Артур Гафуров - Учитель Истории

— Филипп Анатольевич, вы уже уходите?

На лестнице меня перехватила Сонечка.

— Да, Софья… Как вас по отчеству?

— Можно просто Соня, — рассмеялась она. — А то развели тут официоз, как на королевском приеме.

— Тогда меня можно просто Филипп, — согласился я. — Да, надо идти. До конца дня еще кучу всего предстоит успеть, но конкретно здесь мне делать нечего.

— А как вам обстановка в учительской?

— Первый круг ада, — честно ответил я.

— Вы не обращайте внимания на этих старперов, — подмигнула девушка. — Тут все в своих панцирях закостенели, их уже не расшевелить. Я тоже такой стану… Лет через десять. А что вы вечером делаете?

Я посмотрел на нее несколько с другой стороны.

— Заседаю в библиотеке.

— Это шутка?

— Ни в коем случае. Нужно доделать учебный план, хотя бы на два первых занятия. Боюсь, просижу до самого закрытия.

— Я могу к тебе присоединиться! — предложила она. — У меня сегодня всего два урока, потом я свободна. Буду рада помочь!

Мы вышли на школьное крыльцо: в глаза ударил яркий солнечный свет. Морозит.

— А твой молодой человек не будет против? — осторожно поинтересовался я и только тогда понял, что сглупил: сейчас она подумает, не проверяю ли я ее на наличие обязательств. И не дай бог окажется, что она свободна…

— Да не, он сегодня в вечернюю смену работает, — отмахнулась она. — Ну так что, составить тебе компанию?

Я не мог понять, подкатывает она ко мне или нет? Девушка совсем не красавица, но и не сказать, что страшненькая. Скорее, приятная. Может, ей действительно просто нечем заняться вечером и на фоне дефицита общения она рада любому новому лицу? Казалось бы, проверить легче легкого: просто сказать, что я женат. Но мы же не ищем легких путей…

— В общем-то, почему бы и… Это еще кто там?

— Где там? — Соня близоруко прищурилась, проследив за моим указательным пальцем. — Эти, что ли?

— Да, вон там, в сквере. Господи, почему у вас столько прогуливающих учеников? Это ваши?

— Да, — она смахнула с глаз набежавшие слезинки. — Проклятые линзы… Это одиннадцатый класс. Но они у нас особенные, им в школу можно и не ходить.

— Особенные? — не понял я. — Когда я учился, у нас, конечно, тоже были особенные, но не настолько, чтобы на глазах у учителей прогуливать уроки. Ходили все.

— У вас таких не было, а у нас есть. Элитой себя считают. Хозяевами района. И с ними в самом деле лучше не связываться. Вон тот, что слева, это Елизаров — лидер местной банды. Гелик, как они его зовут. У него связи.

— Понял, учту, — кивнул я.

— Так что, я с тобой?

— А давай. Где библиотека, знаешь?

— Я все детство там провела, — снова подмигнула мне девушка. — Могу показать короткий путь. Давно ходил по льду?

Прошло два дня. Я потихоньку втянулся в дела, готовился к первому уроку, который должен был состояться в пятницу (то есть, завтра), а также к пятничному же суду — работы хватало. Информационный шок, казалось, остался позади.

Совместно с Еленой и при посредничестве Сонечки мне удалось составить, вроде бы, приличный учебный план, с помощью которого я попытаюсь вбить в головы детишкам некоторое количество знаний. Надеюсь, основы правоведения не станут для них непреодолимой препоной. «Но ты ведь умный, ты сможешь объяснить им все так, чтобы они поняли — даже самым непроходимым тупицам», — приободряла меня моя добровольная помощница. Но я был с ней не совсем согласен, и на то имелись свои причины. Когда-то давно, бытность мою студентом первого курса лекции по теории государства и права нам читал весьма ученый дяденька-профессор, подлинный теоретик от науки, имеющий несколько ученых степеней и кучу различных наград, в том числе международных. Казалось бы, для студентов такой лектор — настоящая находка, просто манна небесная. Как бы не так. При всей своей учености-переучености наш препод не понимал одной простой вещи: мы все еще были детьми. Лекции его были настолько скучны, монотонны, а главное — перегружены обилием совершенно непонятных нам терминов, что мы ну просто ни фига не понимали из его бормотания. Вот вообще ноль. О том, чтобы конспектировать, не шло и речи: первую половину слов невозможно было разобрать из-за лингвистического несварения, вторую — из-за веселого гомона забившей на все аудитории. Так прошел целый год. А перед летней сессией мне пришлось изучать предмет заново, практически с нуля. Самому, по книгам. Ибо жидкими конспектами моими можно было смело растапливать печь.

Вот почему я знал, что передо мной стоит действительно сложная задача: объяснить ученикам, которые знают еще меньше, чем я тогда, сложные вещи простым, понятным им языком. Труд немалый, что бы ни говорила Сонечка. Но, повторюсь, полученным результатом я был вполне доволен. Посмотрим, как сложится на практике, не исключено, что посетившее меня удовлетворение — весьма себе временное.

С «квартирным вопросом» дела обстояли сложнее, но тоже не безнадежно: вскрылись кое-какие обстоятельства, позволяющие надеяться на лучшее. Правда, судья, как я успел выяснить, была не на нашей стороне… Что поделать, маленький город, у всех есть знакомые и связи. Но у меня в голове уже созрел один хитрый план, а позвонивший вчера Паша еще больше укрепил мою уверенность в завтрашнем дне, заявив, что командировочные мне все равно выплатят, а гонорар в случае хоть какого-нибудь успеха будет увеличен. С надбавкой за сложность.

Стоило постараться, а потому половину среды и весь четверг я почти безвылазно просидел в комнате, вникая в судебную практику и отыскивая аргументы в пользу своих подопечных.

Кстати, комнату мою таки привели в божеский вид. Я не верил, что это в принципе возможно, но комендантша сдержала слово. Невесть где найденные рабочие налепили новые обои, замалевали ржавые пятна на потолке, принесли мебель: кровать, стол, стулья, тумбочку. Я тонко намекнул насчет холодильника, но меня вежливо попросили не борзеть. Да и дверцу к шкафу приделывать не стали: так и висела моя одежда у всех на виду. Ну, как, «у всех»… Ко мне никто не заходил, да и сам я носу наружу не высовывал, разве что дойти до кухни (когда чувствовал, что начинаю дуреть от запаха свежей краски), душевой или по нужде. В период зимней практики население общежития едва ли составляло человек десять вместе с персоналом, так что здесь было очень тихо и безлюдно.

В школу я заглядывал ежедневно, но каждый раз ненадолго. Приучал потихоньку народ к себе. Пока что не очень успешно: без обещанной «поляны» все как были буками, так и остались. Кроме Сонечки и Евгения. С первой пришлось разбираться на месте: когда она снова предложила провести вечер вместе, я сказал ей, что женат. На несколько секунд лицо ее застыло, словно где-то в голове перекрыло нервный канал. Я даже испугался, не последует вслед за затишьем бури.