Марк Твен - Отрывочные наброски праздного путешественника

Вы можете идти по загородной дорогѣ въ раздумьѣ, свободно мечтая, въ поляхъ и огородахъ, такъ какъ ни одна собака не выскочитъ на васъ съ свирѣпымъ лаемъ, задыхаясь отъ удивленія, несмотря на то, что эта страна христіанская и цивилизованная. Мы видѣли цѣлые легіоны кошекъ въ Бермудѣ, но противъ собакъ населеніе, очевидно, сильно предубѣждено. Двѣ или три ночи мы бродили по острову, исходили его вдоль и поперекъ, и ни разу не встрѣтили собаки. Большое удобство путешествовать по такой странѣ. Кошки были безобидны въ отдѣльности, но въ массѣ служили большою помѣхой.

Въ концѣ города мы остановились у одной дачки выпить стаканъ воды. Владѣлецъ ея, человѣкъ среднихъ лѣтъ, съ добродушнымъ лицомъ, попросилъ насъ присѣсть и отдохнуть. Жена его принесла стулья и мы усѣлись у двери, подъ тѣнью деревьевъ. Мистеръ Смитъ (назовемъ его такъ, хоть это и не настоящее его имя) разспрашивалъ насъ о насъ и нашей странѣ; мы большею частью отвѣчали ему правду и разспросили его въ свою очередь. Все здѣсь было очень просто, пріятно, привѣтливо, все по-деревенски. Тутъ былъ и маленькій осликъ, и свинья, и курица на яйцахъ, все это тутъ же подъ рукой, привязанное веревкой за ноги, на мѣстечкѣ, долженствовавшемъ изображать изъ себя лугъ. Мимо прошла женщина, и хотя она прошла холодно и ничего намъ не сказала, но перемѣнила предметъ нашего разговора. Смитъ сказалъ:

— Вы замѣтили, что она сюда не смотритъ? Это наша самая близкая сосѣдка съ одной стороны, а вотъ тамъ, съ другой стороны, живетъ съ нами рядомъ еще одно семейство. Теперь между нами общая холодность и мы не разговариваемъ другъ съ другомъ. А между тѣмъ, наши три семейства лѣтъ полтораста жили рядомъ, въ самой тѣсной дружбѣ, вплоть до прошлаго года, какъ ткачи, за однимъ станкомъ.

— Какъ! Какое же страшное несчастье было въ состояніи порвать такую старинную дружбу?

— Да, очень это скверно, но помочь ничѣмъ нельзя. Случилось это вотъ какъ: года два тому назадъ напали на мой домъ крысы и я поставилъ на заднемъ дворѣ капканъ. Обѣ сосѣдки очень любили кошекъ. Я предупредилъ ихъ о западнѣ, такъ какъ ихъ кошки по ночамъ были очень сообщительны и съ ними могли случиться Непріятности, безъ всякаго намѣренія съ моей стороны. Хорошо. Онѣ заперли своихъ кошекъ на нѣсколько времени, но вы знаете, какой это народъ! Скоро онѣ перестали заботиться, и въ одну прекрасную ночь въ западню попался главный котъ миссъ Джонсъ и околѣлъ въ ней. Утромъ м-ссъ Джонсъ пришла сюда съ трупомъ въ объятіяхъ и плакала, и причитала надъ нимъ, какъ надъ ребенкомъ. Кота звали Уельвертонъ, Гекторъ Г. Уельвертонъ. Это былъ несноснѣйшій старый грибъ, у котораго было не больше принциповъ, чѣмъ у любого индѣйца. Но развѣ можно было убѣдить ее въ этомъ? Я всячески старался утѣшить ее, но ничто не помогало: я, видите ли, долженъ былъ заплатить за кота! Наконецъ, я сказалъ, что кошекъ не скупаю. Она разсердилась и убѣжала, унося съ собой трупъ. Этимъ покончились наши отношенія съ Джонсами. Миссисъ Джонсъ стала ходить въ другую церковь со всей своей семьей. Она объявила, что не желаетъ знаться съ убійцами. Хорошо. Немного спустя пришла очередь миссисъ Броунсъ, той самой, что сейчасъ прошла мимо насъ. У нея былъ препротивный желтый котъ, съ которымъ она такъ носилась, какъ будто они съ ней были близнецами. Однажды ночью онъ попалъ головой въ капканъ, да такъ славно попалъ, что сразу шлепнулся, свернулся, да такъ и остался съ капканомъ на шеѣ. Таковъ былъ конецъ сэра Бальдуина.

— Это кошку такъ звали?

— Ее самую. Здѣсь кошкамъ даютъ имена, которыя удивятъ васъ. Марія, — обратился онъ къ женѣ,- какъ звали этого кота, который нечаянно наѣлся мышьяку у Гукеровъ, пришелъ домой и былъ пристукнутъ громомъ и ослѣпъ отъ удара, и упалъ въ колодезь, и потонулъ прежде, чѣмъ его успѣли вытащить?

— Пестрый вотъ дьякона Джаксона? Я помню только окончаніе его имени: «Укрѣпляйте-фортъ-я-иду-Джаксонъ»!

— Шо! Это не единственный примѣръ. Былъ тутъ одинъ котъ, который съѣлъ цѣлый ящикъ зейдлицкой соли и у котораго хватило смыслу сейчасъ же подойти да напиться. Смерть его считалась большой потерей, но я никогда не видѣлъ его. Но оставимъ имена въ сторонѣ. Миссисъ Броунъ хотѣла быть разумной, но миссисъ Джонсъ не допустила ея до этого. Она посовѣтовала ей подать въ судъ и требовать вознагражденія за убытки. Она пошла въ судъ и имѣла смѣлость требовать семь шиллинговъ, шесть пенсовъ. Это произвело большое волненіе. Всѣ сосѣди собрались въ судъ. Образовались партіи. Пренія становились все горячѣй и горячѣй и, наконецъ, разбили старинную трехсотлѣтнюю дружбу, передававшуюся изъ поколѣнія въ поколѣніе.

Прекрасно. Я съ помощью одиннадцати свидѣтелей доказалъ, что кошка самая обыкновенная, плохой породы и, принимая во вниманіе среднюю цѣну на кошекъ, не стоитъ и одной почтовой марки. Но я проигралъ дѣло. Чего же я могъ ожидать? Здѣсь все ведется неправильно и построено такъ, что когда-нибудь непремѣнно вызоветъ бунтъ и кровопролитіе. Здѣсь, видите ли, судьямъ даютъ несчастное, тощее жалованье, вотъ они и набрасываются на публику, стараясь прокормиться взятками и судебными издержками. Результатъ понятенъ. Онъ никогда не смотритъ на правоту дѣла, никогда. Онъ смотритъ только, у котораго изъ тяжущихся денегъ больше. На этотъ разъ онъ содралъ всѣ издержки, расходы и всякія штуки съ меня. Я, видите ли, могъ заплатить наличными деньгами, если бы онъ обвинилъ миссисъ Броунъ, (что и слѣдовало сдѣлать) то получилъ бы все по курсу, что онъ прекрасно зналъ.

— По курсу? Какъ, развѣ въ Бермудѣ есть курсъ?

— Да, лукъ. Онъ шелъ тогда по 40 % съ дисконтомъ, такъ какъ со времени открытія сезона прошло три мѣсяца. Итакъ, я проигралъ дѣло и принужденъ былъ заплатить за кота. Но самое скверное изъ всего этого — всеобщая ссора. Сколько хорошихъ чувствъ попрано! Сосѣди между собой не разговариваютъ. Миссисъ Броунъ назвала было въ честь меня ребенка, но сейчасъ же перемѣнила имя. Она баптистка. Ну, вотъ, во время второго крещенія ребенокъ захлебнулся. Прежде я еще надѣялся, что мы когда-нибудь примиримся. Но послѣ такого случая объ этомъ не можетъ быть и рѣчи. Цѣлый міръ страданій былъ бы избѣгнутъ, если бы она, не окуная ребенка въ воду, перемѣнила ему имя.

По его вздоху я видѣлъ, что все это была правда. Вся эта передряга, отсутствіе довѣрія въ чистоту суда, все это изъ-за семи шиллинговой платы за кошку!

Это нѣкоторымъ образомъ характеризуетъ страну.

Въ это время мы замѣтили, что ярдахъ въ ста отъ насъ на какомъ-то зданіи, спустили до полумачты англійскій флагъ. Мы начали придумывать, кто бы это изъ городскихъ властей могъ умереть?

Вдругъ мы всѣ сразу вздрогнули, я зналъ, что всѣ пришли къ одному и тому же заключенію: «Губернаторъ поѣхалъ въ Англію! Это флагъ въ честь британскаго адмирала!»