Сергей Уткин - История болезни

Не знаю, что повлияло и как именно руководство решало проблему с магазином, но внезапно мне было приказано получить молоко за весь прошедший срок. Немедленно!

Делать было нечего. Несмотря на то, что рабочий день уже заканчивался, мне пришлось срочно искать помощника и с телегой идти в магазин. Как ни крути, а тащить на горбу без малого шестьдесят литров молока тяжко. Даже вдвоем.

Прикатились к магазину, нам выдали молоко в литровых полиэтиленовых пакетах. Приволокли груженую телегу во двор института. А дальше куда? Рабочий день закончился, народ разбежался. Холодильника нет, хранить молоко негде. Ну не на улице же оставлять?

Пошел на поклон к начальнику цеха. Василий Борисович, недолго думая, предложил:

– Забери к себе на склад! За ночь не испортится, а утром раздашь.

– Нельзя, – говорю, – молоко ко мне на склад. У меня ж полуподвал, там крысы постоянно шныряют. Если унюхают молоко, то пиши пропало.

Василий Борисович только рукой машет:

– Авось не унюхают! Ну а ежели и унюхают? Два-три пакета порвут, не страшно. Возместим.

Попытался я спорить с начальством, да Василию Борисовичу не до мелочей было. Выставил меня из кабинета и удрал домой.

Делать нечего. Затащили мы с помощником пакеты молочные в мой полуподвал. Я спецовку скинул, свет выключил, склад запер и тоже домой покатился.

Что я на складе увидел утром – ни в сказке рассказать, ни матом описать. Видимо, крысы пировали всю ночь. Причем, не только местные, но и со всей округи родню пригласили. От молока не осталось ничего. Совсем. Крысы пили молоко и пакетами закусывали. Когда пакеты кончились, жрали все подряд. Пол, на который проливалось молоко из прогрызенных пакетов, был вылизан до блеска. Если бы не запах и кучи крысиного помета, то можно было подумать, будто молока здесь и не было.

Я позвонил Василию Борисовичу, попросил зайти на склад. Начальник осмотрел место крысиного пиршества, потер лысину и пошел объясняться с работягами и руководством. В этот же день все, кому полагалось молоко за вредность, согласились получать денежную компенсацию.

Где-то в моих дневниках, наверное, есть запись, датированная либо второй половиной 1991-го, либо началом 1992-го года. Там, среди прочей словесной чепухи должны быть слова "купил набор пластинок Утесова".

Что бы сейчас ни говорили, как бы ни возвеличивали начало девяностых, а время было паскуднейшее. Эйфория от развала ненавистного совка сменилась тяжелейшей депрессией. Пустые прилавки магазинов, стремительно обесценивающиеся деньги, нарастающая безработица... И даже если твой завод еще не прикрыли, то совершенно не факт, что безработным быть хуже, нежели работать за гроши.

Выкручивались кто как мог. Если кто нарушал закон, то не мне их судить – я сам не без греха. Иначе было не выжить...

Пока позволяли деньги и здоровье, ездил к преподавателю, шел второй год моего обучения игры на гитаре. Занимались в субботу, с 11 до 12 часов было мое время. Потом я обычно шел в магазин "Мелодия", напротив "Гостиного двора", рядом еще был (и сейчас, вроде, есть) магазин "Ноты"... У дверей магазина постоянно толклись спекулянты, перепродавали антроповские пластинки битлов, потом появились перепечатки Queen, Жана-Мишеля Жарра, запретного при Советах Джексона.

Не помню почему, но в тот раз я взглядом зацепился за пожилую пару. Он и она, обоим явно за семьдесят, внешне ну никак не сочетались с нахрапистыми рыночными бабками и матерыми спекулянтами. Подошел. Мужчина, смущаясь и краснея, почти прошептал "Молодой человек, купите пластинки".

Господи, что же это были за пластинки... Несколько гигантов Апрелевского завода, эстрада тридцатых годов. Вертинский, Юрьева, Петр Лещенко, еще кто-то. Их было невозможно продать. Если бы это были патефонные пластинки тех же тридцатых годов, то коллекционеры, может, и купили бы.

Видимо, старики и сами это понимали. Потому что женщина как последнюю драгоценность вытащила из холщовой сумки картонную коробку с надписью "Леонид Утесов". Набор из семи пластинок, практически полное собрание записей Леонида Осиповича.

Если спросите сколько заплатил – не помню. Выгреб почти все, что было в кармане, денег осталось только на дорогу домой. Наверное, сумма была приличная, потому что дома с матушкой слегка поругались из-за необязательной покупки.

Но... Время прошло, ссоры позабылись. А пластинки стоят в шкафу.

Как память.

Если кто не в курсе: первый мэр Петербурга Анатолий Собчак был весьма дружен с генеральным директором ЦНПО "Ленинец" Анатолием Турчаком. Оба очень любили футбол (у "Ленинца" даже одно время своя футбольная команда была), вместе болели за "Зенит". Когда "Зенит" вылетел в первую лигу, Турчак вошел в попечительский совет клуба, поговаривали даже, что возьмут клуб на баланс "Ленинца". Однако в то время на объединении шли массовые расстрелы сокращения, зарплату ждали по несколько месяцев и покупка клуба могла стать последней покупкой в жизни Турчака. Поэтому руководить "Зенитом" посадили депутата Мутко...

А Турчак продолжил рулить "Ленинцем" и дружить с Собчаком. Я, кстати, думаю, что тогда и Путин с сыновьями Турчака познакомился. Как известно, Андрей Турчак вошел в "путинскую сотню" и теперь на Псковщине вертикаль власти строит.

Ну да не о них речь. Незадолго до памятных выборов, когда Яковлев выпихнул Собчака с насиженного места, Собчаку понадобилась рекламная акция, с награждениями и речами. Самый подходящий повод – очередная дата снятия блокады Ленинграда. Спешно пропихнули наградные листы, почти всех выживших удостоили знака "Житель блокадного Ленинграда". Народу оказалось многовато, в один прием всех не отоварить наградить. Имиджмейкеры тут же сообразили: вместо одного городского награждения будет несколько районных!

И понеслася. Первым по списку был как раз Московский район. А тут как назло выясняется – в актовом зале райисполкома Московского района такой бардак, что его года два восстанавливать надо. Ну раздолбаи, они ж всегда раздолбаи... Прикинули было в районный Дворец Культуры, а там ярмарка вовсю, хрен выгонишь.

И тут на выручку подоспел наш Турчак. Правда, в подведомственный Дом Культуры тоже не пустил – там уже тогда вовсю незаконные валютные операции проводились. Не, сейчас там вполне официальная валютная биржа, а тогда было сплошное беззаконие... Короче говоря, решили это мероприятие провести в актовом зале института. Кто был в Питере – здоровенное здание на пересечении Московского и Ленинского проспектов, к нему еще Ленин задницей повернулся.

Сам по себе небольшой и уютный актовый зал выглядел тогда вполне прилично. Чего нельзя было сказать про коридор северного крыла второго этажа, через который высокие гости должны были пройти к месту награждения. "Дубовая роща" тоже на втором этаже была, но по южному крылу. И там паркет еженедельно циклевали, натирали и всячески лелеяли. Стены регулярно мыли... В северном же крыле начальство бывало редко, поэтому показной лоск наводить не считали нужным. Турчак, очевидно, северное крыло здания видел только снаружи. И когда самолично прошелся до актового зала, то возмущению не было предела. Такой плотной завесы мата мне больше никогда в жизни видеть не приходилось. Я сейчас абсолютно серьезен – Анатолий Александрович минут пятнадцать крыл таким отборным матом, что в воздухе стоял туман из нецензурной брани.