Сергей Смирнов - Там, где кончается организация, там – начинается флот! (сборник)

Но для генерала самого это был ещё далеко не конец. Он снова перебрался в кресло за столом и напряженно курил, что-то обдумывая.

– Аварийный узел показать сможешь? – задумчиво спросил он бортмеханика.

– Где?!! – вылупил глаза тот.

– «Где, где…»!!! – и командующий совсем уж было собрался рассказать ему где, но, видимо, устал уже здорово, и устало же и продолжил, – На чертежах. На схемах там… На исправных бортах.

– Так точно! А… а кому?..

– Кому? – командующий прищурился в иллюминатор и медленно проговорил, – Водолазам, например. Что в операции по подъёму «вертушки» участие примут… Членам комиссии по установлению причин аварии. Да мало ли кому?.. Вот что, балбесы, – генерал вернулся к тону деловому и категоричному и, поглядев каждому из «летунов» в глаза, веско сказал, – Аварийный узел надо иметь на руках. К началу операции по подъёму вертолёта. Вопросы есть?

– Никак нет! – выдохнули оба.

Но пускать дело на самотёк, не перепроверив всё, что хотя бы было возможно, командующий, человек опытный, не привык. Об эфирах он всю жизнь знал, что их бывает два: один – у медиков, второй – у связистов. Сегодня узнал, что нечто подобное есть и у механиков, но аналогии с эфиром у связистов не усмотрел – у связистов эфир не пахнет.

Аналогия с медицинским эфиром была зыбкой, но, тем не менее, просматривалась. И командующий решился на консультацию. Поискав глазами, он нашёл клавишу звонка и надолго на неё надавил. Из коридора послышался приближающийся галоп минимум эскадрона, в дверь каюты дважды кратко и быстро постучали, и, не дожидаясь ответа изнутри, она настежь раскрылась – за комингсом в коридоре, козыряя, застыл рассыльный матрос. Командующий махнул рукой на начавшийся было доклад и поманил рассыльного пальцем. Затем, узрев на столе смятую пачку «Европы», выудил из лопатника трояк и протянул ему:

– Любезный, курево в буфете кают-компании есть?

– Найдём, тащ-грал! Скока?

– Пачку.

– Дык…

– Себе оставь, – отмахнулся командующий, – И вот что. Пригласи-ка ко мне начмеда вашего. Хотя постой… – генерал покосился на «летунов», – Три пачки тащи. Майор, а этот, бритый ваш, курит? – и после кивка майора уверенно закончил, – Четыре, значит.

Матрос не очень-то и расстроился, наварив по-любому поболе рубля. А так как он был ещё и не дурак, и понимал, что всякое, даже совсем небольшое дело начинается с очень большого перекура, то минуты через полторы-две перед командующим лежали четыре пачки «Pogonu», которые вся страна звала «Родопи», и только Вооружённые Силы – «Погоны». И лишь потом рассыльный ссыпался в низа за начмедом.

Начмед, узнав, что его к себе требует командующий авиацией флота, обосрался не на шутку. Вспомнив, что в дупель пьяных «летунов» почти в полном составе обнаружили именно в его амбулатории, он заварил полбанки кофе на стакан и, тщательно протерев очки, пошёл к старпому, коему все свои страхи и выложил. Старпом, живший до сих пор идеей об утоплении лётного капитана, понял, что неприятности в его отлаженном хозяйстве множатся только от одного присутствия на борту представителей балтийской авиации, и вызвался доктора во флагманскую каюту сопроводить.

Во флагманской каюте генерал авиации немедленно заставил начмеда припомнить вежливого старичка с кафедры нейрохирургии Горьковского военно-медицинского института, который все годы его, начмеда, там обучения утверждал, что у инсульта возрастных предпочтений нет. Ибо первый же вопрос командующего этот самый инсульт у доктора чуть и не вызвал:

– Что обычно происходит с человеком, на протяжении длительного времени вдыхавшего эфир?

Дело в том, что у начальника медицинской службы большого противолодочного корабля «Славный» в амбулатории была-таки эфирная установка на случай проведения хирургических операций вдали от родных берегов. Но флот силён традициями. А традиции были таковы, что никто из плавсостава, будучи в трезвом уме и твёрдой памяти, ни за какие коврижки не ляжет под нож корабельного доктора – зарежет же! И ни один из корабельных докторов никогда не приблизится к коллеге по экипажу с ножом с целью поврачевать. И всё по той же причине!.. Вот и наш доктор даже фурункулы вскрывать возил своих пациентов по госпиталям. И чтобы уж установка эта эфирная совсем без дела не пропадала, любил начмед в особо суровые моменты государевой службы припасть к маске её, да и сделать от отчаянья пару-тройку глубоких и горестных вдохов… С крепчайшим кофе пополам. А кофе – пополам с шилом. А шило у доктора не ректификат какой, а чистый медицинский!..

Короче, доктор мучительно выбирал между немедленным инсультом и признанием в токсикомании. И признался бы, не окажись в одной каюте с генералом ещё двух офицеров морской авиации, которые, с одной стороны, были его, начмеда, недавними собутыльниками, а с другой – совершенно ненужными свидетелями его возможного позора. И доктор, крайне неуверенно начав, углубился в тему, стал говорить всё увереннее, и закончил доклад довольно-таки толково:

– Э… э-э… э-эфир… Э… э-э… это… Бе-е… бес… бесцветная летучая жидкость с ху… с хе… с ха… с характерным запахом. Я-а-а… я-а… являющаяся органическим соединением… Производным какого либо… этого… как его… А! Спирта… какого либо.

Диэтилового, к примеру. Да-а… диэтилового. Или же спирта и кислоты. Вот… как… например… широко применяющийся в медицине этиловый эфир уксусной кислоты. Эфир легко растворим в воде, смешивается с теми же спиртами, бензолом, маслами самого различного происхождения и применения, и в любых соотношениях. В хирургической практике он наиболее широко применим, как средство ингаляционного наркоза – пациент глубоко и размеренно вдыхает пары эфирной смеси, в результате погружаясь в наркотический сон, позволяющий в последствии осуществлять относительно безболезненное хирургическое вмешательство в его организм…

– То есть он уже ни хрена не соображает? – уточнил для себя командующий.

– Никак нет, – доктор задумался, правильно ли его поняли, и продолжил «по-человечески», – Не совсем так… Скорее, не всё чувствует. Болевой порог снижен… Анестезия, знаете ли. Причинно-следственные связи осознаются, память работает – сон. Но сон – глубокий… Весьма.

– Ага. Дальше давай, – чувствовалось, что генерал слегка расстроен.

– Дальше… Та-а-ак… В процессе впадения пациента в состояние наркотического сна у него происходит головокружение и помутнение сознания, расстройство органов чувств, выражающееся, в частности, в частичном нарушении зрительного восприятия… Так же частично нарушаются речевые функции. Ну, и те функции организма, за работу которых отвечает вестибулярный аппарат – двигательные… ориентация в пространстве (генерал вперил указательный палец в своих «летунов» и медленно перевёл его на начмеда – за пальцем послушно последовали их носы). Ну, и… некоторые другие… функции. Иногда процесс вдыхания эфира сопровождается тошнотой. Редко – рвотой…