Антонина Глушко - Как я как бы забеременела (сборник)

– Сократят тебя с должности, вот что такое НАНА, – доходчиво объяснил многодетному нищему участковому оперативник убойного отдела, сокращённый ещё в прошлом году. Невезухин заткнулся.

– Прекращайте примитивщину! – прикрикнул на бывшего своего подчинённого Простофилин. – Теперь по существу, – заглянув в листок, лежащий перед ним, продолжил. – Свои соображения по этому вопросу выскажет начальник убойного отдела майор Лопухов, – Мирон снова заглянул в листок, и добавил: – Иван Иванович. Его отдел выступил застрельщиком новаторского почина по искоренению мирового кризиса в отдельно взятом коллективе, то есть в их отделе, – пояснил он. – Тем более убойщики уже имеют положительный опыт в этом деле. Слушаем вас, – начальник вновь заглянул в листок: – товарищ майор.

– В нашем убойном отделе ГУВД в прошлом году было по штатному расписанию пять единиц. Одну мы сократили, – начал Лопухов с дружеским погонялом среди братьев-ментов Ваня Лопух.

– Вот вам и положительный пример! – перебил его Простофилин, и тут же полюбопытствовал: – Надеюсь, вы не оставили сокращённого товарища без внимания? Вы его трудоустроили?

– Нет, мы не оставили нашего товарища без внимания. Мы его трудоустроили… – мямлил майор. – Мы его… устроили… мы… оформили… ну… пособие по родам… ему… материнский капитал. Через три месяца оформим… ну… в общем, вторые роды.

– Я не въезжаю, поясните, пожалуйста, как вы ему оформили пособие по родам и через три месяца собираетесь оформлять вторые? Он у вас женского полу, выходит?

– Нет, он мужского рода, фамилия двуполая, ну, короче, по бумагам непонятно, кто родил… ну, кто записан, мужик или баба… он Беда.

– Почему он беда? У него горе какое? – озаботился Начальник уволенным коллегой.

– Нет, это его фамилия такая, я же говорю вам, не поймёшь, кто он на самом деле, мужик или баба.

– Ну, хорошо, допустим, с фамилией всё ясно. Ну а как же с именем?

– А мы поставили лишь его инициалы: А.А.

– И что это обозначает? – словно следователь, дотошничал начальник ГУВД, выпытывая подробности у майора.

– Он Александр Александрович, а при получении пособия называет себя Анной Александровной, – пояснил начальник убойного отдела.

– Как это он, будучи мужчиной, в сберкассе получает пособие? Внешний-то вид не спрячешь! – подлавливал Простофилин убойщика на нестыковках в показаниях.

– Он красит губы, а на голову повязывает платок, – наповал сразил майор полковника убойным доказательством.

– Ну ладно, ладно. Неважно, как вы помогаете своим сотрудникам, важно, что не оставили человека без помощи. Продолжайте, пожалуйста, дальше.

– В этом у нас… – Ваня Лопух долго всматривался в листок перед собой.

– Ну, что там у вас застопорилось? – забеспокоился председательствующий, опасаясь, что так хорошо начавшееся совещание может покоситься набок. – Не можете подсчитать? Было пять единиц, одну сократили. Сколько осталось?

Майор хмурил брови, сосредоточенно заглядывался в листок в руках, шевелил губами, задирал голову к потолку и шарил по нему глазами. Не зря называют его Ваней Лопухом. Не может от пяти отнять один.

– Осталось четыре единицы, – наконец «родил» начальник убойного отдела, взглянув на полковника. Лопухову проще было отыскивать преступников, нежели подсчитывать сокращённых ментов своего отдела.

– Уже хорошо! – поощрил его Простофилин, видя, что тот снова замолчал и, судя по сосредоточенному лицу, надолго. – Хорошо, начнём с того, сколько единиц вы решили сократить в своём отделе и сколько оставляете? – намекнул полковник майору, которого едва не месяц готовил к нынешнему выступлению, как застрельщика по выполнению правительственной Директивы внедрения передового метода НАНА в борьбе с мировым кризисом в его убойном отделе.

– Троих, – наконец «разродился» Ваня Лопух и пояснил: – Сокращаем троих… единиц… ну… человека… – спотыкался он на каждом слове. И вдруг словно отрапортовал: – Сокращаем три единицы, оставляем одну!

– Вот! Вот с кого надо брать пример! – подхватившись с места, возликовал начальник ГУВД, радуясь от сознания: не зря потратил время на подготовку толкового сотрудника к новаторскому почину.

– Расскажите, пожалуйста, поконкретней, по головам, простите, по занимаемым должностям, кого сокращаете, а кого решили оставить.

– Ну, это… – переминаясь с ноги на ногу, мямлил майор.

– Ну, ну, смелее, здесь все свои, и всем интересно, как вы в своём отделе внедряете государственную НАНА по искоренению мирового кризиса, – подтолкнул его начальник.

– Сокращаем оперативника, криминалиста и, ну этого… ну… как его… начальника отдела, – сбиваясь в перечислении штатных единиц, в числе которых он тоже эта самая единица. – Остаётся одна штатная единица – наша техничка Поболтайкина Эсмеральда Сигизмундовна.

– Вот! – снова воспламенился Простофилин. – Вот это государственная НАНА в отдельно взятом убойном отделе! А если мы все… да скопом…это же какие деньжища сэкономим и заложим в закрома Родины! Вот оно, народное понимание родного правительства! – Мирон, заложив пальцы руки за борт кителя и прижав вторую к пояснице, как всегда делает при обострении радикулита, с огнём в глазах, чувствовал себя настоящим Наполеоном.

– Да мы!!!.. Да им!!!.. Покажем!!!!.. – с пафосом кричал Мирон. – Недобитым империалистам, нищенствующим от кризиса в своих Америках! А мы вот… Вот они… Мы с собственными… Короче, я выбрасываю лозунг: МОРАЛЬНАЯ СМЕРТЬ НЕДОБИТЫМ КАПИТАЛИСТАМ! ДАЁШЬ НАШУ РОССИЙСКУЮ НАНА ПУТЁМ САМОСОКРАЩЕНИЯ! – воодушевившись, громил Простофилин политических врагов.

Наконец, опомнившись, приступил к дальнейшему ведению совещания.

– Кто следующий? Кто считает себя патриотом свой страны, тот поддержит почин простого российского полицейского ЛОПУХОВА, не побоявшегося бросить в лицо вызов заокеанским милитаристам!

– Можно мне?

Мирон заметил протянутую к нему руку Генерального прокурора.

– Пожалуйста, Арнольд Адольфович, – едва не вывернув язык, выговаривая имя и отчество правдоискателя со срамной фамилией Извращенцев, сплюнул про себя Простофилин.

– Я прошу прощения, – начал Прокурор, – что влез без очереди в повестку дня. – «Ты везде лезешь без очереди, абы языком чесать», – осудил законника полковник. – Дело в том, – продолжал тот, – что мы с судом объединились в единое целое для создания прокурорско-судебной когорты.

– Так, я что-то не въезжаю, – ошалело вытаращился на оратора Мирон, посчитав, что ослышался. «Какую ещё там когорту придумал этот Кровопивцев, тьфу ты, господи, Извращенцев, – поправился он и озаботился: – не зарулил бы куда, расхлёбывать, как всегда, придётся полиции», однако, испугавшись своего неласкового тона, всё ж это Генеральный прокурор, а не накрашенный губной помадой сокращённый оперативник с фамилией Беда, ласково попросил: