Виктор Рябинин - Леди в бане

В сознательном состоянии сходил в лавку. Дома подкрепился и послушал радио за-ради отвлечения от насущных изыскательских проблем. Лучше бы не включал приёмник! Ведь опять по голове кувалдой! Какой-то учёный в моей радиоточке говорит, мол, солнце погаснет через каких-то пять миллионов лет. Или через десять, но закатится навечно. Я тут же стал всесторонне размышлять о новой напасти. Нет, ты послушай! Это что же учёные удумали? Вскорости по всей Земле вечную темень учредить? Как в чёрной дыре? Ну, ладно, мы не в Африке. Человек разумный, да ещё неприхотливый, он и впотьмах дорогу к продолжению рода нашарит, если в полной боевой и без предварительного употребления излишеств. А тварь бессловесная? Одним инстинктом хорошего племенного стада с высоким удоем не сработаешь, когда подъездные пути нащупать нечем. Одним кротам раздолье! А какой с них прок? Одно слепое недоразумение без пользы обществу. Не-ет, прошляпили где-то учёные. А луна на что? Хоть в полглаза, но прелесть нижних бабских конечностей разглядишь! То есть самое нехитрое место, откуда они произрастают.

В конце завтрака с ветхой закуской поругался с радиосигналом и сам с собой. Что это, мол, я, как безмозглая рыба-моченосец загодя рассопливился над всеобщей погибелью? А потому, как человек, имеющий опыт жизненных проблем воздержания, бросил ко всем чертям рассуждать о вселенной и её частным сектором – женщиной. Вплоть до следующего мудрёного утра…

Начали прямо после обеда. А чего время тянуть, если как раз об эту пору необходимый для веселья продукт Петька на своём тракторе привёз? Ехал-то мимо магазина. Так с какой стати друзьям не поспособствовать, да и самому не приложиться? Слава богу не лётчик, да и товарищи не на государственных постах, а самый что ни на есть трудовой народ. То есть меру ответственности понимает, и как до конца рабочего дня от начальства утаиться знает не понаслышке, а из собственного производственного опыта, которого не занимать.

Правда, начали не на рабочем месте, а немного отойдя ради соблюдения техники безопасности. Это чтоб каким шпинделем или кривошипом ненароком стакан из рук не выбило. Да и не совсем как бы на виду. Как-никак совесть имеем, чтобы не приглашённых в наш круг примером не соблазнять, да на иные трезвые мнения лишний раз не оскаляться лаем. А и прятаться особо нечего. Нас всего трое, да друг Петро. Вот за его трактором попарно и затаиваемся. Издали смотреть, так сплошное кипение работы и трудовой порыв. Кто с гаечным ключом за технику спешит, а кто и с кувалдой! Все за работой, не придерёшься. Вот когда половиной мастерских гуляем средь бела дня, тогда конечно! Тогда считай на двое суток урон нашему коллективному хозяйству. А четыре-то человека, да при молотках, да за трактором-это вполне переносимая вещь для любой артели.

Так мы и сновали от верстаков к укрытию, считай, до конца смены. Уже и мастер невдалеке прошёл, но не приблизился, заметив наше упоение трудом, уже и разговоры пошли о продолжении рабочего банкета, уже и Петька что-то было запел, когда вклинилась в нашу тёплую компанию малярша Таисия.

– Что, ребята, празднуете? – спросила, намётанным глазом сразу оценив обстановку.

– А у Пашки именины, – почему-то соврал сосед мой Фёдор и указал на меня пальцем.

– Тогда святое дело, – поощрила нас Таисия и остановилась в явном ожидании.

Тайка баба хорошая. Во-первых безмужняя и компанейская, а во-вторых, если с подходом, может откликнуться всей своей широкой душой, тем более, что и телом бог не обидел. Сзади, что твой телевизор «Горизонт» первой ламповой модели в штанах таскает, но всем назло в цветном исполнении, так как садится куда попало на всякую краску и белила. Ну и спереди висит у неё для равновесия, считай, по ведру и тоже в разноцветье охры и олифы. Вот на лице краски нет, но почти всегда одна суровость и нос. Не то чтоб очень уж развесистый или наоборот целеустремлённый, а какой-то размашистый и больно наглый. Словом, тот ещё шнобелёчек, который вечно лезет не в свои дела, как и вся Таисия. Я на неё в бане или, на худой конец, в каком купальнике очень полюбопытствовать хотел бы, но вот нос-то как раз и удерживал. Может ещё и язык, хотя она на другом конце деревни живёт и меня как бы не касается.

Словом, пока хихоньки да хаханьки, плеснули и ей. Не отказалась, добрая душа, залпом осушила. А тут и рабочий день закатился за положенный трудовой срок.

Продолжили уже на свежем воздухе за коровником, чтоб подальше от чужих глаз. Тем более, что Тайка к нам двух доярок присоединила. Зойку и Люську. Эти слабее в теле, но смешливые до дури. Палец покажи-обхохочутся, а когда им на спор Петька кое-что из штанов показал под весёлый разговор, то так зашлись, что мне за нательный неурожай тракториста даже обидно стало, хоть он и вовсе потом оголился, приглашая всех купаться в чём мать родила. Лишнее на себя взял, так как до речки, считай, две версты и через всю деревню.

Но это уже потом было. А поначалу-то всё благородно, то есть не по целому стакану, а с закуской в одну конфетку и под шутки без обид. Кто Зойку за ляжку ущипнёт, кто Люську за бочину, а я ближе к Таисии примостился. Видать, осмелел с литра ещё до захода солнца, и даже нос не мешает, а за вырез платья заглядываю, как к себе за пазуху. Однако, от взгляда в ту сторону одно расстройство. Руки сами собой потеют и на контакт просятся. Но терплю и ногой для незаметности вертикальную позу в колене принимаю. Ведь на травке сижу, а если нижние оконечности вольно раскинуть, то всю компанию в развязной показушной стойкости от главного дела отвлечь можно. А мне это пока ни к чему. Мне бы только до Тайкиных потайных закромов добраться, да прежде времени не угаснуть, как Петька, что так без штанов и заснул в клубок свернувшись. Но мы не переживаем, ведь время знойно-летнее, сам пробудится при луне. Всё равно не поднимешь утомлённого работника, ни лишним стаканом, ни другой какой оглоблей.

Тут и нам пришло время расходиться, так как добавлять уже никому не хотелось. Сосед Федька с Зойкой ушли обнявшись, а Степан с Люськой. Тоже обнявшись и тоже не в деревню, а мы с Таисией за ближайший куст, что пораскидистее.

Сидим. Что-то делать надо, а она, дура, в штанах. И никаким приказом их с таких окороков не снимешь. Видимо, как с неполноценной придётся время на ласки изводить, раз прямого намёка не понимает. А то чёрт знает, что у неё на уме при таких-то объёмах! Хорошо, если рукой отмахнётся. А если ногой взбрыкнёт? Я хоть и не поскрёбыш какой, но таких весовых категорий не достиг. Раздавит, как комара.

– Таисия, – говорю в задумчивости и кладу руку повыше её колена. – Тая, давно хотел тебя спросить: а если белила с охрой смешать, то какой колер получится?