Лев Гурский - Пробуждение Дениса Анатольевича

© Leo Gursky, 2009

© Михаил Виноградов, послесловие, 2009.

© Леонид Фишман, послесловие, 2009.

Автор считает своим долгом официально предупредить: события, описанные здесь, от начала до конца вымышлены.

Всю полноту ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи проникновения вымысла в реальность несут читатели этой книги.

Снизу, сверху, справа, слева от меня — везде была темная, плотная, невероятно холодная вода, и когда я уже потерял всякую надежду на спасение, где-то далеко-далеко над моей головой среди уже привычной и даже не злой, а просто равнодушной темноты вдруг образовалась крохотная светлая прогалина. Сперва это было лишь маковое зернышко света, но вскоре оно разрослось до размеров тарелки, потом — спасательного круга. Вот же он, выход, дошло до меня, наконец-то, спасен, ура! Теперь, если повезет, я смогу пробиться на поверхность. Главное — вынырнуть, пока в легких еще осталась пара глотков воздуха… Только бы успеть!

Задыхаясь, я что есть мочи рванулся вверх, к световому кругу, раздвигая локтями, плечами, затылком неподатливые ледяные пласты воды. На поверхности тем временем происходило странное. Я отчаянно боролся с водой и протискивал свое тело наверх, а мне навстречу сверху вниз опускался, заполняя уши, равномерный тяжелый шум: прямо над головой грузно и ритмично ударялся о воду то ли якорь, то ли буй, то ли огромное чугунное стенобитное ядро (хотя откуда здесь, к дьяволу, стенобитное ядро?). Шум в ушах делался все сильнее и за миг до моего всплытия стал вообще нестерпимым. «Эй, вы там, наверху! — испуганно заорал-забулькал я, выныривая из адских глубин на свет Божий. — Поосторожнее! Я ведь уже здесь! Я с вами! Вы там что все, с ума посходи…»

Ядро с хрустом ударило меня прямо по голове. Я умер мгновенно.

Прошла вечность, прежде чем я сумел воскреснуть и приоткрыть глаза. Воды вокруг меня не было — ни холодной, ни горячей. Подушечки пальцев ощутили гладкую ткань: кажется, это была шелковая простыня. Значит, лежал я на кровати. Уже кое-что.

С потолка на меня косился хищным полупрофилем нарисованный мужик в бородке и в высоком стальном шлеме, похожем на половинку яйца с растущей из него антенной. Двумя руками он опирался на здоровенный меч, словно хотел проковырять им в земле дырку.

После мучительного напряжения мозговых клеток я опознал в потолочном мужике князя из школьного учебника истории. Князя… князя… как там его?.. Игорь? Андрей?.. Князь Тьмы? Тьфу, зараза! Ну как же его? Ему еще вроде присудили победу в конкурсе на звание… чего? кого? Вот этого уже не помню совсем. От самой церемонии оглашения результатов конкурса вообще мало что осталось: духота, блицы, телекамеры, попы в белых клобуках, спортсмены в синих футболках, нарумяненные девки в этих… в кокошниках… Ощущение дурацкой детской игры, в которую почему-то должны играть взрослые государственные люди, и я в том числе… А фамилия у князя, кстати, была на «ский». Да, точно, «ский». Пожарский? Домбровский? Дубровский? Нет, покороче, всего в два слога. Ржевский? Курбский? Крупский?..

В погоне за неуловимым князем я попытался получше вглядеться в картину надо мной — и совершил роковую ошибку. Разбудил лихо.

Чугунное стенобитное ядро, оказывается, никуда не думало исчезать. Оно только лишь хитро уменьшилось до размеров сливы, невероятным образом закатилось мне в голову и теперь через равные промежутки времени с упорством сумасшедшего дятла долбило в стенку моего черепа — не снаружи, а изнутри.

О-о-о, бедный Йорик! Едва я напряг зрение, чугунная слива резко сократила амплитуду и прибавила силы удара. Прежде было: стук — долгая пауза — стук. А теперь сделалось: стук! стук! стук!..

Я поспешно прикрыл глаза, чтобы в темноте дурак-дятел с ядром на кончике клюва потерял меня из виду. Ладно, смотреть мне, в принципе, необязательно. Обойдусь другими органами чувств. Доверюсь не зрению, а мышечной памяти, автоматизму уже сотни раз однообразно повторяемых движений. Моторика не подведет.

Вслепую я переместился на край кровати, медленно сполз на пол и на ощупь двинулся на четвереньках, пока плечом не задел за какую-то твердую поверхность. Стул. Рядом стол. Я на месте.

В каждой части тела есть нервные клетки, то есть какая-никакая, но память. Много она не вместит, но мне многого и не надо. Пусть сейчас правая рука вспомнит, где ей надо пошарить по крышке стола… уже, нашла, так… А левая рука автоматически проведет по столу с другой стороны… ну точно, вот она, родимая, ждет, пусть пока немного обождет, еще не пора… Сейчас одна рука придержит бутылку за талию, другая — скрутит с нее крышечку… Затем — вот теперь уже пора, захват, йессс! — поднесет к горлышку край рюмки… Легкий дзынннь, правильно, плеснулась родимая, полилась. Кажется, полилась слегка через край, пальцам мокро, но это неважно. Сосуд скорби наполнен, прочее — детали.