Зяма Исламбеков - Путешествие из Санкт-Петербурга на Селигер

— Не, я пить не буду, — сказал работяга и стал пятиться назад, словно ему предлагали выпить отраву.

— Погоди, — включился в разговор Антон, — ты же сам только что говорил, что вода полезная и вкусная, да?

— Не, просто я уже выпил, — отнекивался мужик.

Виктор Иванович смеялся во весь голос. Его включённая видеокамера дрожала и содрогалась вместе с пузом, выпиравшим из под майки. Цветастые шорты сильно съехали вниз, видок у профессора был ещё тот!

— Ну, что, мужик, ты попал, — сказал Виктор и стал подходить к работяге, оказавшемуся на голову ниже него. — Не хочешь, значит, по–хорошему, будет, это самое, значит, по–плохому. В следующий раз будешь знать, как мозги еб…! А ну, быстро, давай пей! — и Виктор решительно протянул полную кружку бедняге, испугавшемуся крутых парней.

Взяв трясущимися от страха руками кружку, бедолага, не долго думая, залпом выпил всю воду. Затем он поставил кружку на деревянный пол и сел на корточки. Наступило молчание. Однако не прошло и двух минут, как начались рвотные позывы. Едва сдерживаясь, мужик выскочил из часовенки и прямо с мостика блеванул так, словно это были какие–то комбинированные съёмки в американском фильме ужасов. Протяжный рык, переходящий в стоны, то и дело сменялся чахоточным кашлем. Когда, наконец, наступила тишина, то Виктор обратил свой взор на второго мужика, всё это время тихонько сидевшего и молча наблюдавшего за экзекуцией над своим напарником.

— Так! А ты чего сидишь, а? — Виктор поднял кружку и сунул её работяге в правую руку. — Давай, делай так же, как твой кореш! — приказал Виктор ещё более мелкому мужику, в руках у которого был молоток.

— А чего я‑то? — удивился рабочий. — Валерка же выпил…

— И ты выпьешь, да? — не унимался Виктор. — Или ты меня не понял?

— Понял, понял, — сказал мужик и сам подошёл к ведру с водой, зачерпнул полную кружку воды, выдохнул воздух из груди, перекрестился и залпом выпил. — Ну, вот! — с гордостью похвастал смельчак. — А, это, как его? Вы мне денег дадите за меня и за Валерку–то?

— На лекарства? — с издёвкой спросил Антон, — или на похороны? А?

— Не понял? Какие похороны? — удивился мужик.

— Какие, какие? — передразнил Антон. — Твои, брателло, твои и Валеркины. Понял, да?

— А… Теперь понял, — грустно сказал мужик и медленно поплёлся к выходу.

Все вышли на свежий воздух. Валерка то наклонялся вперёд, делая опасные движения над перилами мостика, то распрямлялся, то слегка приседал, то даже привставал на цыпочки. Это надо было видеть! Второй мужик подошёл к нему и спросил: «Ну, как ты? А?»

— Ох, хреново мне! Очень, блин, хреново!

— А?! А мне ничего, — промямлил мужик.

— А ты, это самое, не переживай, — успокоил Антон, — тебе сейчас тоже будет чего.

— В каком смысле? — спросил мужик, и затем добавил, — думаешь, тоже будет того?

— Ну, естественно! — уверенно ответил Антон. — Сначала помутит–помутит, а затем и коньки отдашь.

— Смотрите–ка, на него не действует, — удивился стойкости мужика Виктор.

— Ладно, садисты, — вмешался в разговор Виктор Иванович. — Мне надоели ваши шалости, пошли.

— А как же, это самое, а? — Виктору очень хотелось посмотреть, как местные жители будут себя чувствовать, испив самой чистой воды, как они утверждали ещё пятнадцать минут тому назад.

Вдруг второй мужик, державшийся молодцом, почувствовал лёгкие колики в животе. На лице появилась гримаса. За какие–то считанные минуты боли усилились настолько, что он начал дёргаться и извиваться словно уж на сковородке. Затем конвульсивные движения дополнились рвотными явлениями. Антон смотрел на всё это с чувством глубокого удовлетворения. Он не был садистом, но не любил, когда его нагло обманывали. Если у Валерика уже наступило облегчение, и слегка болел лишь живот, то у его подельника состояние было много хуже. Бедолагу выворачивало наизнанку так, словно он проглотил дюжину змей, тщетно пытавшихся выбраться наружу. Змеи жалили изнутри, ползали и шуровали так, словно фарш при выходе из мясорубки. Жуть, да и только!

— Тош, а они не сдохнут? — вдруг спросил Виктор, который начал беспокоиться уже не за здоровье, а за жизнь обоих мужиков.

— А с какого х… они должны откинуться? — вопросом на вопрос ответил Антон. — Знаешь, это самое, сколько они разного дерьма в своей жизни выпили? Ого–го!

— Точно? Ты уверен? — усомнился в правильности ответа Виктор.

— Ну, естественно, — Антон выражал стопроцентную уверенность. Он держался так, словно он был доктором, профессором, крупным учёным.

— Вам, мужики, надо бы клизмочку поставить, да марганцовочкой свои желудки попромывать, — посоветовал мужикам Виктор Иванович.

— Вот, мужики, мы вам сейчас мозги промыли, — Виктор говорил спокойно и убедительно, — а в следующий раз за такое мозгоёбство будем наказывать посильнее. Понятно?

— Да, начальник, понятно, — закивали головами мужики.

— Да они сидели? — изумился Виктор Иванович. — Бог ты мой?!

— Да и не один раз, да? — спросил Антон у Валерия.

— Три раза, — сказал Валерий и для пущей убедительности показал три вытянутых пальца на правой руке, которые были в татуировках.

— Ну и дела!? — покачал головой профессор.

— Вить! — Антон был в некоторой растерянности. — Может, дадим этим дурикам немного денег, а? На лечение…

— Можно, — согласился Виктор. — Рублей по сто?

— Дайте им пятьсот на двоих. Они дней пять будут дома валяться, пока там всё не продрыщат. Бедные домочадцы! С такими говнюками вынуждены прозябать, — и Виктор Иванович слегка покачал головой.

— На, вот, держи, — Антон сунул в руку Валерки бумажку с изображением 500 рублей. — Пошли отсюда. Больше не могу смотреть на этих уродов.

— Спасибо Вам, мужики, — благодарили за деньги эти двое, которые, наверняка, надолго запомнят вкус и целебные свойства столь рекламируемой местными жителями полезной воды.

На небольшом пригорке величаво красовался сильно обветшалый пятикупольный собор. Красивое издали, выстроенное из красного кирпича здание стояло недостроенным с советских времён. Собор святой Ольги замышлялся как женский монастырь. Начинали его строить, как говорится, всем миром ещё в 1912 году. Сначала Первая мировая война, затем революция, а после и советская власть не позволили достроить прекрасное строение. В годы Второй мировой войны немцы устроили склад и зданию ущерба не нанесли. А вот начать реставрацию попытались в конце 90‑ых годов. И денег набрали, и материал, да только как–то не пошло дальше дело.

Поднявшись на 26 метров и позвонив в колокола, питерцы с чувством глубокого удовлетворения начали фотографировать прилегающие окрестности. Виды были изумительные. Каждый отснял кадров по 20, не меньше, пока не созрел к мысли, что более здесь делать нечего и надо возвращаться на базу.