Артур Кангин - ОстанкиНО

Волею судеб Виктор Тузиков, с дешевым портвейном в кармане прогуливался именно там.

Над провалом на передних лапах повис рыжий пес. От ужаса он скулил, комья земли летели с кромки ямы.

Виктор обожал псов.

Он подскочил к бедолаге и вытащил его на поверхность.

Все это из окна снимал на телекамеру случайный свидетель, мечтающий попасть в передачу «Сам себе режиссер».

Буквально через час эта пленка была продана крупнейшему телевизионному агентству.

Поступок Тузикова комментировался так: «Человек с бородой патриарха первым оказался у провала, чтобы спасти четвероногого друга».

Поначалу это сообщение проскочило незаметно. Но когда кто-то из журналистов идентифицировал собачьего спасителя как народного героя, грудью вставшего на защиту Белого дома, в обществе началось невообразимое.

Тузикова стали сравнивать с Бэтменом и Робин Гудом.

Фотографии Вити появились на первых страницах обложек.

Интервьюеры выстраивались к нему в очередь.

«Да, что вы, братцы?» – криво улыбался Виктор, мозжечком чуя – это судьба.

Окончательный же триумф Тузиков ждал, когда он волею случая оказался у взорванной позднее многоэтажки.

Именно Виктор первым увидел двух кавказцев, заносящих в подвал мешки с гексагеном. Со слов афориста был составлен фоторобот злодеев, а год спустя они были пойманы.

Тут уж пресса вообще перестала скупиться на комплименты. Мелькали крупные заголовки газет: «Человек, спасший Россию», «Второе пришествие мессии», «Личность с печатью вечности».

Витину фотографию поместили на обложке «Times» и назвали человеком года. О Тузикове сочинялись оратории и мюзиклы. Снимались многосерийные фильмы. Его изображения носили на майках фанаты: развевающаяся седая борода, взгляд, устремленный в вечность.

Сам Президент России вечером как-то позвонил ему, спросил о здоровье, о нуждах.

Через день в Президентской администрации ему выдали ключи от роскошного особняка на Рублевском шоссе и автомобиля «Фольцваген-Гольф».

Вите бы радоваться, а он затосковал. Кончилась вольная жизнь. С портвешком в кармане больше не побродишь. В подвалах и под детскими грибочками не поспишь.

Когда же Витя пригласил к себе домой старую школьную любовь Нюрочку, и только у них дошло в сексе до финала, а в седые годы это не просто, как в окна, с фотокамерами наперевес ввалились папарацци.

– Совсем охренели! – чуть не плакал Тузиков. Ему было совсем непонятно, как акулы пера преодолели шестиметровый Рублевский забор.

Наутро же все газеты пестрели эротическими снимками Виктора и Нюрочки, с подписями: «Народный герой хочет продлить свой род».

Виктор Тузиков возжаждал незаметной, заурядной жизни. Но разве можно скрыться от ядовитого роя СМИ?

Эти безжалостные ребята понимали, что Витя – это их бутерброд с черной икоркой. Герой был им необходим каждый миг.

Но исторические чудеса с Тузиковым закончились. Больше не оказывался он в нужное время в нужном месте. Интерес к нему гас.

На выручку папарацци пришли книгоиздатели. Они напечатали Витины афоризмы в фолиантах с золотым обрезом.

Книги пошли хорошо. Фразы Тузикова включили в школьные и вузовские программы.

Интерес вспыхнул, но не надолго.

Здесь требовался какой-то кардинальный свежак.

Пригодились разработки гениев «черного пиара».

Виктора Тузикова накачали снотворным и вывезли в знойную Африку, в племя кровожадных людоедов.

Когда фразист очухался, вокруг него танцевали с бубнами шаманы, а толстая чернокожая женщина с отвислыми грудями пела какую-то заунывную песню. А по периметру стрекотали телекамеры и слепили блицы фотовспышек.

Виктору показалось, что он сходит с ума.

Он встал на колени и завыл по-волчьи.

На следующий день все газеты и журналы ярились заголовками: «Виктор Тузиков на коленях умоляет людоедов помочь переменить его грешную жизнь», «Людоеды ошеломлены умом народного героя», «Виктор Тузиков – луч света в африканском царстве».

Из жаркого континента, опять накачав наркотиками, Витю перебросили на Южный полюс, к моржам и пингвинам. Роль у него здесь оказалась святая, предотвращение катастрофы глобального потепления.

Фотографы заставили Витю поцеловать в усы моржа, потрепать за ухо королевского пингвина, а потом впихнули в самолет и доставили в самый зловещий, пропахший марихуаной притон Таиланда.

В телевизионной хронике кадры, где Витя безумно выпучив глаза, сидит меж танцующих и вагинально изощренных гейш, были откомментированы так: «Христианская этика приходит через Тузикова в грязный притон».

Честно говоря, Витя уже мало чего понимал. Гротесковую смену географических широт и обстоятельств жизни воспринимал как должное.

Его кормили, поили, брили… Подкладывали под него молоденьких красоток. Благоговейно брали автографы.

И Витя почти с этим смирился. Но однажды…

Но однажды решил на всё плюнуть.

Он оказался уже в Москве, на Рублевке.

Сбежал от журналистов на край Москвы, снял однокомнатную квартирку в родном Перово. Вечером вышел к шалману, затарился копеечным портвешком.

Папарацци потеряли его, и он наслаждался свободой.

Вылакав под грибочком в детском саду ёмкость «777», он подцепил на остановке вдупель пьяную, расхристанную женщину с фингалом под глазом. Предложил ей в своих скромных чертогах продолжить вечер.

Шалава с радостью согласилась.

Дома Виктор открыл банку балтийских килек, разлил по граненым стаканам плодово-ягодную бурду.

– Как звать-то тебя? – спросил гостью.

– Иди ты! – громко икнула гостья. – Когда трахать меня будешь, старик? Я уж готовая.

И секс вышел ничего себе! И пусть она с фингалом и без зубов… Пусть от нее попахивает псиной… Главное, человек простой, задушевный.

Звали ее, кстати, Зиночкой.

Потом они, обнявшись, шастали по ночным улицам, пили портвешок из горла.

Никогда еще Витя не был так счастлив.

Утром он нашел себя среди бомжей в теплом подвале.

На выходе его обнаружили журналюги.

Ох, какой тогда хай поднялся!

Витина пропитая физиономия опять попала на первые полосы газет и журналов. Мелькали заголовки: «Святой уходит в народ», «Совесть нации ищет правду на дне», «Неужели мы можем потерять наше всё?»

Под капельницей ему ввели глюкозу, отпоили французским элитным вином Шато урожая 1961 года и на Крайслере с бронированными окнами повезли куда-то.

Тузиков воскрес и взбунтовался:

– Куда?

– На Рублевку, конечно.

– Нет, только в Перово!

С Витей решили пока не спорить. Привезли его в хрущевку у рощицы плакучих ив. Тузиков принял душ в ржавой ванне, доел остатки килек после ночной шалавы, да и опять двинул за портвешком.