Ллойд Осборн - Несусветный багаж

Тем временем Гидеон стоял за дверями, боясь пошевелиться, боясь вздохнуть, боясь подумать о том, что наступит дальше, словом, испытывая все муки узника, находящегося в буквальном смысле в безвыходном положении. Утешением было лишь то, что вечно так продолжаться не может; что бы ни случилось (пусть даже виселица, как в отчаянии, но видимо, ошибочно, ему предвиделось), все будет избавлением. Возведение в уме чисел в третью степень показалось ему самым удачным способом избавления от угнетающих мыслей, и он предался этому нудному занятию со всей страстью и энергией.

И пока они занимались каждый своим делом — Гидеон сложными вычислениями, а Джулия наложением красок на бумагу — Провидению угодно было послать в то самое место на той самой реке астматически пыхтящий пароход. Вызванные им волны у обоих берегов вздымались и опадали, заставляя шелестеть прибрежные камыши. Ожила даже старая, забытая Богом лодка, стоявшая неподвижно с незапамятных времен, и заколыхалась на воде, словно корабль в открытом море. Волна уже почти отступила, частые вздохи парохода доносились издалека и были еле слышны, когда громкий вскрик Джулии заставил Гидеона вздрогнуть. Встав на стул и выглянув осторожно в окно, он увидел, что Джулия в отчаянии смотрит, как река уносит по течению ее шлюпку. Начинающий адвокат (у которого, как нам известно, недостатков хватало) на сей раз проявил быстроту соображения, достойную своего персонажа Роберта Скилла; в мгновение ока он оценил все возможные последствия, мгновенно же соскочил на пол и влез под стол.

Джулия же еще не в полной мере сориентировалась в ситуации. Она понимала, что лишилась шлюпки, и мысль о предстоящем объяснении с мистером Блумфилдом радости не доставляла, но о том, что она оказалась в ловушке, девушка не подозревала, поскольку помнила о доске, связывающей лодку с берегом. Она обошла палубу по кругу и обнаружила, что дверь каюты открыта, а доски на месте нет. Ясно было, что Джимсон пришел и находится где-то на лодке. Видимо, он очень застенчивый человек, раз никак не отреагировал на появление чужого человека в своих владениях. Мысль об этом наполнила ее сердце отвагой. Теперь-то Джимсону придется показаться, уж она его вытянет из укрытия, ведь доска такая тяжелая, что одна она с ней не справится. Джулия постучала в дверь каюты.

— Мистер Джимсон! — позвала она. — Мистер Джимсон, я прошу вас выйти! Вам придется рано или поздно выйти, потому что без вас мне отсюда не выбраться. Ну что за глупости, в конце концов! Я прошу вас! Я вас очень прошу!

Ответа так и не было.

«Если он здесь, то, наверно, не вполне нормальный», — подумала Джулия слегка испуганно. Потом ей пришло в голову, что Джимсон мог поплыть куда-нибудь на шлюпке. «В таком случае мне придется заглянуть внутрь», — решила она, открыла дверь и вошла в каюту. У сидящего под столом, выпачканного непонятно в чем Гидеона замерло сердце.

На столе были остатки трапезы. «Кажется, он любит хорошо поесть. Наверно, очень приятный человек. Интересно, он такой же симпатичный, как мистер Форсайт? «Миссис Джимсон»… — это, пожалуй, звучит не так красиво, как «миссис Форсайт», но Гидеон — это ужасное имя. А вот его ноты; просто чудесно. «Апельсиновый чай» — ах, так вот что за «сорт чая». Джулия звонко рассмеялась. «Adagio molto espressivo, sempre legato» — прочитала она (Гидеон был неплохо подкован по части композиторской терминологии), — как интересно! Столько комментариев и всего четыре ноты. О, а вот еще «Andante patetico». Потом пригляделась внимательней к нотам. «О Боже! — подумала, — он, видимо, ужасно современный! Одни диссонансы. А что за мелодия? Странно, но она мне кажется очень знакомой». Стала напевать и тут же рассмеялась:

— Та к ведь это же «Пропусти-ка дядю, Том»! — воскликнула она громко, и сердце Гидеона преисполнилось горечи. — Andante patetico! Да он просто обманщик!

В этот момент из под стола раздался странный сдавленный звук, напоминающий кудахтанье курицы, со звонким «а-а-пчхи!» в конце. Вдобавок бедняга треснулся головой о крышку стола, что в свою очередь сопровождалось протяжным стоном.

Джулия мгновенно отпрыгнула к дверям и уже там (подобный инстинкт свойственен только храбрым людям) повернулась, чтобы смело взглянуть в лицо опасности. Никто за ней, однако, не гнался. Звуки из-под стола не прекращались, там чья-то плохо различимая в полумраке фигура корчилась в приступе чихания. И больше ничего.

«Странные манеры у этого человека, — подумала Джулия. — Он явно не из высшего света».

Тем временем конвульсии, сотрясавшие нашего адвоката, способствовали тому, что накопившаяся годами пыль поднялась столбом, а приступ чиха уступил место пароксизму кашля.

Джулию это подвигло на то, чтобы вступить с горемыкой в диалог.

— Мне кажется, что вы серьезно простужены, — сказала она, подходя ближе. — Не нужно меня стесняться, мистер Джимсон. Вылезайте из-под стола, здесь вам будет лучше.

Мистер Джимсон смог ответить только безудержным кашлем. Минутой поздней девушка уже стояла на коленях и их головы едва не стукнулись под столом лбами.

— О Боже! — крикнула Джулия, вскакивая на ноги. — Это мистер Форсайт, он сошел с ума!

— Я не сошел с ума, — понуро заявил Гидеон, переходя в вертикальное положение. — Дорогая мисс Хезелтайн, я готов поклясться чем угодно, что я в здравом уме.

— Вы в здравом уме?! — воскликнула мисс Хезелтайн, с трудом переводя дух.

— Я признаю, что кому-то непосвященному мое поведение может показаться необычным…

— Если вы в своем уме, то как прикажете все это понимать? — На щечках девушки заиграл рассерженный румянец. — Я вижу, что с моими чувствами вы вообще не считаетесь!

— Согласен, черт возьми! Согласен и признаю, что… — забормотал Гидеон, еще не решивший, какую степень искренности он может себе позволить.

— Это было ужасно! — упорно продолжала настаивать Джулия.

— Я понимаю, сколь много я потерял в ваших глазах, — заявил Гидеон. — Но дорогая мисс Джулия, прошу меня выслушать. Мое поведение хоть и может выглядеть несколько странным, тем не менее вполне имеет свое объяснение. Я ни за что в жизни не могу согласиться и не соглашусь утратить уважение девушки, которую я обожаю. Я понимаю, что сейчас не самый подходящий момент для такого признания, и все же повторяю: девушки, которую я обожаю.

Заявление это возымело действие, мисс Джулия успокоилась и почти улыбнулась.

— Ну, ладно, — сказала она, — давайте уйдем из этой ужасно холодной комнаты и посидим на палубе.

Адвокат послушно поплелся за ней.

— А теперь, — сказала она, удобно расположившись на скамье около рубки, — рассказывайте. Я вас слушаю. — Но видя, что стоящий перед ней молодой человек явно не испытывает охоты к объяснениям, неожиданно разразилась смехом. Смеялась она очаровательно. Ее веселый дисканточек летел над водой свободно, как птичья трель, отражался от другого берега и, казалось, естественно вписывался в общую панораму этой живописной местности. Только одно существо в округе внимало этому смеху без тени веселости, и это был ее несчастный обожатель.