Пэлем Вудхауз - Билл-завоеватель

Биллу совсем не улыбалось тащиться в гости, но отказать дяде Кули -все равно, что отказать королю. Если уж ты четырежды в год берешь у человека крупные суммы денег, то будь добр по первому требованию являться на его зов.

– В Вестбери? – спросил он.

– В Вестбери, сэр, да.

– Скажи, я буду.

– Очень хорошо. – Риджуей передал сказанное Робертсу и повесил трубку. – Завтрак, сэр?

Билл задумался.

– Да, пожалуй, – отвечал он без всякого пыла. Полуночные гости Джадсона Кокера не питают любви к завтракам. – Что-нибудь легкое.

– Разумеется, сэр, – понимающе пропел Риджуэй и выскользнул из комнаты.

Билл лежал на спине и смотрел в потолок. Голова все пухла и пухла. Зря он не сказал Риджуэю выйти и попросить птиц в Центральном парке через дорогу, чтоб немного помолчали. Ишь, разорались. Горластые, невыносимо жизнерадостные воробьи – приличный городской совет давно бы лишил их вида на жительство. Но теперь что-нибудь делать с ними было невмоготу. Все было невмоготу, кроме как лежать неподвижно и пялиться в потолок.

Билл впал в задумчивость, и почти сразу в ухе раздался голос -противный, скрипучий, не то что у Риджуэя. Билл сразу понял, что говорит Совесть. То была не первая их беседа.

– Ну? – спросила Совесть.

– Ну? – дерзко отозвался Билл.

– Припозднился вчера, а?

– Немножко.

– А по-моему, множко.

– Джадсон Кокер собирал друзей, – сказал Билл. – Я обещал прийти, и пришел. Слово надо держать.

– Скотам не надо уподобляться, вот что, – холодно отвечала Совесть. – Я все чаще думаю, что ты – молодой повеса.

Билл обиделся, но в теперешнем своем состоянии не нашелся, что возразить. В такие вот утра люди испытуют свои сердца и круто меняют жизнь.

– Мне казалось, в тебе больше самоуважения и элементарной порядочности, – продолжала Совесть. – Ты ведь любишь Алису Кокер? Хорошо. Любовь к такой девушке обязывает. Ты должен смотреть на себя почти как на жреца. А ты? Как ты себя соблюдаешь? Да ни на столечко! Обнаглел вконец, иначе не скажешь.

И вновь он был поражен справедливостью ее слов.

– Я давно к тебе приглядываюсь, молодой человек, и, кажется, наконец тебя раскусила. Твоя беда, помимо всего прочего, что ты – червяк, лодырь, попрошайка, жалкий, бесхребетный позор общества. Ты попусту растратил студенческие годы в Гарварде. Да, я отлично знаю, что ты играл в футбольной сборной. Я не отрицаю, что ты – здоровое и жилистое молодое животное. Что меня огорчает, так это твоя душа. Такого понятия для тебя попросту не существует, а душа – это то, что мажут на хлеб. Как я уже говорила, ты пробалбесничал годы учебы, а теперь болтаешься в Нью-Йорке, бьешь баклуши, живешь за счет дяди Кули. То, что ему не в тягость тебя содержать, к делу не относится. Речь о другом. Я отлично знаю, что он – миллионер, владелец Целлюлозно-бумажной Компании Парадена. Я о том, что вытягивая из него деньги, ты катишься вниз. Ты ни чем не лучше своего дяди Джаспера.

– Эй, полегче! – возмутился Билл. Он был готов принять многое, но не это.

– Ничуть не лучше дядя Джаспера, и кузины Эвелины, и остальной вашей родни, – твердо повторила Совесть. – Захребетники, вот вы кто. У дяди Кули есть деньги, и все семейство, включая тебя, тянет из него кровь.

Билл совсем сник.

– И что же мне делать? – смиренно вопросил он.

– Делать? Немного пошевелиться и начать зарабатывать самому. Вставай, лежебока, и покажи, на что способен. Иди к дяде, скажи, что хочешь работать. Тебе двадцать шесть, а ты еще и не принимался. Думаешь всю жизнь бесцельно коптить небо?

Билл заморгал на потолок. Выволочка подействовала. Слова о том, что надо быть достойным Алисы Кокер, задели его за живое, но окончательно проняло сравнение с дядей Джаспером и кузиной Эвелиной. Это – удар ниже пояса, и тут безусловно надо разобраться. Больше всего на свете Билл презирал своих родственников – тунеядцев, живущих за счет дяди Кули. Невероятно, чтобы его, обаятельнейшего Билла Веста, зачислили в тот же разряд. И все же…

Ситуация, сложившаяся в семье Параденов – не редкость в нашем мире. Кули Параден ценою упорной молодости и трудолюбивой зрелости скопил огромные деньги, и теперь вся бедная родня собралась вокруг, чтоб помочь ему их спустить. Брат Отис торговал недвижимостью и постоянно нуждался в займах, шурин Джаспер Дайли, изобретатель, преуспел лишь в изобретении различных способов брать в долг, племянница Эвелина вышла за человека, который постоянно брался издавать новые литературные альманахи. Родственники не отличались единодушием, но сошлись в одном: единогласно избрали Кули семейным кассиром-казначеем.

Вот уже несколько лет Кули Параден отдавал деньги с достойной подражания кротостью, тем более удивительной, что его крутой нрав успел войти в поговорку. Что-то преобразило мистера Парадена, вытравило из него ветхого Адама, и семья склонялась к мнению, что причина – в страсти к собиранию старых книг, которая внезапно овладела им на седьмом десятке. Пока Кули Параден не собирал книг, к нему было не подступиться. Он кричал, что его грабят, и раз даже запустил стулом в Джаспера Дайли, но, к сожалению, промахнулся. Однако теперь наступила благодать. Он, словно лунатик, бродил по своей библиотеке в Вестбери и выписывал чеки с той восхитительной отрешенностью, какой дай Бог всем нашим богатым родственникам.

Таков был благодетель, поддерживавший Билла Веста во все время учебы и до того момента, когда тот лежал в постели, мучимый совестью. Да, решил Билл, Совесть права. Разумеется, он не так плох, как дядя Джаспер и кузина Эвелина, но теперь ясно, что он действительно позволил себе оказаться в двусмысленном положении, которое малознакомые люди могли бы истолковать превратно. Он никогда не испытывал тяги к изготовлению целлюлозы, но теперешнее раскаяние подсказывало, что в этом занятии должна быть своя прелесть. Конечно, со стороны этого не разглядишь, но если вникнуть… Он понятия не имел, как и зачем изготавливают целлюлозу – но это частности, за недельку освоимся. Главное – начать. Преисполненный решимости, Билл со стоном вылез из постели и направился в ванную.

Холодный душ способен творить чудеса. Вкупе с юностью он мгновенно выгоняет едва ли не любую телесную хворь. Когда пятью минутами позже Билл растирался полотенцем, почти ничто не напоминало ему о старом – разве что голова нет-нет, да отзывалась болезненно на громкие звуки. Он трепетал от решимости и отваги. Массируя спину, Билл еще раз обозрел свою программу. Разумеется, для начала он согласится на любое, самое скромное предложение -лишь бы осмотреться и войти в курс дела. А дальше уж развернется на полную катушку. В жизни не ударить пальцем о палец – это ж сколько в нем скопилось нерастраченной энергии! Он устремится вперед, и вскоре неизбежно приберет к рукам все производство.