Ф. Илин - В море – дома! Славный мичман Егоркин

Набрав нужное количество часов контакта, вцепившись, как бульдог в медвежью задницу, сторожевики и МПК ходили за лодкой, повторяя все ее маневры. Настало время и комплексного применения оружия.

Все прошло «как учили в школе». Не зря учились корабельные расчеты, наплевав на все остальное! Какую там оценку уж выставят в высоких штабах – это еще вопрос, как и то, кому же достанется приз Главкома. Потом в лабораториях проверят умные приборы из торпед и сделают окончательный вывод – и от оружия тоже многое зависит, но… вот личное удовлетворение хорошо сделанной, настоящей мужской работой – уже есть!

Распрощались с МПК ОВРы, и «Бесшабашным», которые пошли прямо «домой», зашли в столицу флота, а точнее – на ее околицу – к причалу под кранами, загрузить обратно свои родные боевые ракето-торпеды и торпеды вместо выпущенных по лодке практических. Торпедолов, сдавший уже всю выловленную «практику» на базу, бодро отбежал от причала – спешил домой, пятница, однако!

Заправлялись водой, приводили себя в порядок. Русленев сразу же озаботил флагманских и корабельных специалистов составлением отчетов – схемы, результаты средств объективного контроля… Конец – делу венец! Мало выполнить задачу с видимыми результатами, надо еще убедить в этом начальство… Поэтому комбриг сам непосредственно включился в работу – пока здесь никто еще не мог сравниться с его опытом. Работали дружно, комбриг мог долго не отдыхать и обладал большой работоспособностью.

Выйдя на ют, Тетушкин втянул носом воздух, и то, что он унюхал, очень не понравилось! Выглянув за борт, он увидел характерные коричневые разводы и радужную пленку, чертыхнулся и рявкнул дежурному:

– Командира БЧ-V сюда!

Когда появился механик, то сразу понял, что надо переходить на официальный тон, не смотря на «столетние» приятельские отношения с Борисом Александровичем.

Тут появился и Слоников. Старпом начал ехидно:

– Ага! Знаете, а я тут танку сложил – про механика, прямо на юте, пока ждал!!

– Кого ты сложил? – удивленно протянул заместитель командира.

– Ну стихи такие, пятистрочные, в японском стиле… Там еще какие-то правила есть. По слогам или там по размеру… но сойдет и так! Слушайте:

Тут командир БЧ -5 и Валерьян Слоников заглянули за борт.

– Мать вашу! – ужаснулся Иван Петреченков.

– Вашу, вашу – поправил Саныч: – Мигом – полная мобилизация! Чтоб через пять минут «экологический футбол» начали, а то местные заложат нас экологам, Русленеву достанется, а он по всем нам на большом танке с наточенными траками кататься будет! А откуда ноги растут – разберешься и доложишь! Я почему-то не люблю, когда из меня пытаются сделать слепоглухого дурака! Быстрее чешитесь – пока комбриг занят!

Поняв, что настроение Виктора Сергеевича вполне удовлетворенное и благодушное, флагманский РО Балу, его старый товарищ и сослуживец, подсунул комбригу на подпись пачку бумаг – по ЗРК на одном из кораблей. Этот ЗРК вывели из строя при самом активном участии личного состава и Русленев об этом знал. Но флагманский все же рассчитывал на «добро» комбрига…

– Михаил Геннадьевич! В расследовании надо так и писать, что, мол блок управления комплекса «Оса-М» выведен из строя тяжелым и тупым предметом – а именно, головой командира батареи, который влез в блок управления с паяльником на перевес… мне – по большому счету наплевать на то, как и какими средствами вы будете вводить «Осу» в строй, но срок – понедельник!

– Да нет, знающий комбат, соображает, «череп» в устройстве, тут что-то не то случилось… – пристыжено оправдывался Балу.

– Ты знаешь, что гениев надо держать в НИИ, в крайнем случае – в высоких штабах, а на корабли – не допускать. Иначе, как на экскурсию – это как исключение! Короче – чтобы ввели «матчасть» в строй! Сам работать будешь!

– Буду! И умельцев с завода вызову…

Но… вот именно тут пришел командир БЧ-4 и доложил о штормовом предупреждении.

Поморин сразу вышел и получил свежую карту Гидромета у командира боевой части… Грамотный штурман решил, что дело серьезное, доложил Русленеву и тот с ним согласился, и забеспокоился. Было – от чего! Обещали ураган, вполне приличный для этих мест и времени года.

Меж тем, небо посерело, вместе рваных грязноватых облаков по небу неслись сплошные серо-свинцовые, косматые и нечесаные тяжелые тучи. И вот ветер запел в снастях. По заливу побежали волны, покрывая всю видимую поверхность залива частыми кипельно-белыми барашками. В природе накапливалась какая-то грозная напряженность и это ощущалось на уровне подсознания…

– Товарищ комбриг! Объявлен сигнал: «Ветер – раз»! – доложил командир «Летучего». А это уже было заметно и так, ветер ревел вовсю, палуба под ногами ходила ходуном это у причала-то! Да и сам причал вытанцовывал своими секциями сложные хореографические «па», а чей-то «Уазик», стоявший на самой крайней секции, завелся, дал газ и панически удрал на берег, раскачиваясь на ходу, как пьяный от прыжков плавучей секции.

– Ну, думаю, началось! – проворчал Русленев, оглядывая начавшие ритмично потрескивать швартовые концы и что-то прикидывая в уме. Он понял, что если еще протянуть, то разгулявшийся отжимной ветер, здесь, на этом причале может запросто оборвать швартовы, или даже плавпричал вместе с кораблем… и никакие якорь-цепи не помогут! А если еще и стрела плавкрана сверху грохнется? Не должна, конечно, но а вдруг! Может и не оборвать швартовы, но шторм, или вообще – ураган, не самая лучшая ситуация для споров с самим собой или экспериментов с природой. Ответственность за людей и корабль полностью лежала на нем, и надо принимать решение – пока не поздно!

Запросили оперативного дежурного флота. Скорого ответа нет – тоже принимали решение, это не так просто, как кажется – ответственность за решения – вещь тяжелая. Но Русленев настоял на своем – надо выходить в Мотовский и штормовать, хоть как-то прикрывшись высоким берегом.

… Когда отдали последние швартовы, скорость ветра уже достигала 25 метров, а давление продолжало падать – хотя уже казалось, что вроде бы и некуда! Кривая линия на миллиметровке барографа круто пикировала до самой кромки ленты!

Ветер упирался в крутой борт и надстройки и стремился спихнуть «Летучий» с фарватера! И волны даже в заливе впечатляли! Всякое видавший Егоркин только диву давался, разглядывая водяные горы на фоне знакомых скал.

Понесло снежные хлопья, и видимость упала. Неверский обратил внимание, что к выходу из залива потянулись и другие суда – видно, не надеясь выстоять на рейде. Тут были и сухогрузы, и большой танкер и рыбаки… «Да, дело серьезное!» – подумал Стас. Под ложечкой где-то неприятно засосало. Нет, не страх, что-то другое «…слава Богу, никто не увидит и не услышит»… он отогнал от себя эти мысли и стал требовать от механика усилить внимание к забортной арматуре, работе топливных насосов, расходных цистерн дизель-генераторов. Потеря хода и питания в таких условиях может уверенно сулить кораблю только полный абзац!