Ф. Илин - Странные встречи славного мичмана Егоркина

Быстро расхватали их, выбрав себе оружие по силам да по руке, и приготовились к активной обороне. Михей схватил приличный кусок ствола старой сухой груши (килограмм на двадцать – ей-Богу, не вру!) и попер в атаку – как Илья Муромец на Змея Горыныча, размахивая своей здоровенной увесистой палицей.

Я говорил, что Чудище дождется? Конечно, оно дождалось! Вот тут бы «вампиру» поганому и лечь на обратный курс, да дать полный форсаж с разворота!

Но этот недоделок не понял, что его сейчас будут плющить в блинчик, как старое ржавое ведро. Желающих столько, что хоть очередь расписывай! Жаль, партсекретарь бывший не пришел, он бы расписал! Да только сидел он где-то, на весь мир обиженный, переживал депресняк от крушения великих идей. Впечатлительный был, да и то сказать – что жил, то и – даром! Обидно! Жалко мужика!

Колька орет: – Вяжи эту падлу, щас прямо к батюшке попрем, пусть он беса изгоняет! Пусть он по специальности, блин, хоть раз в жизни поработает!

А еще кто-то на бегу, по-деловому так, интересовался у народа, сойдет ли абрикосовый кол в сердце гада, или за натуральной осиной куда надо сгонять? Михея обогнал неистовый сухощавый Артем. Нет, мужики, это вампиру очень повезло, как мы потом поняли! Догнав, он врезал своим тонковатым для этого дела суком по голове нечисти. Однако с разбегу не попал, и сук стукнул ему прямо по хребту.

Видно, великолепная чача уже сбила ему метки в блоке наведения и прицел дал сбой. Да еще спружинили крылья, смягчили удар и спасли вампиру позвоночник!

А к месту уже радостно и дружно подлетали другие борцы с нечистью, станичные истребители вампиров. Правда. До сего момента они об этом не знали!

По советской привычке, желающие отмолотить сказочное чудище построились в очередь – между плодовых деревьев было тесновато.

Наконец до вампира дошло, что дело плохо! Он заорал истошным голосом: – Ребьята, стойте! Это я, Эндрю! Праздник, джёок, шьютка, Хэллоуин! – и дрожащими руками потащил с себя резиновую маску. Но не так быстро, как это бы надо. Да и не все его как следует расслышали!

И интеллигент Сашка был уже рядом, кол свой он уже бросил, но с криком «Бей в глаз, не порти шкурку!», прямым в голову свалил «вампира», как кеглю. А кто-то уже на излете промахнулся и врезал ему ногой туда, откуда рос его шикарный хвост.

Лежачего в наше время у нас не били, это в крови твердо гнездилось, хотя желание такое прямо-таки перло из нас. Все тут побросали свое «оружие» и принялись изощренно материться. Вот теперь мы все жутко испугались! Ведь запросто могли бы убить человека, который сдуру решил их всех разыграть. Надо сказать, это ему удалось! Премию за творчество он уже получил! «А не добавить ли ему до Нобелевской?» – витали в воздухе народные сомнения.

Артем орал: – Баранья твоя башка! А если бы мы трубы водопроводные похватали, которые Михей на огороде для системы полива припас? За тебя, дятла заморского, мы могли бы и срок получить по трем-четырем статьям сразу, да и тяжкий грех на себя принять, орясина импортная!

Понятное дело, что выступление моего друга детства я привожу в некотором смягченном адаптированном смысловом переводе. Не с английского, конечно, а с интенсивного русского матерного на более-менее приличный язык.

Наконец, канадец стянул свой покалеченный, но, надо сказать, отличный и правдоподобный костюм, и сказал: – Когда я хотьел шутить, то тоже бояться – как бы из вас кто не умер от разрыва сердца. Но теперь я отшень рад, что у меня, кажется, все же нет разрыва печени или селезенки от ваших шутливых дубинок. Неужели вы совсем не испугались?

– Еще как испугались, – заверили мы его, – А то с чего бы мы вчетвером на одного с кольями-то кинулись? С оружием-то оно спокойнее, оно, оружие, какое ни есть, а спокойствие дает! Если, конечно, пользоваться им умеешь. Это инстинкт! А так бы, если бы не испугались, так подождали бы, пока ты подойдешь, а Михей тебе промеж глаз засветит. Мы бы тебя потом откачали, да и посмотрели бы кто ты, да и из чего ты, кстати!

Казаки сдержанно посмеялись.

– Это еще что, – встрял присутствующий на вечеринке дед Михея, ветеран Семеныч, по прозвищу Щукарь. Да-да, прозванный так в честь того самого шолоховского деда, за длинный язык и вредный характер. Дед Семеныч – это наш вечный старик, ибо никто из нас не мог припомнить его хотя бы пожилым.

– Как-то раз, летом, Колька с Васькой, вы их знаете, поддали выдержанной трехлетней чачи и решили сократить себе путь, двинув через посадки. Да ты, Мишка, помнить должен! И к-а-а-ак вперлись эти калоголики прямо на ульи походной пасеки, жители которых аккурат возвращались по своим домикам.

От мужиков разит таким букетом пота и самогона, что лошади бы падали оземь, а собаки обегали бы, как дикого лесного кабана. Пчелки-то этого ужас как не любят! Ну и радостно накинулись на этих орлов! Только перья от них полетели! Когда тебя атакует тьма-тьмуща озверелых мохнато-полосатых бестий – это я вам скажу – неприятно, и даже больно! И мне когда-то доставалось!

Кусают через секунду! Бедняги рванули, куда глаза глядят! Глядели их глаза в сторону старого ставка, с зеленой водой и утиным пометом. Вода его воняла тухлыми яйцами на всю округу, как то самое знаменитое озеро Провал в Пятигорске. Бывал там – так в нос, как лопатой, шибает! Но бедолагам выбирать все равно было особенно не из чего!

Они туда и влетели, спасаясь от погони! А когда пчелы, наконец, отстали, они вылезли и вперлись в расположение полевого стана.

Решили помощи поискать – ведь боль и зуд от укусов такие, что я те дам! Иной раз люди от укусов напрочь мерли!

А когда медсестричка в темноте увидела их распухшие рожи, она так заблажила от ужаса, что женское население передислоцировалось в разные стороны, разбежалось, иначе говоря. Казаки же прибежали с разным дрекольем, но подступали к ним также без особого задора. Вот у них тогда были рожи так рожи! Метр в поперечнике, не меньше! Ей-бо, не вру! Ночью увидишь – до утра не заснешь! А ежели во сне когда привидится такое – можешь и не проснуться! И «Скорую помощь» даже не тревожь!

Из-за распухших губ они и говорили-то не очень внятно, то и признали-то их не сразу. А только – по одежке, а могли бы и покалечить и вообще – жизни решить Кольку-то с Васькой, вот. Да запросто! Вот страх-то был, прямо с ужастью!

А вы со своей резиной – так это все фигня на постном масле! – дед завершил свой рассказ. Презрительно сплюнув, он подкрутив усы. И предложил немедля налить: – И чего ждем, да как бабы, лясы точим? Градус-то уходит! – резонно укорил он всех нас.

– Мишка, где ты запропал? Гришка, чего встал? А ну, помоги брату! – командовал Семёныч, решив, что если власть валяется, ее надо немедленно брать в собственные руки!