Роман Матроскин - Мисс Кис. Ночь длинных хвостов

Мася грустно махнула лапкой.

– Не стоит так шутить, Ричи. Выставка в Праге слишком уж элитна. Я отдаю себе отчет в том, что являюсь всего лишь статисткой. Да и вы, я думаю, это понимаете. Спасибо за комплименты, но…

Внезапно свет погас, и перешептывание в зале затихло. Сотни горящих кошачьих глаз обернулись к сцене.

Только в глубине кухни пискнул котенок. Это повар Котлета захотел показать своему сыну Бургеру, где он работает. К тому же котенок очень проворно выковыривал фарш из пельменей, а в сегодняшней суматохе это было ценным умением. Правда, завопил малыш не от восторга, а от того, что кто-то поставил ему на хвост только что притащенный ящик валерьянки.

В абсолютно темном помещении за стол к Ричарду и Масе устроились Эрпонц и госпожа Илона, только что выхватившая титулованного красавца из коготков юных хищниц.

– Добрый вечер еще раз, – негромко произнесла персидская дама. – Познакомьтесь, господин Эрпонц, победитель многочисленных конкурсов красоты, лауреат и призер доброй сотни международных выставок, обладатель титулов «Совершеннейший кот мира–2013» и «Мистер Кис–2014». А это мои хорошие друзья… – Илона запнулась.

– Мася, – вмешался Ричард. – Юная модель, просто прекрасная кошечка, и ваш скромный слуга Ричард.

– Весьма рад, – очень дружелюбно проговорил Эрпонц, отчего Ричард смутился.

Котективу хотелось бы продолжать испытывать неприязнь к этому красавцу, но такое отношение к гостю оказалось бы совсем невежливым. Эрпонц был американским керлом, что называется, в самом расцвете сил. На его длинной шерстке кое-где блистала благородная седина, а ушки загибались назад, напоминая рожки, как свойственно этой удивительной и очень дорогой породе.

– Несравненная госпожа Илона спасла меня от милейших кошечек, – продолжал неожиданный гость. – Я очень не люблю такие ситуации. Мне не хочется обидеть юных прелестниц, но я кот строгих моральных принципов.

При этих словах Мася восхищенно ахнула.

– Да, трудно поверить, что я отдал свое сердце раз и навсегда одной-единственной кошечке, моей несравненной Разлуке.

Мася охнула еще раз, причем с какой-то грустной интонацией, отчего Ричи чуть слышно зашипел.

– Я благодарен вам, уважаемый Ричард, и вам, драгоценная Мася, что вы приняли меня в свою компанию. Да будут благословенны ваши мыши. Пусть станет нескончаемым поток молока, бегущий в ваши блюдца! – заявил первый красавец кошачьего мира, наступив лапкой на край мисочки.

После этого вся честная компания с удовольствием выпила валерьянки.

После слов об одной-единственной Ричард окончательно успокоился и как-то иначе посмотрел на Эрпонца. Он решил, что, пожалуй, стоит поговорить с ним о выставке в Праге. Этот красавец наверняка сможет посодействовать Масе в приближении к ее мечте – стать Мисс Кис всей Вселенной.

Вдруг сцена осветилась яркими софитами. Разговоры сразу прекратились, зал взорвался восторженным мявом. Все были готовы к самому лучшему шоу в этом году. Именно так было написано в афишах, привязанных к мышам-промоутерам, снующим по городу. Госпожа Илона немало потратилась на рекламную кампанию. Зверьков долго кормили отборным сыром и салом, чтобы реклама, размещенная на них, произвела приятное впечатление. Вдобавок они стали неповоротливыми, недостаточно быстрыми, и любой кот, даже самый избалованный, мог поймать их без особого труда.

– Только сегодня! Невиданное доселе зрелище! Шоу, от которого ваша шерсть встанет дыбом! – громко и многообещающе начал представление Чаплин. – В нашей новейшей пьесе, уже запрещенной властями, вы узнаете, как злодейка-судьба может играть с котами в кошки-мышки. – Комик медленно прохаживался вдоль края сцены и нагнетал атмосферу.

Понятно, что пьесу, идущую в первый раз, никакие власти запретить не могли, да и делать это было особо некому. Но кот счел, что эта байка еще больше повысит его реноме в театральной тусовке города.

– Увидите счастье, раздавленное предательством, и жизнь, разрушенную лицемерием. Встречайте, экспериментальная пьеса «Сосискин. История одного кота». – Чаплин торжественно поклонился и скрылся за кулису.

Раздалась барабанная дробь. Занавес наконец-то поднялся.

На сцене стоял хорошо знакомый всем Муха, морда которого была покрыта свежими царапинами. На его брови поблескивала маленькая капелька крови – подарок от госпожи Илоны.

– Какой натуральный грим, – полушепотом мяукнул Эрпонц. – Можно подумать, что прославленный тенор только что вернулся из подворотни, где сражался за жирную крысу с толпой хулиганов. Чем это сделано? Вишневый сок?

Илона ухмыльнулась.

«Вот этими самыми лапами такое сделано», – подумала она.

Муха на сцене не шевелился и выглядел очень печальным. Вроде бы ради сюжета, но на самом деле он только начинал отходить от лошадиной дозы валерьянки. Царапины саднили, а ухо горело.

Появился Чаплин, вытянулся по стойке «смирно» и начал декламировать стихотворение, написанное в революционной манере:

Чаплин отступил в тень. Муха обратил взор к залу и запел в абсолютно несвойственной ему манере. Во-первых, голос звучал достаточно низко для тенора, во-вторых, мотив даже отдаленно не напоминал шансон.

После этого тенор залез в большую коробку, только что позаимствованную на кухне. Она уютно и крепко пахла ливерной колбасой. Коты, ближайшие к сцене, тут же начали заказывать этот деликатес у официантов, проворно шнырявших между рядами.

Дальше снова вступил комик Чаплин:

Чаплин отошел за коробку, и из нее выглянул Муха.

Тенор сделал умилительное выражение морды, приложил лапу к сердцу и снова запел: