Сергей Уткин - История болезни

И все-таки мечта жила, головы регулярно доставались с подоконника и я представлял как сделаю новых кукол. При этом пытался что-то играть, иногда подбрасывая их вверх. Сначала по одной, потом две, потом одной рукой...

И в итоге научился жонглировать. До сих пор иногда балуюсь.

История эта произошла в середине сентября, когда наш бывший третий "В" привыкал быть четвертым. Мы еще не успели привыкнуть, что у нас новый классный руководитель, что вместо постоянного сидения в одном классе нам придется бегать по всей школе в поисках нужного кабинета, не успели запомнить всех учителей... Да и уроков теперь могло быть не только четыре, но и пять, и шесть...

Впрочем, количество уроков нас не сильно волновало – в школе была обязательная продленка. Но радости все равно было мало. А тут еще как на грех наша математичка заболела, ушла в поликлинику, никого не предупредив. Слегка обалдевшие от неожиданности, мы стояли у запертой двери кабинета математики и ждали – а чего дальше-то? Будь мы чуток поопытней, то просто свалили бы по домам, почти все жили рядом со школой. Впоследствии мы так частенько и делали, но в этот раз такая мысль даже в голову не пришла. Зато догадались сходить к классной даме и доложить ситуацию. Ирина Феликсовна тут же умчалась к завучу, а та недолго думая ткнула пальцем в висящее на стене учительской расписание. Свободным оказался только военрук... Кто не знает – это такой дядька, который у старшеклассников вел уроки начальной военной подготовки. В каждой школе к военрукам относились по-разному, но в нашей он был объектом постоянных насмешек. Каким макаром этот солдафон в полковничьем мундире оказался учителем не знал никто, даже он сам. Будучи офицером до "костей мозга" он мог общаться с людьми только как с солдатами и любые разговоры о педагогике разбивались о его твердокаменный лоб, как волны Невы о береговой гранит. Вдобавок ко всему, он страшно боялся детей, видимо из-за тех самых насмешек. Впрочем, смеялись над ним старшие классы, а младшие просто боялись. Когда военруку сообщили что он будет заменять заболевшего учителя в четвертом классе, его лицо перекосила болезненная гримаса. Однако выбора не было ни у него, ни у нас.

Урок начался с того, что военрук велел всем тихо спуститься в гардероб и одеться. Как я уже сказал, младшие классы боялись его невообразимо, а тут еще и тащат куда-то – стало просто жутко. Кто-то шепотом "успокоил": не расстреливать ведут, иначе на фиг одеваться? Тихо спустились, оделись, вышли на школьный двор. А двор наш делился на две части: одна выходила на улицу, вторая за школой, по соседству с детским садом. Во второй части стоял "танк": металлическая конструкция из сваренных между собою швеллеров и изображавшая немецкий танк "Тигр", идущий прямиком на тебя. К "танку" нас военрук и повел. Отмерил рулеткой десять метров, потом вытащил из портфеля учебную гранату, размером с винную бутылку. И начал показывать, как правильно кидать гранату, чтобы поразить идущий танк. Видимо, ничего другого, более подходящего вояка придумать не смог. Справедливости ради нужно отметить – объяснял он очень хорошо. Мы же со страху очень внимательно слушали, что его ободрило. В конце лекции он лихо метнул гранату точно под "танк" и заявил: "Теперь кидать будете вы". Каждому три броска, кто попадет три раза, получает "пятерку". Выстроились в очередь, первый бедолага бросил гранату – мимо. То ли с перепугу, то ли просто силенок не хватало, но докинуть проклятую железяку до "танка" не удавалось никому. Я, как самый скромный, оказался последним, втайне надеясь что кидать не придется. Не повезло, очередь двигалась быстро и к концу урока граната легла мне в ладонь.

– Так, берем гранату, – не глядя на меня пел над ухом военрук, – кладем левую руку на грудь, прогибаемся...

Левую руку на грудь я не положил – у меня в ней граната была. Я левша с рождения, но в школе стали переучивать писать правой рукой. В итоге ложку держу в правой, а разборчиво писать не умею ни правой, ни левой. Но вот если нужно что-то куда-то закинуть, то только левой рукой. В нее-то я и взял гранату. Тут военрук заметил краем глаза необычность моей стойки. Голос его замолк на полуслове, полковник лихо повернулся ко мне, пытаясь усвоить что именно не так. Не спеша обошел вокруг, внимательно разглядывая мою тщедушную фигурку. Я же в это время напоминал пластмассового солдатика-гранатометчика из недавно купленного набора, с той разницей, что у солдатика граната была в правой руке. Именно эту разницу военрук пытался уловить минут пять. Рука у меня уже стала потихоньку отваливаться, но опустить или бросить гранату без приказа боялся. Наконец военрук понял что к чему и заорал:

– Отставить!!! Что такое?! Почему граната в левой руке?! Не слышу!!! – гремел его голос, напрочь заглушая мое пищанье. – Не по уставу!!! Перел о жить!!! Встать в стойку!!!

Что делать? "Перел о жил" гранату в правую руку, встал в стойку, изогнулся... И то ли с отчаянья, то ли от обиды, но я ТАК швырнул эту железяку, что если бы между мною и "танком" было не десять, а двадцать метров – все равно попал бы! Граната полетела по красивой, почти прямой траектории, точно в угол башни! И попала! И полетела дальше! Рикошетом! Прямо в окно!!! Причем, второго этажа...

Что было дальше – ни в сказке сказать, ни пером описать... Окно принадлежало кабинету физики и было завешено черными плотными занавесками, так как крутили учебный фильм об атомах. Как раз подходила к концу вторая часть фильма – "Атомное оружие и его воздействие". На экране вырастал ядерный гриб, когда моя граната влетела в окно и шлепнулась прямиком на парту, вдребезги разнеся чей-то хрупкий пенал. Старенькая физичка, которая прожила всю блокаду в Питере, героически борясь с "зажигалками", вспомнила боевую молодость и зычно заорала "Ложись!!!" Ребята уже ходили на уроки HВП и дружно грянулись на пол. Но вот ведь беда – класс был сделан в виде кафедры, один ряд столов выше другого. Кто-то из заднего, самого верхнего ряда, упал на впереди лежащего товарища, тот не удержался на узкой ступени, оба покатились вниз, прихватив третьего бедолагу... Вскоре у учительского стола копошилась огромная сине-коричневая куча, издававшая нечленораздельный рев. Урок был сорван...

Конечно, мне попало. Но отделался достаточно легко – записью в дневнике, даже оценку не снизили. Спас меня молодой учитель физики, страстно любивший полузапретный тогда биллиард. Учитель сумел доказать, что специально так рассчитать траекторию рикошета просто нереально. Но главное – историю с гранатой в школе помнили вплоть до закрытия. Случилось это в две тысячи пятом году, когда "танк" давно уже был отправлен в металлолом.