Андрей Кивинов - Место перемен

Плетнев оглядел себя и заверил, что ему нравится. Ему действительно понравилось. Все вещи из его нынешнего гардероба были неброскими, но качественными. Классическими. Ирка любила покупать такие, чтобы в глаза бросались. Например, пиджак голубого цвета – ее приобретение. Воспоминание о потерянном пиджаке с бриллиантами испортило настроение бесповоротно. То есть пиджак было вообще не жалко, но вот камни… За них предстояло ответить. Еще одна веская причина не «вспоминать», кто он на самом деле.

Лера это заметила и отнесла на свой счет – решила, что ему неприятно в секонд-хенде ходить. Начала извиняться и оправдываться.

– С ума сошла? – Плетнев привлек ее к себе и от души чмокнул. – Говорю же, нравится. Я сегодня аванс получил. Давай в субботу шопинг устроим…

– Аванс? А ты что, собираешься доделать спектакль?

Она на такое даже не надеялась. Максимум день-два, а потом все равно уйдет. Он теперь обязан все вспомнить, Козырев дал ощутимый пинок его хрупкой психике.

– Конечно. Договор есть договор, да и дядю твоего подставлять не хочется.

В такси молчали. Иначе водитель решил бы, что везет психов. Приехали, выгрузили коробки.

– Так, ты стой здесь и карауль, а я буду таскать, – предложил Антон Романович.

– Да кому они нужны? – Лера ловко подхватила самую маленькую коробку и пошла вперед. Ей хотелось прыгать от радости, что он решил остаться до премьеры. Хотя бы до премьеры, а там видно будет.

Они остановились на лестнице, чтобы передохнуть.

– Саша в нашем институте был, нажаловался. Завтра назначена переаттестация. Будут профпригодность проверять. Точнее – профнепригодность, потому что, скорее всего, признают непригодной. Я ведь не смогла вернуть тебе память.

– И что дальше?

– Лишат права заниматься врачебной деятельностью пока не пересдам. Но пересдать гораздо труднее. Так что не исключено – насовсем. Особенно если Саша простимулирует. – Лера постаралась придать дрогнувшему голосу максимум оптимизма: – Ничего страшного, без работы не останусь. Преподавать пойду на кафедру или петь песни в переход.

– Ну и что ты тут делаешь? – Некрасов взглядом профессионального чекиста окинул кабинет.

Золотов и не собирался отвечать. Не мог. Язык прилип к нёбу. Да и нечего. Всё, приехали…

Вроде бы теоретически Слава был готов к подобному плачевному исходу, но практика оказалась куда менее приятной. В голове заметались мысли одна другой романтичней. Сколько лет он получит? И где будет сидеть – в обычной зоне или специальной, ментовской? И придет ли на свидание Настя? Принесет ли дачку-передачку?

Некрасов все эти мысли прочитал. Умел он читать по лицам. Подошел ко входной двери и закрыл кабинет изнутри на ключ. Золотову показалось, что оглушительно лязгнул замок тюремной камеры. Затем чекист подсел к столу, извлек из портфеля папку:

– Не желаете взглянуть?

Вячеслав Андреевич не желал. Что там «взглядывать»? Но пришлось.

Фото из его настоящей жизни. Он и Овалов, он и Жанна. Он и кабриолет. Ксерокопия из паспортного стола, выписки из бухгалтерии… Белой бухгалтерии.

– Приятно познакомиться, Вячеслав Андреевич. А форма тебе идет. Великовата, правда, немного. Вернее, много. Но это еще не всё…

Рука Некрасова снова полезла в потертый портфель.

Нет. Это всё… Довесок из их с Максом московских подвигов.

Не угадал.

Рука достала бутылку. Можжевеловой водки. Потом пластиковые стаканчики и банку с маринованными огурцами индийского производства.

Эстет Золотов в прежней, московской жизни всегда издевался над этим стандартным джентльменским набором, помещающимся в портфель. И даже предполагал, что портфели некоторые выбирают исходя из того, поместится ли в него водка с огурцами. Сам Золотов ходил на службу с тонким и манерным кожаным кейсом, потому что возлияниям предавался не на службе, а где положено – в ресторане. И заказывал там недешевое французское красное вино. Но в эту минуту Золотову показалось, что теплая водка из портфеля, да из пластикового стакана, да под индийский корнишон – самое оно. Что лучше-то может быть? Потому что, сажая в тюрьму, выпить и закусить не предлагают.

Через некоторое время оба сняли и повесили на спинки стульев пиджаки, распустили узлы галстуков, в легком подпитии растеклись по стульям. Когда звонил местный телефон, Золотов с Некрасовым по очереди поднимали трубку и сразу клали обратно на рычаг. В конце концов Вячеслав Андреевич просто отключил все телефоны. Недоступен он временно.

– Ты правда в органы хотел после университета? – чокаясь со Славой, спросил Некрасов и пальцем подцепил из банки огурец.

– Хотел, – нетвердо кивнул головой собутыльник и следующим запустил руку в банку.

– И че? Не взяли?

Золотов вспомнил подробности старой истории и мрачно кивнул. Да уж, не поняли молодого Славу. Был он в ту незабвенную пору зеленым практикантом, казалось, вся жизнь впереди и море по колено. Действительно мечтал остаться и продолжить благородное дело борьбы с преступностью.

– Против системы пошел. Молчать не мог, – пьяным голосом с надрывом пожаловался он, опрокинул в себя водку и хрустнул индийским огурцом. Уксуса в нем было столько, что логичней поступать наоборот – огурец водкой запивать.

Некрасов свой хлеб не зря ел, с подробностями давней истории, случившейся с Золотовым по молодости и неопытности, успел ознакомиться.

– Да… – с пониманием кивнул он, – всяко против системы идти придется, когда четыре уголовных дела потеряешь. А если шеф застукает в кабинете с собственной дочерью на столе, то и правду заговоришь…

Что скажешь, так все и было. Между прочим, дела утерялись как раз по причине головокружения от прелестей нимфы, имеющей в папеньках Славиного начальника. Нимфа, уходя из кабинета после довольно приятного времяпровождения, прихватила пакет с делами вместо своего, с ксерокопией фолианта по хиромантии. И забыла в такси. Слава, между прочим, подругу-хиромантку папаше не сдал, всю вину на себя принял. Возможно, именно с этого момента и пошло, что женщины Золотовым беззастенчиво пользовались.

– Ну или так, – смущенно признал Слава, не в силах отпираться, – только не четыре, а три.

– Четыре, четыре, – со знанием дела подтвердил Некрасов, запуская руку в банку, – народ сквозь пальцы не обманешь…

– Вокруг.

– Что – вокруг?

– Вокруг пальца.

– Без разницы.

Чекист взял со стола бутылку с водкой, посмотрел на просвет. Грамотно посидели, осталось ровно на один раз. По-братски разлил остатки, выудил последний огурец и щедро протянул Золотову.

– И дальше что? Ты что, реально думаешь довести всё это до суда? – Толерантный к алкоголю чекист выдал главный вопрос.