Александр Крыласов - Запойное чтиво № 1

Жена, дочь, зять и внучка застыли в немом вопросе.

— Триста тысяч рублей в месяц!!!

— Сколько??? — жена, дочь и зять произнесли вопрос одновременно.

Даже внучку пробрало, она перестала капризничать и принялась покорно глотать манную кашу.

— Вот это барыши, так барыши, — ликовал Сошников, подняв вверх указательный палец и повторяя, — дипломат будет платить нам три-и-иста тысяч рублей в месяц.

— Триста тысяч, — ахнула супруга.

— Это же десять тысяч баксов, — быстро посчитала дочь.

— Ничего себе, — промямлил Рома.

— А что такое баксы? — влезла внучка.

— Теперь узнаешь, — пообещал очень довольный собой дедушка Тиша, — правда, он необычный дипломат.

— Что значит необычный?

— Негр. Из африканской страны Зимбабве.

— Негр будет снимать у нас квартиру? — расстроилась жена.

— Ты что, белого не мог найти? — возмутилась дочь.

— Расистки! — рассвирепел Тихоныч, — Сталина на вас нет! Дипломата зовут Мгамгба, он учился в институте имени Патриса Лумумбы. Он знаете, как русским языком владеет? Получше вас.

— Свободу Анджеле Дэвис, — поддержал его Рома, — свободу Нельсону Манделе. Нет расизму, ксенофобии и национализму, да политкорректности и толерантности. За десять тысяч гринов можно хоть инопланетянину хату сдавать.

Авторитет Тихона Тихоновича вознёсся на недосягаемую доселе высоту. Он разгуливал по Бирюлёвской квартирке в семейных трусах, чего себе раньше никогда не позволял, и учил всех жизни.

— Этим риэлтерам верить нельзя, — сообщал он пятилетней внучке.

— Почему? — спрашивала Иришка.

— Кто такие риэлтеры, она уже знала.

— Они свой интерес блюдут. Только на себя надейся.

— На Бога надейся, а сам не плошай! — звонко выкрикивала внучка.

— Точно, — дед гладил Иринку по голове, потом шлёпал на кухню и принимался наставлять дочь.

Когда подошёл срок платить, дипломат не проявился. Прошёл ещё месяц, Тихоныч был как на иголках, домашним он рассказывал сказки, что Мгамгба в Африке, но скоро вернётся и заплатит за два месяца сразу. Женщины принялись роптать. К концу третьего месяца Сошников подловил не пунктуального квартиранта возле его белого «мерса» и напомнил про должок.

— Денег нет, — пожал плечами дипломат, — нет денег. В Зимбабве военный переворот, к власти пришла реакционная хунта.

— А меня это колышет!? — Сошников перешёл на крик.

— Военщина угрожает молодой демократии. А вы хотите остаться в стороне? — укорил Мгамгба.

— А я-то тут причём?

Дипломат запел, постукивая в такт по крыше белого «мерседеса»: «Гренада, Гренада, Гренада моя. Я хату покинул, пошёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать». Потом затянул: «Если б знали вы, как мне дороги подмосковные вечера…»

— Ты погоди, — перебил его Тихоныч, — да погоди ты петь. Я по-хорошему всё хочу решить.

— И я хочу по-хорошему, — не возражал Мгамгба.

— Ты мне за три месяца задолжал, не считая коммуналки.

— Задолжал, — оскалился сахарными зубами квартирант, — а что я могу поделать? Военный переворот. Форс мажор. Демократия в опасности, Зимбабве в огне. Сам недоедаю.

На голодающего дипломат похож не был. Его чёрная кожа лоснилась и переливалась на солнце, как шерсть ухоженного лабрадора.

— Ты мне должен почти миллион рублей, — напомнил Сошников.

— Миллионер — плохо. Трудящиеся — хорошо, — продекламировал Мгамгба.

— Мы договаривались!? — опять перешёл на крик Тихоныч.

— Договаривались.

— Я тебе свою квартиру предоставил!? Предоставил! Я своё слово держу!?

— Держу, — кивнул дипломат.

— Это я держу, а ты не держишь!

— Переворот, — вздохнул Мгамгба.

— А мне что делать?

— Оказывать интернациональную помощь молодой демократии, — эту фразу дипломат выговорил настолько чисто по-русски, что можно было не сомневаться, она самая употребительная в его лексиконе.

Тихоныч кинулся на дипломата с кулаками. Улыбка впервые сошла с лица Мгамгбы.

— Ты расист? — спросил он в упор.

— Что ты мне зубы заговариваешь, — рассвирепел Сошников, — деньги отдавай, а не то в полицию заявлю.

— Заявляй, — разрешил Мгамгба, — только укажи в заявлении, что налогов не платишь и обманываешь своё государство. Хотя есть выход получше. Хочешь получить не миллион рублей, а миллион долларов?

— Хочу, — оживился Тихон Тихонович.

— Плёвое дело, — дипломат сверкнул идиомой русского языка, — у тебя иностранный паспорт есть?

— Нету.

— Нужно сделать.

— Зачем?

— Полетишь к нам в Зимбабве.

— За каким?

— Наши повстанцы захватили торговое судно. Ты прилетаешь в Зимбабве, едешь на побережье и продаёшь теплоход американцам. И миллион долларов у тебя в кармане. Все необходимые бумаги я тебе дам. По рукам?

— По рукам.

Сошников вдруг ощутил кончиками заволошенных ушей, что жизнь вновь легка и прекрасна. Он делает себе загранпаспорт, летит в Зимбабве и продаёт захваченный теплоход за миллион долларов. Одной левой он из миллиона рублей делает миллион баксов и заслуживает незыблемый авторитет в семье. По правде сказать, деньги Тихоныча волновали мало, он так долго экономил на себе, что при всём желании не мог потратить больше двухсот баксов в месяц, но авторитет, есть авторитет.

Сошников летел в Бирюлёво как на крыльях. Однако дома его быстро окунули в ледяную воду скептицизма и глумления.

— Лети, Тиша, лети. Там тебя и сожрут, — каркнула Клавдия Петровна, — как ты был дурак дураком, так и остался.

— На вертеле зажарят, — предположила дочь.

— Бульон из него сварят, — не согласился зять.

— Для бульона он слишком старый, — заметила супруга, — и вонючий.

— Если подольше прокипятить — сойдёт, — буркнула дочь Светка.

— Ух, хорош, будет супчик, да с потрошками, — залился смехом Рома.

— Но есть нужно обязательно с хлебушком, — напомнила внучка Ирочка.

Это была последняя капля. Ядовитый гнев овладел Сошниковым, багровая ярость ударила ему в затылок. Действительно, как он мог, пожилой, умудрённый жизнью человек поверить в полную чушь про захваченный теплоход в степях Зимбабве? Тихоныч опять поехал к своему дому и принялся следить за Мгамгбой. Оказывается, к его подъезду постоянно подъезжали длиннющие лимузины. Оттуда выгружались негры в роскошных шубах и стада девах и юношей с волосами всех цветов радуги. «Так он ещё и содомит», — схватился за голову Тихоныч, — «в моём доме. В моей постели. Теперь придётся всю мягкую мебель в квартире менять». Один раз Мгамгба его заметил. Результатом стало то, что теперь счета за воду и электричество приходили сразу в Бирюлёво.

— Он что там, стадо слонов, что ли моет!? — бесился Тихоныч, видя умопомрачительные цифры на квитках.

— Скорее стадо антилоп, — острил Рома.