Евгений Комарницкий - Эныч

— «Спартак» — ГНО, — бурчит Эн Энович.

— А другие, что — лучше? — не соглашается Коля.

Эн Энович ответить не успевает: появляется запыхавшийся Семен.

— Что? Взял? — спрашивает Коля.

— Да взял, конечно. Водку. Только такое дело, понимаете ли, — Семен заглаживает жидкими волосами надлобную лысину, дергает острым носом. — Я уже взял, расплатился, а Светка-продавщица мне говорит: «Пойдем в подсобку, морячок, там у меня для тебя еще что-то есть». Заходим, и тут, понимаете ли, она бросается на меня. И начали мы с ней, конечно, под полными парусами бороздить океанские просторы. А когда перешли экватор…

— Ладно, не заливай, — перебивает Семена Коля. — Все же знают: ты на подлодке служил, комиссован по радиации, и дядек у тебя давно проржавел. Давай, доставай пузырь!

— Нет, ребята, я не вру. Все так, понимаете ли, и было. Вы только не беспокойтесь, но когда мы со Светкой пришвартовались, бутылки я не нашел. Ее, наверное, под шумок примагазинная алкашня увела. Но вы, конечно, не волнуйтесь, ребята, — Семен выставляет перед собой ладони, — сейчас, понимаете ли, все придумаем обязательно…

— Ах ты рачок недоношеный! — сжимает кулаки Коля. — Да я тебе щас…

— О! Михеич здесь! — вскрикивает Семен. — Что ж вы молчали, демоны! Сейчас, конечно, пятерка будет!

— Михеич не даст, — произносит Эн Энович. — ПИНДР он. Такой же, как ты.

— Да вот он и сам к нам идет. Вы пока про Светку дослушайте… — Семен вдруг смолкает. К ним пробирается Михеич. Его походка неузнаваема. Михеич пританцовывает, покручивая тощими бедрами.

— Мальчики! — голос Михеича теперь звучит почему-то гораздо выше. — Приветик!

— Приветик, — говорит обалдевший Коля.

Глазки потомственного рабочего, скользнув по Коле и Энычу, впиваются в фигуру Семена. Шея Семена чуть удлиняется, выгибаются уголки его губ.

— Что, мальчики, сообразим? — обращается ко всем Михеич, не отрывая взгляда от зарумянившегося Семена.

— Мы щас, — поспешно объявляет Семен, обхватывая Михеича за талию и уводит.

— Да я ведь с двенадцати… — доносится до Эна Эновича и Коли.

— А я, понимаешь ли, конечно… Парочка скрывается из виду.

— По-моему они шизанулись, — вертя пустую кружку, заявляет Коля. — Что теперь делать-то, Эныч?

— Пить, — говорит Эныч. Слышится торопливый шепот:

— Милиция!

Поигрывая блестящим на солнце никелированным свистком, к толпе приближается младший сержант милиции. Его фуражка лихо сдвинута на затылок, глаза-лазеры ощупывают примолкнувшие фигуры посетителей.

Цыкнув зубом, Эн Энович изрекает:

— МУСР БНЫЙ.

— Мусора испугались, — качает головой Коля. — Ну народ!

Он приподнимается на цыпочках и смотрит по сторонам. Эн Энович сделав последний глоток, неторопливо отставляет кружку.

— Где милиция? Какая милиция? — бубнят в толпе.

Слышен уверенный зычный голос:

— Не бэ, мужики. Ментов не видать. Погнали. Коля толкает Эныча.

— Пора отовариваться, дядя!

Приятели направляются к магазину. Стихает позади звон стаканов, удаляется мерный шум разговоров, скрипит навстречу им знакомая коляска инвалида.

На свежей куче мусора горбатый толстошеий ворон топчет полоску красной материи и сияющий свисток. Кувякин награждает пернатого солидным плевком.

Определив бутылку во внутренний карман пиджака, Коля удовлетворенно похлопывает по выпуклости.

— Ну — все хоккей. Теперь не мешает раздобыть огурчик или селедочку. У тебя дома как? Есть закусон? Может, заскочим?

— Черняшку с солью найдем, — обещает Эныч.

Они не успевают пройти и десяти метров, как слышат:

— Та-а-ак!

Перед Эном Эновичем возникает знакомая круглая физиономия начальника цеха, Рагулина.

— Прогуливаем!

Рагулин строг, лыс и опрятен. Коля отступает в сторонку. Эн Энович перетаптывается с ноги на ногу.

— Та-а-ак, — повторяет Рагулин и многозначительно постукивает толстым указательным пальцем по туго набитому портфелю. — С квартальными-то мы горим.

Выдержав паузу, он нацеливается тем же пальцем в живот Эна Эновича.

— И с прогрессивкой, разумеется, пролетаем. И с тринадцатой, разумеется. — Рагулин прищуривается. Поводит носом. — А то и в вытрезвитель, глядим, угодим.

— Зубы болят, — оправдывается Эн Энович. Рагулин смахивает с портфеля соринку.

— Как же, знакомы нам эти зубы. Вот в понедельник мы с ними на общем собрании и разберемся.

Он поправляет галстук и удаляется.

— Что, Эн Энович, прямое попадание? — сочувствует присоединившийся к приятелю Коля. — А кто этот чмо? Директор завода?

Эн Энович идет, сжав кулаки.

— У-у, — мычит он. — У-у. ГОНГ-ДОНГ. Коля понимающе кивает и оборачивается.

Мимо витрин продовольственного магазина по воздуху передвигается заключенный в прозрачную целлофановую оболочку портфель. Коля на секунду закрывает глаза и трясет головой. Портфель не исчезает, неторопливо, с достоинством, плывет он по улице.

Открыв рот и прижав руку к бутылке, Коля догоняет Эна Эновича.

— Эныч! Слышь, Эныч! Там дирижабль какой-то! Эныч не поворачивает головы.

— Чего орешь? Дирижаблей не видел?

Коля приостанавливается, еще раз оглядывается, протирает глаза. Таинственного предмета как не бывало. «Ну и дела, елки-моталки, так и чокнуться можно», — думает Коля. «Ничего, — успокаивает он себя. — Квакнем сейчас хорошенько, и — все хоккей».

Наткнувшийся на вывеску «Вино» объект покоится у желоба водосточной трубы. Скукожилась лопнувшая оболочка, замки портфеля раскрылись. На тротуар одна за одной выкатываются пустые бутылки.

…Подъезд встречает Эныча и Колю запахом испражнений. У квартиры Эна Эновича запах усиливается.

— Может быть, утечка газа? — предполагает Коля. — Слушай, ты конфорку закрыл?

Эн Энович осторожно открывает дверь. Входит. Пол и стены прихожей перепачканы экскрементами. Навстречу Энычу выбегает сын-четвероклассник Сережа.

— Па-па-па!

Школьная одежда на мальчике сидит бесформенным кулем. Ботинок не видно из-за налипшего на них кала. Лицо, руки и пионерский галстук в том же материале.

Из-за двери показывается Колина голова.

— Ты что это натворил, Сережа? Опять с друзьями пьянствовал? В прошлый раз вы голубятню у пенсионеров разворошили, теперь вот из дома какой-то сортир устроили… За это и из пионеров исключить могут.

— За это не исключа-ают, — плаксиво тянет Сережа.

— Поговори мне! — пресекает сына Эн Энович.

— Ты у него лоб потрогай. Может, он заболел?

— Марш в ванну! — командует Эныч. Мальчик тащится в ванную. Коля ступить в прихожую никак не решается.

— Что делать-то будем, Эныч?

— Валять, да к стене приставлять, — отвечает Эныч. — Чего там торчишь! Заходи давай! Сейчас посмотрим, где он тут не успел нагадить…