещее этих национальных зол. И матушка ты страстотерпица художественная литература страны! Ах, пошустрил вместе с Березовским на ВАЗе некто Юлий Дубов, мультимиллионер, ныне лондонский почему-то политэмигрант, находящийся в международном розыске. Но, при потворстве издательства "Вагриус" и литподенщика В. Бабенко ужасающий рухнул на Россию роман "Большая пайка" в авторстве Юлия Дубова. Что же критики наши и кинокритики, ведь был снят по графоманскому чтиву и убогий фильм "Олигарх"? Взяли ли критики совковые лопаты и заступы, чтобы зарыть как можно поглубже абортивный литературный выкидыш? Куда там. И даже не соломинки, не ныряльщицкие объемы легких — компрессоры, ресиверы, шланги, манометры применили к детищу политбеглеца, чтобы распиарить Дубова во всю ивановскую. "Наш Драйзер!" (и не менее! было написано о нем. "Это первый и все еще единственный роман о русском бизнесе!" — И сладкослюнными поддувными рецензиями на графоманское полотно полуолигарха разразились бескорыстнейшие "Московский комсомолец" и "Независимая газета". И. должно быть, так старается как можно скорее сцапать Дубова "Интерпол", чтобы втранспортировать его в Швецию для получения Нобелевской премии по литературе.