Антонина Глушко - Как я как бы забеременела (сборник)

– Доброе утро, – как можно вежливее проговорил посланец, перегородив путь честному труженику к месту исполнения профессионального долга. – Здравствуйте, Макар Кондратьевич! Я приехал из Рыбачьего, с поручением от вашего кума Харитона Кузьмича, – выпалил на едином дыхании радостный Мишка, что наконец-то объект найден.

– Ты, хлопец, сказився, чи шо!? – отшатнулся хозяин метлы от парня. – Який я тоби Макар? Мэнэ зовут Осип Данилович. А колы тоби треба Макар, тай его ще мисяц, як уволили за пьянку.

«Вот тебе и раз! – опешил Мишка, не ожидая от Председателева кума такой подлянки. – Теперь напрасно отыскивать его в лабиринтах новостроя. Всё равно он никакой роли в договоре с затейником уже не играет».

– Скажите Осип Данилович, а вот у вас здесь есть такой знаменитый затейник. Он умеет трепаться языком.

– Эдик, что ли? Так его вместе с Макаром и туранули. Они напились так, что сорвали намеченное мероприятие. Макар не обеспечил чистоту вокруг дворца, а Эдик сорвал выступление на сцене, – на чистейшей российской «мове» пояснил дворник:

– А кто-либо есть здесь из затейников?

– А тоби для яких затий?

Мишка, не таясь, как на духу, всё выложил дядьке, подробно объяснив обстановку.

– А-а-а, тади тоби треба подговарить Нинку Ворожейкину. Вот та не пье, не курит, а языком мелет, як та мильница. Она складнее Эдика болаболит.

– А кто она? И как её найти?

– А сейчас вона покажется. Подожди трохи. Я скажу, як вона прийдить.

– Если она согласится со мною поехать, мы ей заплатим.

– Ну, тож само собой, – подвёл черту дворник.

Он отошёл от Мишки и принялся поднимать клубы пыли на ровных дорожках, а Мишка остался ёрзать на скамейке в ожидании Нинки Ворожейкиной.

Как там парню удалось уговорить сорокапятилетнюю женщину поехать с ним в его рыбацкий посёлок, осталось загадкой, однако женщина согласилась.

Ворожейкина великолепно справилась с заданием; не ударила артель лицом в рыбные отходы, как говорил её руководитель Харитон Кузьмич Загоруйко. Провела японскую делегацию по всем цехам, рыбацким судам и местам отдыха рыбаков и их семей.

Затейница в таких заманчивых красках разрисовала труд, жизнь, и отдых Приморских рыболовов, что японцев едва удалось вытолкать за ворота, так загорелись иноверцы желанием остаться в коллективе «Нерпы» и трудиться в славной рыболовецкой артели.

– Панас, шо ты там робышь? Гони козов на распас! – прокричала Одарка мужу, старику лет этак за 90. Сама она аж на 6 лет его моложе.

Дед был глуховат, не услышал бабку, занимался сгребанием остатков подстилки в козьем закуте. Надо признать, что бабка и сама не отличалась остротою к восприятию звуков.

– Дед! Ты что, совсем оглох?! – просунула она голову в узкую козлиную дверь. – Гони, говорю, козов на распас! Глянь, где уже сонца?

Панас подскрёб остатки подстилочной соломы и забросил их в угол.

– Да слышу, слышу, чего раскричалась, – проворчал он, убирая дощатый затвор для козьего прохода и выпуская животных.

«Отара» живностью в четыре «козовых» голов и одного козла с беканьем и меканьем выскочили из закуты, словно за ними гнался зубастый волк, и кинулись прочь с подворья к знакомому распасу. Где зеленеющим ковриком лохматилась нежная травка, успевшая повылазить за тёплую июньскую ночку.

Уходя, для проформы Панас пригрозил живности дрыном:

– Глядите у меня! Только пошпарьте к Егорихе в огород, быстро отхожу вот этой лозиной, – и попугав козлиный коллектив, не оглядываясь, направился к себе на подворье.

Козы, как всегда, глубоко наплевали на дедовы угрозы, и принялись дружно выщипывать сочную июньскую зелень.

Так было всегда, от тёплых дней до самых заморозков.

И тут, спустя три дня после описанных событий, как всегда, Панас, подгоняемый Одаркою, взяв заготовленный дрын, направился уже было к закуте, как вдруг…

Вот тут-то и начинается наша история о государственной границе, возведённой по приказу Порошенко по отделению «незалежной» от ненавистной ему России.

Ни Одарка, ни Панас того приказа не читали, и в глаза его не видели, как и самого Порошенко тоже.

Своего телевизора они не имели, а к Егорихе, у которой тот был, не ходили, по причине распрей, порождённых козлиными разбоями на огородных Егорихиных плацдармах.

Так вот…

Как всегда, выкрикнув Панасу, копавшемуся в закуте: гони козов на выпас, Одарка вдруг так и оцепенела от увиденного.

По ровному полю, что гектарами простиралось вокруг их хутора, двигалось что-то большое и непонятное. Оно рычало, ворочалось и чем-то размахивало по сторонам, оставляя за собой глубокий ровок.

– Панас, иди сюда быстрее! – закричала бабка, едва устояв на ногах от надвигающегося на их хату чудовища, которая располагалась аккурат с краю села.

– Да выгоняю я, выгоняю козов! – прокричал дед, посчитав, что бабка подгоняет его с выгоном.

– Иди сюда! – метнулась к закуте сама Одарка. – Ты погляди, что двигается на нас! – тыкала она сухим, словно засохший фасолевый стручок, пальцем куда-то в сторону от хаты.

Дед по своей глухоте (на войне был артиллеристом) не понимал, чего это его бабка так раскричалась, и стоял пень пнём, вылупившись на Одарку. Старуха, взяв его за плечи, развернула в сторону приближающегося чудовища и закричала в ухо:

– Ты бачишь это!? – продолжала она указывать в сторону поля.

– Так то ж скаватыр, делает межу, – просветил супружницу умный Панас.

– А што ж он такое робыть? – кипятилась Одарка, возмущаясь похабством этого самого «скаватора», поганившего поле.

Козы возмущённо блеяли в закуте, требуя свободы.

Однако старикам было не до них. Чудище вот-вот подберётся к их хате, и, того гляди, превратит её в глубокий ровок. Так и вышло. Добравшись до людей, механизм остановился, и из него выпрыгнули двое добрых парубков.

Одарка отважно кинулась им навстречу.

– Шож вы робите, хлопцы? Для чого губите чистое поле, испокон веков кормившее нас хлебом? – путая украинскую и русскую мову, кипятилась бабка.

– А мы что? Мы ничего. Нам приказали, мы и пашем, – стали оправдываться молодцы. – По приказу Порошенко делаем границу, чтобы защититься.

– А от кого, сынку, защититься? – спросил глухой Панас, приложив ковшиком ладонь к уху.

– Нам приказали делать границу, – пояснили хлопцы. Старики ничего из сказанного не поняли, и пригласили тех в хату.

– Пишли, дитки, до хаты, поснедайте картошечки с огУрцами. Небось, з ранцы ище не снедали?

Механизаторы не отказались перекусить, и все двинулись к хате. Козы возмущённо продолжали орать в закуте, требуя выпаса.

– Прокладываем ров, чтобы отделиться от России, – допивая по второй кружке козьего молока, пояснили устроители «границы».