Павел Гутионтов - Игры на свежем воздухе застоя

А если б не цензура?..

Хотя, справедливости ради замечу, цензура бдительность проявляла куда как чаще, нежели преступное ротозейство. Даже надеяться на которое я бы никому не посоветовал, вот ни за что бы не посоветовал — и все тут!

В конце 1988 года журнал «Урал» собрался опубликовать главы из «Новомирского дневника» Алексея Кондратовича — о последнем годе «старого» «Нового мира», о его неравной борьбе с идеологической цензурой. Но у «Урала» ничего не получилось: на защиту цензуры образца 1968 года грудью встала цензура эпохи перестройки: Главлит сначала категорически запретил печатать дневник вообще, а потом, после долгих переговоров редакции с московским руководством, согласился ограничиться отдельными вымарками. Но, увидев, что это за сокращения, главный редактор журнала Валентин Лукьянин уже сам не захотел публиковать кастрированный текст. Его обращение в ЦК КПСС с просьбой вмешаться и защитить, как он выразился, «идеологические завоевания ХIХ партконференции», ни к чему не привело: аппарат ЦК к просьбам почему — то остался глух и предпочел стать на защиту «не подлежащих разглашению методов работы Главлита».

Лукьянин подарил мне верстку «Дневника» с цензорской правкой. Чтение, я вам скажу, захватывающее и в августе 1990 года. Так все — таки что за тайны двадцатилетней давности с таким упорством защищал Главлит эпохи перестройки? Давайте прочитаем только несколько «вырубленных» цензурой мест, как представляется, абсолютно не нуждающихся в каких бы то ни было комментариях.

Итак, начнем с самого начала верстки.

18. IХ. 1968 г. В первой же фразе «Дневника»: «С подписанием номера Главлит не чешется» — слово «Главлит» заменяется на «никто».

Далее воспроизводятся только опущенные места:

13.1. 1969 г. Главлит еще на 2 дня откладывает решение. Я так разозлился, что руки задрожали… Тут же, не теряя времени, позвонил Беляеву (зав. сектором ЦК КПСС), спросил его, в курсе ли он того, что происходит с нашим двенадцатым номером. Он сделал вид, что не совсем не в курсе, и тут же не без ехидства спросил: «Но ведь вы, наверно, опять поставили какие — нибудь сомнительные материалы?» — «Я не знаю, что вы понимаете под сомнительными. Главлит в свое время никак не решался подписать Айтматова и Залыгина, а теперь они получили Государственную премию». Тут он взорвался: я наступил на его мозоль. «Но ведь вы знаете, что мы не читали их в ЦК». «Отлично знаю (оказывается, он принял упрек на себя!) и говорю не о вас, а о Главлите. И о том, что Главлит делает сейчас с нами».

И тут же, специально для него, добавил: «Может быть, нам еще одно письмо в ЦК написать?» Беляев тут же сбавил тон: «Я разберусь, я позвоню, узнаю…» — и перевел атаку на другое направление: «Вот я прочитал у вас в одиннадцатом номере Воронова. Удивляюсь, как можно было напечатать такую слабую вещь…» — «Почему же слабую… вам так кажется, а многие думают иначе». — «Но нельзя писать роман о Магнитогорске, о рабочем классе, о войне — и ничего не увидеть, кроме недостатков… Это уже такое приземление (любимое их словечко, так же как «дегероизация»)». Я говорю ему, что он не понял романа. Роман не о рабочем классе, а о детстве и юности героя. Он: «Глазами фезеошника все увидено». — «А почему нельзя глазами фезеошника смотреть на жизнь?» — «Да можно, конечно, я сам в двенадцать лет стоял за станком в Свердловске, но у него даже неясно, кто с кем воюет». — «Но вы же прочитали половину романа, как можно судить по половине! А роман кончается Днем Победы, который встречают рабочие на заводе, и там ясно не только, кто с кем воюет, а кто кого победил». — «Да, конечно, вторую часть я не читал». — «Так в том и дело, как же вы судите раньше времени?» — «Хорошо, я разберусь»…

В тот же день: «…Разговор (с цензоршей) был предельно четкий, резкий и достаточно демагогический (а демагогия — одно из могущественнейших средств борьбы с демагогами)… Когда она стала говорить, что Бирман (экономист, автор «Нового мира») построил статью специально с расчетом: сначала показать обреченность капитализма, а потом — после Ленина — подвел читателя к мысли, что если мы не будем заниматься социальными вопросами, то и у нас произойдет революционный взрыв. Как и где она вычитала — уму непостижимо. И глупость — то какая: если не будем заниматься социальными вопросами… А как же ими вообще не заниматься!.. Тут я взорвался:

— Так что же вы думаете, что и Бирман, и редакция хитрят и протаскивают какую — то контрреволюцию?

Нет, она так не думает, но статья так построена…

Я рассмеялся и сказал: хотите, я сейчас же вычеркну главу, в которой Бирман говорит об обреченности капитализма, потому что она, по — вашему, специально написана. Но тут только сейчас же скажу, что снял эту главу по вашему настоянию. Главу, разоблачающую капитализм и показывающую преимущества социализма. Она аж побелела и протянула руку к телефону, сказала, что она тоже сейчас позвонит. «Звоните, но только то, что вы сейчас говорите, сочинив дурацкую концепцию и приписывая ее Бирману, не лезет ни в какие ворота».

Кое — как успокоилась. Стали заниматься другими делами…

…Вдруг она заявила, что Воронова они зря подписали: допустили ошибку. Я: «Что же вы будете делать теперь? Ведь тираж — то уже пошел, и его под нож не пустишь…» — «Но ведь мало ли что, окончание следует… Может быть, оно появится в феврале, марте…» — «Нет, — сказал я, — этим вы никого не обманете, ни в феврале, ни в марте вторая часть не появится…» Расстались холодно, как никогда».

6. II 1969 г. (Разговор с В. Кавериным, зашедшим в редакцию посмотреть вариант последних глав воспоминаний Эренбурга с тем, чтобы потом показать их его вдове) «…Он сказал, что в требованиях цензуры ничего не понимает. «Тут и понимать нечего, — ответил я. — Достаточно читать газеты и чувствовать, что куда идет или плывет». Он засмеялся: «Конечно»…

13. III 1969 г. «… Я рассказал Л. Т. (Твардовскому), что у нас едва ли пройдет рецензия на книгу «Большевистская партия в борьбе с царской цензурой». А. Т.: «Только подумать, до чего мы дожили, уже надо спасать царскую цензуру! Не дай бог, если подумают, что наша цензура похожа на ту».

14. III 1969 г. «…Загремит статья Лациса (экономист, публицист, ныне — член ЦК КПСС), очевидно, будут посылать в ЦК. Я говорю (цензорше): «Но ведь Лацис основывается только на партийно — правительственных документах. И ничего нет больше. Статья — в известном смысле большая обзорная рецензия на шеститомник документов». Но что она может возразить? Документы — то осмысляются.

Рецензия о большевистской партии и цензуре. Романов (в описываемые годы — начальник Главлита) снял. Не стесняясь, сказал, что есть аналогии. Это очень смешно, если бы не было очень грустно».